Андреа Йорк - Не могу сказать прощай

— Рей, не стоит так себя вести и бросать мне обвинения. У тебя нет такого права.

— Я, кажется, еще твой муж,— спокой­но произнес он. — Или ты и это постаралась за­быть?

— Да разве я могу? Ты не позволишь.

Рей глубоко вздохнул.

— Ты спрашивала, зачем я приехал? Я при­ехал предложить тебе выбор. Или мы живем как муж и жена, или я подаю на развод.

Ее глаза расширились, а тело напряглось, словно у маленькой птицы, заметившей прибли­жение ястреба. Несколько секунд она отсутствую­щим взглядом смотрела на него, и Рей не мог понять, о чем она думает. Затем нетвердым голо­сом она произнесла:

— Это больше похоже на ультиматум, чем на возможность выбора.

— Можешь называть это как угодно. Я слиш­ком долго остаюсь непонятно кем: я не женат, поскольку ты отказываешься жить со мной, но и не разведен, и потому у меня нет возможности искать другие альтернативы.

— Ты имеешь в виду других женщин? — вспыхнула Кэтти.

— Я не сказал этого, Кэтти. — Рей запоздало попытался найти верные слова.— Я хочу иметь семью — все то, что было у нас с тобой и делало меня счастливым. Я хочу быть с тобой, клянусь, Кэтти.

— Я не могу, Рей! Пережить это еще раз! Нет, никогда... Слишком больно.

— Тебе не удастся спрятаться от жизни,— гневно произнес он. Это был крик души.— Ты никогда не боялась жить, Кэтти. Когда мы по­знакомились, твоему мужеству можно было по­завидовать.

— То было тогда. Я стала другой, и ты дол­жен с этим смириться.

— Я не позволю тебе стать другой!

— Это не в твоих силах, Рей,— бросила она. — Я не твой пациент, и я не служанка, кото­рой можно приказать.

— Черт побери, я совсем не то хотел сказать! Я люблю тебя, поэтому я здесь.

— Любовь делает человека свободным,— грустно сказала она.— А ты делаешь из любви сковывающие тебя цепи.

Отчетливо выговаривая каждое слово, Рей произнес:

— Итак, твой ответ — развод.

— Прекрати говорить за меня! За последний год я видела тебя только один раз. А сейчас ты врываешься сюда ночью, как к себе домой, и хо­чешь, чтобы я в течение пяти минут приняла серьезнейшее решение. Тебе не откажешь в самонадеянности, Рей.

— Хорошо, сколько тебе нужно времени, что­бы все обдумать?

— Откуда я знаю? — резко сказала она.

— Ты хочешь сохранить хорошую мину при плохой игре,— гневно бросил Рей.— Держать меня на поводке как собачонку, а тем временем жить, как тебе самой того хочется. Так не пойдет, Кэтти. Я так больше не могу.

— В одиннадцать ночи трудно принимать ре­шение, от которого зависит дальнейшая жизнь, — вскипела она. — Возвращайся домой, Рей. Пер­вым же самолетом. Я обещаю, что напишу тебе.

Зная, что унижает себя, Рей все же не удержал­ся и язвительно сказал:

— Это прозвучало, как обещание Юстину ис­печь пончики.

— Ты невыносим, — крикнула Кэтти. — Уби­райся! Хватит с меня! Похоже, единственным вы­ходом становится развод. — Она резко поверну­лась и распахнула дверь. — Я же сказала, что напишу тебе.

Он отошел от стола, размял затекшие пальцы и направился к двери.

— Тебе не удастся обмануть меня, Кэтти. Я вижу, что слово «развод» тебе не нравится так же, как и мне. Подумай об этом завтра, когда будешь готовить пончики.

Он взглянул ей прямо в глаза, лицо его было серьезным.

— Кэтти, бессмысленно бежать от действи­тельности. Не будь ребенком, который боится темноты. Надо принимать жизнь такой, какая она есть, — плохой и хорошей, счастливой и тра­гической. Нельзя забыть Джейка. Лучше, если мы будем хранить память о нем.

Он коснулся ладонью ее лица и с нежностью провел по щеке к уголку рта.

— Спокойной ночи, Кэтти.

Рей вышел на крыльцо и закрыл дверь. Кэтти осталась стоять с открытым ртом, не успев от­ветить ему. Эти слова оказались единственными из тех, что он приготовил заранее, и она на время потеряла дар речи. Ему была необходима эта маленькая победа. Рей чувствовал себя не луч­шим образом — невидимый противник безжа­лостно толкнул его, и он со всей силы ударился о бетонную стену.

Она не согласилась на развод. Рей с облегче­нием вздохнул.

Но она бросила ему в лицо, что его любовь сковывает ее цепями.

Сравнение больно ранило его.

Глава 3

Рей заканчивал бриться, когда прозвучал зво­нок к завтраку. Он взглянул на отражение в зер­кале и дотронулся до небольшого пореза на щеке. На него смотрел человек, проспавший не более трех часов.

Его мучили ночные кошмары, сменявшиеся страстным желанием близости с Кэтти. Глубоко посаженные глаза Рея совсем ввалились, под ни­ми чернели тени. Знать, что Кэтти совсем рядом и в то же время она так далека от него, оказалось для Рея пыткой. Но хуже было другое — он поте­рял всякую надежду забыть свою любовь. Сейчас он чувствовал, как сильно любит жену сердцем, душой и телом. Вероятно, мрачно подумал он, причесываясь у зеркала, эта любовь навеки.

Он не сможет забыть ее.

Но нельзя же привязать ее к себе насильно и держать рядом как средневековую узницу? На дворе вторая половина двадцатого века, доктор Адамс!

Порез, похоже, перестал кровоточить, пора отправляться на завтрак. Рей взглянул на себя еще раз. Когда-то Кэтти находила его не отразимым.

Как все изменилось с тех пор! Пожалуй, она права, надо улететь на материк первым же самолетом. А потом принять пред­ложение лондонского института. Если Кэтти ре­шит вернуться к нему, они смогут жить и в Анг­лии. Ему все равно, где жить, в Лондоне или в Мельбурне, только бы Кэтти была рядом.

Она боится любви. Боится радостей и разоча­рований, которые она несет с собой.

А может быть, она просто ненавидит его. К сожалению, это тоже нельзя исключить. Горе могло таким образом трансформировать ее лю­бовь к нему.

Рей поправил открытый воротник голубой ру­башки и спустился вниз.

За столом пустовало только его место. Люби­тели птиц поднялись на рассвете, успели совер­шить прогулку и теперь с аппетитом набросились на пончики с черникой, запивая их горячим кле­новым сиропом. На этот раз разговор шел о венценосном голубе, сменившем вчерашнего тонко­клювого буревестника. Рей выпил апельсиновый сок и принялся за пончики.

— Хотите кофе?

Вилка выпала из рук Рея. Не глядя на Кэтти, он ответил:

— Да, спасибо.

Она наклонилась, чтобы налить ему кофе. На Кэтти была юбка в цветочек, накрахмаленная белая блузка очень шла ей. Не обращая внимания на ее неприступный вид, Рей вдруг громко сказал:

— Кэтти, ты не поцеловала меня и не пожела­ла доброго утра.

Любители птиц замолчали и все как один уставились на него. Один из них, с бородой, спросил:

— А с чего бы ей делать это?

— Она моя жена, — гордо заявил Рей. — Кого же, как не меня, ей целовать по утрам?

На секунду ему показалось, что Кэтти сейчас опрокинет ему на голову кофейник.