Тори Файер - Встреча с прошлым

— Если этот мужчина — столь выгодная партия, — произнес он ледяным тоном, — зачем же его упускать? У меня сложилось впечатление, что отношения порвала ты. В чем была проблема? — Его руки на столе сжались в кулаки, и, наклонившись вперед, он прошипел: — Он что, не удовлетворял тебя?

Взбешенная, Уна уперлась локтями в стол, до боли стиснув сцепленные под подбородком пальцы, тоже наклонилась вперед так, что их глаза оказались на одном уровне, и сказала:

— Ну, насколько я поняла, и ты порвал отношения с Цыпочкой. Какая проблема была у тебя? У тебя с ней не получалось?

Несколько мгновений они буравили друг друга глазами, их ярость стала почти физически ощутима. Но вдруг Уна осознала всю смехотворность ситуации. Что сказала бы Марси, узнай она, чем обернулась ее хитрость? Истерический хохот одолевал ее. Наконец она уже не в силах была сдержать разбушевавшееся в ней веселье, и оно прорвалось приступом неудержимого смеха.

Корделл расплылся в улыбке, а потом не выдержал и тоже рассмеялся.

— Если бы Марси видела нас сейчас, — сказал он, глядя, как Уна прижимает к губам салфетку, пытаясь унять приступ смеха, — она бы вылила этот кофейник нам на голову.

Смех разрядил напряженную атмосферу, которая то и дело зависала над ними на протяжении всего вечера. Сойдясь на том, что надо спасти хотя бы остаток вечера, они объявили перемирие. Корделл заказал горячий кофе с ликером, и они спокойно посидели еще с полчаса, болтая о книгах и фильмах, пока Уна не взглянула на часы. Вздохнув, она поднялась.

— Пора идти, уже поздно.

Светила яркая луна, и воздух, прогретый за день, окутал их теплом. Может, вино и ликер были тому причиной, но возвращалась Уна в мечтательно-приподнятом настроении. Она всегда любила бродить в летние ночи, когда все вокруг преображалось, словно с последними лучами солнца оживала изначальная сила таинственного очарования природы.

Но еще больше ее влекло в ночь невыразимое чувство, возникавшее у нее при взгляде на звездное небо.

— Уна!

Она обернулась на голос Корделла, вырванная из плавного течения мыслей, и увидела, что он остановился. Она тоже остановилась.

— Да? — В лунном свете его лицо предстало перед ней графическим изображением абсолютной мужской красоты. Как жаль, что я не портретист, подумала Уна, а то запечатлела бы его таким навеки.

— Я насчет твоего предложения…

От этих слов Уна спустилась с небес на землю и растерянно посмотрела на него. Она уже позабыла о своем предложении, полагая, что и он забыл. Корделл утром ясно дал понять, что оно его не интересует. Почему он вдруг заговорил об этом? По его глазам она ничего прочитать не смогла.

— Я принимаю его.

Уна решила, что ослышалась.

— Ты… Что ты сказал?

— Мы поженимся.

С озера налетел холодный ветер, и Уна поежилась. Ей никак не удавалось собраться с мыслями. Корделл снял пиджак и накинул ей на плечи. Уна на секунду закрыла глаза. Слишком стремительно развиваются события. Куда они их заведут?..

— Ты сказала, что твое предложение действительно до полуночи. Надеюсь, я не опоздал? — Он посмотрел на часы. — Нет, у меня в запасе еще несколько минут. Но ты, кажется, растеряна. Передумала?

Уна плотнее закуталась в пиджак, еще хранивший тепло и запах хозяина.

— Нет, не передумала.

Снова повисло напряженное молчание. На этот раз первой нарушила его Уна:

— Надо все продумать.

— Прежде всего, надо сказать Марси.

— Я сама ей все скажу и объясню.

Он помолчал немного и спокойно согласился.

— Да, так будет лучше. Но больше никто не должен знать. Только сообщить… без объяснений.

— А что мы скажем? Что безумно и страстно влюблены друг в друга и только сейчас это поняли?

— Все так и подумают. С Энтони я поговорю утром. Особых проблем с ним не предвижу, ты ему нравишься. Ну, поскольку ты не против, мы поженимся как можно скорее, чтобы свести на нет притязания Элисон.

— Да, Корделл, хорошо.

— Венчание скромное?

И тут Уну потрясла запоздалая реакция. Тщетно пыталась она взять под контроль вихрем закружившиеся в голове мысли. Она выходит замуж за любимого человека!

Эти слова звучали в ней снова и снова. В это невозможно было поверить, сбывалось то, о чем Уна мечтала еще будучи девочкой-подростком. Но каким образом! Наконец голос Корделла пробился сквозь плотный хоровод ее мыслей и чувств, и к ней вернулось ясное сознание.

— Ну, не совсем скромное. Я выхожу замуж впервые и хочу, чтобы в этот день рядом были мои друзья. — Она черпала силы в его удивлении и мужество в его растерянности. — Венчаться я буду в белом свадебном наряде.

Корделл не удержался от язвительного замечания:

— В белом венчаются только девственницы. Так уж принято.

— Это моя свадьба, Корделл. — Хорошо, что луну закрыло облако и он не видит ее страдальческих глаз. — Мне решать, что я надену.

— Как скажешь. Действительно, наряд должен впечатлить суд, очко будет в мою пользу. Антураж решает все!

Ах, Корделл, думала несчастная Уна, как ты заблуждаешься! Но спорить не стала. А то можно и проговориться.

— Уна, мне любопытно, что тебе, лично тебе, дает такое замужество?

Единственное наслаждение — видеть тебя каждый день, хотелось крикнуть ей. Но кроме того, страдания одиноких бессонных ночей, мучительные слезы по невозможному — по твоей любви…

— Готового сына, Корделл, ребенка, любовь к которому уже живет в моем сердце. Остальное — пустяки. У меня остается свобода работать, жить по своему желанию, иметь своих друзей, от которых я не намерена отказываться. Вот только придется отказаться от своей квартиры. Полагаю, для семьи ты приобретешь отдельное здание?

— Здание? Ты имеешь в виду дом?

— Дом — это совсем другое. Дом купить нельзя, он создается взаимной любовью.

— Я люблю своего сына, и, надеюсь, он любит меня.

— Но ты не любишь меня. И неважно, насколько мы с Энтони будем любить друг друга. Наши отношения с тобой не дадут нам возможности создать настоящий дом.

Они дошли до травяной дорожки, ведущей к дому Корделла, и остановились под поникшими ветвями старого вяза. Лунный свет, проникавший сквозь листву, осыпал их лица светлыми крапинками.

— Ты ошибаешься, Уна. Нельзя сказать, что я не люблю тебя. Мне только временами не нравится твое поведение. Но когда мы поженимся… — Корделл положил ладони ей на плечи. К изумлению Уны, пальцы его дрожали. — У нас будет настоящая семья и настоящий дом. Если мы, конечно, расстанемся с прошлым и начнем все заново. Только, — пальцы его сжались, причинив ей боль, — если ты не будешь слишком засматриваться на других. Иначе я…

— Нет! — Весь ужас ситуации дошел наконец до сознания Уны, и она отпрянула от него, прижавшись спиной к стволу вяза. — Я думала, ты понял… Я предлагала фиктивный брак, исключительно ради спасения Энтони!