Шарон Хит - Выбор любви

— Чем же тогда мне заняться? Не хочу бездельничать с утра до вечера!

— Это же твой отпуск, Лесли. Отдыхай, наслаждайся жизнью. А если у тебя есть склонность к садоводству и огородничеству, ты всегда сумеешь найти себе занятие. Тремеррен, наш садовник, постарел и уже не тот, что раньше, — не успевает приглядывать за всем хозяйством. Но пока стоит хорошая погода, советую выжать из нее все возможное. Купайся, загорай, гуляй…

— Мне бы, конечно, хотелось немного повалять дурака, но гулять одной… ну, скажем так, не очень весело, особенно в незнакомой местности, где недолго и заблудиться. Вот если бы ты составил мне компанию…

— Там увидим. Боюсь, я стал слишком ленив для таких занятий. Знаешь, — продолжил он, посерьезнев, — с тех пор, как я здесь поселился, у меня было время подумать о прошлом… и теперь я понимаю, что не имел никакого права навязывать твоей матери свою волю. Это моя вечная боль. Страшнее всего то, что исправить уже ничего нельзя. Мы прожили свои жизни чужими людьми, и в этом только моя вина, и ничья больше.

Грусть и тоска в голосе деда тронули нежное, отзывчивое сердечко Лесли.

— Теперь я с тобой, дедушка, и останусь здесь столько, сколько ты пожелаешь. Если, конечно, это хоть немного утешит тебя.

— Хочешь сказать, ты не против поселиться здесь? — сразу оживился Хильярд. — А я-то боялся, что через недельку-другую ты сбежишь в Лондон. Место у нас, конечно, уединенное, но если ты останешься, это будет просто чудесно!

Лесли напугал чрезмерный энтузиазм деда, но девушка постаралась не подать виду. Она-то просто хотела намекнуть старику, что не против провести здесь лето, и ей в голову не приходило, что он решит, будто внучка хочет остаться с ним навсегда. Но с другой стороны, и разочаровывать пожилого человека ей тоже не хотелось.

— Поглядим, сумеем ли мы с тобой поладить, — уклончиво ответила Лесли. — Кто знает? Может, через несколько недель ты только и будешь думать о том, как бы тебе избавиться от моего общества! Кстати, я не могу и дальше называть тебя «дедушка». Это длинно и неудобно!

— И не только! Когда ты называешь меня так, я кажусь себе древним-предревним, патриархом каким-то. Что, если нам сократить его до «деда» или «дедуля»?

— Да, так мне больше нравится, деда. На том и остановимся.

За завтраком Лесли заметила, что старик очень мало ест. Отдав должное поджаристому бекону и румяной колбаске, Лесли поинтересовалась, заталкивая в рот очередной кусочек тоста:

— Надеюсь, тебе не противно смотреть, как я обжираюсь?

— Я как раз подумал, что здорово сидеть за одним столом с молодой очаровательной леди, — с обожанием поглядел он на внучку. — Так приятно поболтать немного после всех этих бесконечных трапез в полном одиночестве.

— Я думала, что экономка ухаживает за тобой, даже если предпочитает есть на кухне. Она уроженка Корнуолла?

— Нет, Анна родом из Суффолка. Она вдова человека, с которым я много путешествовал. Конечно, Скруттона идеальным компаньоном не назовешь, но зато он всегда идеально приглядывал за багажом, умел из-под земли достать транспорт и все такое.

— Ты сказал, она вдова? Что же с ним произошло?

Этот вполне невинный вопрос вызвал весьма необычную реакцию Хильярда.

— А, подцепил в Африке какую-то заразу и умер в местном госпитале, — набычился он. — Там кофе еще остался?

Почувствовав, что тема неприятна деду, Лесли отстала с расспросами. После завтрака они направились в библиотеку, из которой имелся выход в оранжерею, а оттуда, в свою очередь, можно было пройти прямо в сад. У окна Лесли увидела письменный стол и на нем накрытую чехлом печатную машинку и стопку бумаг.

— А, тут и работает твоя машинистка? В котором часу она приходит?

— В десять. Приезжает из Лоскенны на велосипеде. — Дед обвел рукой, показывая стеллажи с книгами. — Если погода испортится, ты всегда найдешь здесь что почитать, хотя я не уверен, совпадают ли наши вкусы.

Лесли пробежала взглядом по рядам книг. Большинство из них посвящены путешествиям, а эта тема, откровенно говоря, не слишком интересовала девушку. Но когда она добралась до третьей полки, у нее невольно вырвался восхищенный возглас и заблестели глаза:

— О, поэзия! И авторы мои любимые! Могу я брать их, когда захочу, не спрашивая каждый раз твоего разрешения?

— О чем речь? Конечно, можешь! Боюсь, поэзия — не моя стихия. Это книги твоей бабушки. После ее смерти вряд ли кто-то заглядывал в них.

— Ладно, я пойду, а то еще не все вещи распаковала. Потом схожу поплаваю. Хотя, с другой стороны, наверное, мой завтрак еще не успеет перевариться.

— Почему бы тебе в таком случае не взглянуть на сад? Надеюсь, ты извинишь меня? Надо подготовить кое-что к приходу мисс Чаллен.

Лесли поднялась наверх, оставив деда трудиться. Она быстренько разложила по местам нехитрые пожитки, а потом решила написать заведующей городским общежитием медсестер, где у нее была комната, и попросить прислать оставшуюся одежду и немногочисленные украшения. Дело в том, что после смерти миссис Мейсон Лесли продала дом вместе с обстановкой. Девушка не в силах была справиться с одолевавшей ее грустью в стенах, где они с матерью провели столько счастливых дней. Она предпочла снимать квартиру.

В саду обнаружилось столько укромных местечек, столько восхитительных уголков, что полчаса пролетели как один миг. Не успели часы в холле пробить десять, как Лесли услышала звук приближающегося велосипеда и, оглянувшись, увидела мисс Чаллен. Неизвестно почему, она представляла машинистку строгой барышней в очках, такой ужасно нудной простушкой с прямыми, собранными в пучок волосами. Но девушка на велосипеде оказалась приятной противоположностью.

Черные кудрявые волосы секретарши были коротко пострижены, глаза карие, мягкие, как бархат, полные губки алели, словно розы. Красная кофточка и легкая серая юбочка идеально подчеркивали безупречность фигурки.

Мона Чаллен не заметила Лесли и вошла в дом, не утруждаясь дерганьем за веревочку звонка. Через несколько мгновений она мелькнула в окне библиотеки, и Лесли увидела, как ее темная головка трудолюбиво склонилась над пишущей машинкой.

Лесли спустилась вниз на пляж. Начался отлив, и море на время уступило девушке мокрую, сверкающую полоску песка. Вокруг не было ни души, только чайки составляли ей компанию. Чувствуя себя словно растворившейся в кристально чистой изумрудной воде, Лесли поняла, что невозможно желать большего. Она доплыла до буйков и повернула обратно, лениво перевернулась на спину и подставила лицо ласковым солнечным лучам.

Через полчаса попеременного купания и солнечных ванн на влажном песке Лесли решила пройтись по берегу, по пути останавливаясь, чтобы осмотреть небольшие пещерки. Одна из них просто очаровала девушку. Пол в гроте был устлан крохотными розовыми ракушками, и вид из него открывался изумительный. Идеальное место для пикника, подумалось девушке. Можно сесть у самого входа — тогда и от ветра спрячешься, и на солнышке окажешься, и морем полюбуешься…