Карлос Маноэль - Мануэла

— Вы даже не представляете, святой отец, как я вам признателен за ту возможность облегчить душу, что вы предоставили мне. — Коррадо с благодарностью смотрел на священника. — Я еще чувствую боль души, но и облегчение чувствую тоже, — слабо улыбнулся он.

— Сын мой, — поднялся священник и положил свои руки на плечи Коррадо, — главная миссия на земле слуг Господних — это нести облегчение и мир в души людей.

— Каждую ночь я чувствовал вот здесь, — Коррадо показал на сердце, — ужасную тяжесть, а сейчас, после исповеди, я чувствую, что она уже не так давит.

— После исповеди должно прийти раскаяние, — заметил священник. — Если сможешь, то нужно возместить ущерб, который ты нанес. — Священник вновь задумался. — Ты рассказал мне о девушке, которую бросил беременной, что с ней стало?

— О ней я так ничего и не знаю, — тихо сказал Коррадо. — Родственники, как мне говорили, увезли ее из поселка, и я больше никогда ее не видел и не слышал о ней.

— А ты рассказывал эту историю своей жене? — спросил священник.

— Нет, — потупившись, признался Коррадо. — Она ничего не знает. Я не хотел говорить ей, потому что боялся разрушить нашу семью. А я так ее люблю. И к тому же у нас есть дочь, Мануэла, без которой я не представляю свою жизнь. Да, святой отец, я, может быть, поступил неправильно, что не рассказал обо всем жене, но иначе не мог...

А Мерседес в это время, приготовив вместе со служанкой ужин, ожидала мужа в гостиной, просматривая журналы. Отвлекла ее от этого дела вбежавшая Мануэла. Она была в длинной ночной рубашке. Время близилось к тому часу, когда девочка должна была ложиться спать. Ритуал прощания с родителями на ночь был для нее обязателен. Иначе она не заснула бы.

— Я готова идти спать, мамочка! — Мануэла прыгнула на колени матери с разбега, что скорее свойственно мальчишке, чем такой милой девочке, как она. — А где папа? — удивилась она, не найдя отца рядом с матерью. — Он разве не придет поцеловать меня перед сном и пожелать спокойной ночи? — Мануэла надула губки, словно обиделась. Но это была всего лишь игра. Мануэла была уверена, что отец обязательно придет к ней в детскую. Такого еще ни разу не было, чтобы он не пожелал ей спокойной ночи и не поцеловал.

— Конечно, придет, — успокоила дочку Мерседес, любуясь ее здоровым румянцем. — Просто он пошел проводить святого отца Хосе и, наверное, заговорился с ним.

— Заговорился? — удивилась Мануэла. Она привыкла, что отец в основном молчал, а говорили лишь она и мама. — И о чем это он заговорился? — Глаза ее вспыхнули любопытством.

— Не знаю, дочка, — улыбнулась Мерседес.

— Это секрет? — не успокаивалась Мануэла.

— Секрет? Нет, не думаю, — покачала головой Мерседес, хотя сама была удивлена столь долгим отсутствием мужа. О чем так долго можно беседовать со священником? Да и вообще за мужем она никогда не замечала тяги к долгим беседам. Разве что о лошадях, о которых он знал, кажется, все.

— Хотя, может быть, ты и права, — сказала она дочери.

— Мама, можно я немного еще побуду здесь, с тобой? — попросила Мануэла.

— Нет-нет, — целуя дочь, говорила Мерседес, — хватит, тебе пора идти спать! А вот когда вернется папа, я скажу ему, что ты его ждешь, и он зайдет поцеловать тебя. Договорились?

— Хорошо, —- загрустила сразу же Мануэла и тем самым добилась своего. Мерседес не выдержала и уступила дочери.

— Ну хорошо, — согласилась она, — побудь здесь еще минутку. Но не больше! — погрозила она пальцем.

— Спасибо, мамочка! — обрадовалась Мануэла, целуя мать.

А Мерседес действительно начала думать о том, что, наверное, маленькая Мануэла сказала правду. Видно, было что рассказывать святому отцу Коррадо, раз он так долго не возвращается. Мерседес вдруг подумала, что совсем не знает о юношеских годах своего мужа. О них он никогда не рассказывал, говоря лишь, что сбежал от нищеты в поисках лучшей жизни из маленького сицилийского поселка. А может быть, причина была другая?