Юлия Колесникова - Рок-идолы

Мне нужно было несколько секунд, чтобы взять себя в руки, прежде чем ответить ему, если не так же холодно, то почти равнодушно.

- Да…ты прав. Через пару лет все забудется.

Не знаю, то ли Лэкс не ожидал от меня такого ответа, а может было еще что-то, но он явно разозлился, и вся холодность вмиг слетела с его лица. И не смотря на то, что он мне говорил на той лавочке, в последующее время он все так же продолжал себя вести, а иногда и более грубо.

И пусть концерт был уже близко, и я дрожала только от мысли, что нужно будет выйти на такую огромную сцену и взять на себя столько ответственности, я не могла не думать о том, что он мне говорил. Как бы там ни было, я все еще не могла поверить, что это действительно конец всему. Я ждала какого-то особого знака, что больше не нужна Лэксу, только не знала, что это будет, и будет ли вообще. Во мне оставалась надежда, что мы все же еще будем вместе. И эту надежду давал мне Лэкс, каждый раз ведя себя неестественно со мной, или же злясь, если я разговариваю с Шоном.

За день до концерта я решила, что это еще не все, и что слова Лэкса меня не убедили. А пока что пусть самым важным будет концерт – я должна показать ему какой сильной могу быть, и играть в его игру.

День начался с того, что Эдвард разбудил меня ни свет ни заря, заставил выпить какой-то отвратительный напиток, потом принять контрастный душ, потом намазал какой-то гадостью, вонючей и ужасной на вид, а уж после натирал еще каким-то маслом. Из-за практически бессонной от волнения ночи чувствовала я себя отвратительно, и не могла понять зачем все это делать, если концерт вечером. Но Эдвард явно имел свою точку зрения.

- Ты Ангел «Предательства» и потому должна сиять, и никакая косметика не заставит твою кожу сиять, и даже освещение не поможет, если я не сделаю всего этого, - он красноречиво обвел рукой показывая на все те мази которым я подверглась только что.

- Но почему так рано заставил вставать?

- Потому что я садист, не знала? – театрально отозвался Эдвард, и я впервые за утро смогла улыбнуться, потому что даже если Эдвард так не считал, то считали другие. До выступления мы должны были дать интервью, и не пресс-конференцию. Когда отвечаешь на одинаковые вопросы, а другие журналы это записывают. Нет, каждому журналу предоставлялся эксклюзив, и как я поняла, Эдвард так же планировал нас переодевать. Я не представляла, как продержусь этот день и не умру от усталости до вечера, но по словам Эдварда мне полагался дневной сон. Потом должна была быть репетиция, скорее для того, чтобы разогреть руки и себя, но не надрывать голос.

Радовало так же то, то Эдвард заставил и парней пить непонятно из чего сделанный коктейль, по его словам, то питье улучшало роботу связок, а еще помогало им расширяться. Если коктейль был его собственного производства, я готова была подписать петицию против выпуска такой гадости на рынок.

Еще позднее оказалось, что почти до 4 часов Эдвард не предполагал для меня никакой еды – в случае сильного голода йогурт, но ни в коем случае не сок, так как он плохо действует на связки. К общему раздражению добавился еще и голод, и я чувствовала себя такой измученной, что даже не знала, злиться мне или просто расплакаться.

Почти часа два Эдвард потратил на мой макияж и косметику, так что я смогла подремать, не дожидаясь дневного сна. Я вообще днем спать не умела, а он мне такое предлагал! Моя плохая черта моего характера, не умела я перечить людям, не могла взорваться или разозлиться на кого-нибудь, хотя мне очень хотелось.

Когда макияж был готов, я честное слово совершенно не была довольна, мне было как-то все равно. Ставало все страшнее перед интервью, а при мысли о концерте я готова была удариться в бегство. Звонок Кори немного помог. Потом звонил дядя, и мне пришлось стать уверенной в себе, чтобы он не волновался. Сначала я хотела послать ему билет на концерт, но решила, что для него это будет чересчур, если он увидит меня в моих сценических нарядах. Одним из них было то платье из клипа с голой спиной и нарисованными крыльями. Еще в одном я была похожа на вампира, сплошной латекс, да красный цвет, а для дяди такие наряды ассоциировались с ночными мотыльками. Нет, такого вида своей девочки он бы не пережил, нужно будет его постепенно вводить в мир индустрии развлечений.

Эдвард решил действовать на контраст меня и мужской части группы – если я была в белом, парни надевали черное, на мне была кожа, они переодевались в белые пастельных оттенков костюмы, с кружевом или же классического покроя, как фрак. И я им завидовала, так как за время концерта я переодевалась почти 6 раз, они только дважды, не считая того, в чем с самого начала выйдут на сцену. Прическа у меня оставалась одна – спутанные волосы, украшенные драгоценностями и жемчугом, но как я поняла, Эдвард планировал, время от времени заплетать их или собирать. Это все я оставляла на его усмотрение, потому что даже если бы и понимала что-либо в стиле подходящем для выступления, то не захотела бы забивать себе голову. С макияжем он так же что-то там придумал, как и с обувью. Я же была согласна на все.

Первое интервью прошло вполне мирно и спокойно, вопросы задавались в основном только относительно концепции нового альбома, Лэкса расспрашивали о том, что его подвигло на написание многих песен, откуда он черпал вдохновение. Единственным неловким вопросом было то, не я ли случайно стала причиной эмоциональных изменений в песнях Лэкса. и если я замолкла не зная что ответить, то Лэкс не моргнув и глазом обнял меня за плечи и нежным голосом сказал:

- А как же иначе? Посмотрите на нее, как я мог не начать писать такие песни, когда она была рядом.

Шон, Эйтан и Макс улыбались так же искренне, словно все так и было, и мне тоже пришлось улыбнуться. Играй на публику – приказала себе я, это то, о чем говорил тебе Лэкс когда-то. Никто не будет знать, что в действительности происходит в твоей жизни, то как ты разложишь карту, станет твоим лицом перед людьми и прессой.

А уже во время второго интервью мне было совершенно не весело, потому что Лэкс сидел со мной в обнимку, как это было когда-то когда мы еще были вместе, и время о времени играя перед журналистами брал меня за руку, смотрел в глаза, изображая между нами близость. В этот раз я не смогла сыграть, а только лишь улыбалась, и старалась говорить как можно меньше, потому что язык не двигался четко, и я боялась, что начну комкать слова, или вообще разрыдаюсь.

Третье интервью проходило только час спустя после небольшого перекуса и отдыха, и во время этого мы сидели все месте, но дотошный Эдвард не позволял мне много есть, а некоторые продукты так вообще вырывал из рук. Я тихо радовалась тому, что из-за надсмотра надо мной он так же не поел толком. Да уж, видимо шоу-бизнес меня немного ожесточил, раз я думала о таком.