Элла Уорнер - Час встречи

Кристин тоже встала.

— А ты будь милосердным, мой рыцарь. Тогда поглядим, чья возьмет!

И оба рассмеялись. Но Кейн тотчас посерьезнел.

— Итак, твой коттедж или мой?

— Мой.

— Предпочитаешь все-таки получить преимущество, играя на своем поле? — насмешливо поинтересовался Кейн.

— А может, просто хочу лишить тебя этого преимущества, — парировала Кристин.

— Ну что ж, веди меня! — отвесил он ей шутливый полупоклон.

Пусть они не Адам и Ева, а вокруг — не райский сад. Но они тоже готовы вкусить от древа познания, подумала Кристин. Именно к запретному плоду тянулась она сейчас, влекомая неодолимой страстью. Пришла пора испытать и его, и себя.

Они поднимались вверх по склону, не касаясь друг друга, не произнося ни слова, полные решимости столь отчаянной, что не нужны были ни слова, ни прикосновения. Все это лишь отдалило бы ожидаемый миг, разрушило бы его очарование. Они и так уже стали единым существом: едины были их мысли и чувства, а близость физического слияния, эта сладкая пытка, заставляла трепетать обоих.

И вот ее коттедж. Кристин отперла дверь и скользнула внутрь, Кейн последовал за ней. Дверь, закрывавшаяся за его спиной, хлопнула так громко, что она вздрогнула. Впрочем, все звуки сейчас казались преувеличенно громкими — щелчок выключателя, звук брошенных на стеклянный столик ключей, стук ее сердца.

Она торопливо направилась к маленькой веранде и раздвинула створки дверей. В комнату вместе с легким ветерком ворвались ароматы ночи, ночные шорохи и шепоты, заглянули яркие звезды, по стенам заскользили призрачные тени.

Вдруг свет погас. Кристин вздрогнула и обернулась.

— Кристин… — хриплым шепотом позвал ее Кейн.

Она не видела его, только слышала низкий чувственный голос.

— Да? — тоже шепотом произнесла она.

— Оставайся там, где стоишь. Знала бы ты, как прекрасен твой силуэт на фоне ночного неба!

Это властное приказание приковало ее к месту. Она застыла, силясь предугадать, что сейчас произойдет. Дрожь волнами пробегала по ее телу, и она вынуждена была прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть.

Вскоре глаза ее, привыкнув к темноте, различили бледное пятно его рубашки. Она догадалась, что он, не расстегнув пуговиц, стягивает рубашку через голову и отшвыривает ее в сторону. Слышать, как он раздевается, почти ничего не видя, казалось ей необыкновенно эротичным. Шелест ткани и звук расстегиваемой молнии заставили ее затрепетать. Вздрогнув, она торопливо шагнула в темноту комнаты… и оказалась в его объятиях.

Кейн торопливо снял с нее платье, а затем принялся за лоскутики шелка, обнажая желанное тело и не встречая никакого сопротивления. Да Кристин и в голову не приходило сопротивляться. Она думала лишь о том мгновении, когда их тела прильнут друг к другу. Ей безумно хотелось зарыться пальцами в волосы, курчавившиеся у него на груди, дотронуться до его напряженной плоти.

Ночная прохлада была не в силах погасить пожар, бушующий глубоко внутри. Ладони Кейна медленно заскользили по ее груди, животу, бедрам. Кристин задрожала сильнее.

— Женщина, стоящая на краю пропасти… прошептал он. — Ты так себя сейчас чувствуешь, Кристин?

Это было сущей правдой. Но признаваться ей не хотелось.

— Нет. Я женщина, замершая у кромки теплого моря, моря наслаждений. Хочешь, нырнем вместе?

Он рассмеялся и слегка отодвинулся, не убирая рук с ее бедер. Его темный силуэт казался пугающе огромным. Мускулистый, высокий и широкоплечий Кейн был неудержим в стремлении завладеть тем, что считал своим по праву. Зубы его сверкнули в улыбке.

— Сейчас мне куда больше хочется скрутить тебя, сгрести в охапку и унести в свою темную пещеру.

Кристин рассмеялась. Похоже, он испытывал такую же первобытную страсть, как и она.

— Ну, скрутить, сгрести в охапку — мне это вряд ли понравится, — прошептала она. — А вот насчет остального…

Ладони ее заскользили по мускулистой груди, игриво перебирая курчавые волоски, и как бы невзначай прикоснулись к его соскам, которые сразу напряглись под ее пальцами. Кейн застонал. Кристин почувствовала, как две горячие руки сомкнулись у нее на талии и приподняли ее, словно пушинку. Мериться с ним силой, нечего было и думать. Но на ее стороне были женская ловкость и гибкость. Обвив его ногами, Кристин выгнулась, обхватила его голову и притянула к себе, лаская и окончательно сводя его с ума.

— Ах ты, соблазнительница! Да ты настоящая сирена! — зарычал он, опрокидывая ее на постель.

Склонившись над распростертым женским телом, Кейн впился в приоткрытый рот поцелуем, полным звериной страсти. А Кристин, самозабвенно обвив руками его шею, выгнулась, трепеща и сгорая от нетерпения. Груди ее скользили по его горячей груди, она прижималась к нему все теснее, и вот сердца их забились совсем рядом. Она вздрагивала и постанывала в могучих объятиях, не в силах оторваться от его рта. Она не отказалась бы от этого за все сокровища мира. Но ей было мало, и она вцепилась руками в плечи Кейна, притягивая его все ближе и ближе.

Вдруг Кейн отстранился от нее. Он тяжело дышал, глаза его сверкали. Кристин как завороженная уставилась на него. Лицо его было искажено страстью, зубы хищно оскалены, на шее и руках вздулись жилы. Сейчас он был воплощением мужской силы.

Глаза его были устремлены на Кристин. Он любовался ею, охваченной страстным порывом. Ее прекрасное тело обещало все услады рая, однако подавить себя она не даст. Напротив, захочет быть достойной противницей в любовной схватке.

— Ну же! — выдохнула Кристин, боясь, что он отрезвеет, и не желая ему этого позволить.

Движением, которое было красноречивее всяких слов, она слегка раздвинула бедра и провела ноготками по его бокам. И полностью достигла цели.

Он вошел в нее столь стремительно и глубоко, что ей показалось, будто в нее хлынула горячая вулканическая лава, тотчас забушевавшая внутри. Выгнувшись ему навстречу и не выпуская его плеч, Кристин подхватила мощный ритм движений.

Тела их словно объяло пламя, в горниле которого плавились все предубеждения и предрассудки. Все это казалось жалким и ненужным. Ими владело лишь одно страстное желание — безраздельно обладать друг другом. Отринув все оковы ложной морали, они выпустили себя на волю, щедро преподнося и получая взамен столь же драгоценные дары. Они слились в одно существо, которое никакие силы не могли бы сейчас разделить. Их сплетенные тела двигались в едином ритме, не желая разлучаться…

Наконец изнеможение овладело обоими. Все еще сплетенные, они лежали, тяжело дыша, не в силах даже шевельнуться. Первобытный хаос чувств постепенно уступал место умиротворению и покою. Да, вот все и свершилось, случилось то, что неминуемо должно было произойти. И все неуловимо переменилось. Теперь им было известно друг о друге многое, они утолили свое поистине первобытное вожделение. А дальше?..