Джуди Спенсер - Рабыни рампы

"Какой я уже старый, - внезапно подумал он. - Слишком стар, чтобы постоянно посещать бары. Ничего нет печальнее стареющего гомосека". Он был достаточно богат и мог себе позволить купить какого-нибудь красивого парня, но он еще был в полном соку и мог рассчитывать на встречу на каком-нибудь танцевальном вечере с мистером Нужным, который надолго войдет в его жизнь.

- У тебя еще есть шанс, Сид Фрейзи, - проворчал он про себя.

Какой- то человек, к которому можно было отнести выражение "изъеденный морщинами", сел в соседнее с ним кресло. На нем был кожаный пиджак, хлопчатобумажные джинсы в весьма жалком состоянии и старомодная шотландка зеленого цвета.

Он нечаянно толкнул под локоть Сида и промурлыкал извинение.

- Ничего, ничего, - галантно отозвался Сид.

Сосед бросил на него беглый взгляд, они улыбнулись друг другу.

- Какая отличная у вас шляпа! - заметил он.

- Благодарю вас.

Пульс Сида вдруг учащенно забился. "Полный идиотизм", - подумал он. Какая-то часть его начала задавать вопросы. Был ли этот человек, которого хоть сейчас помещай на плакат "Курите сигареты Мальборо", гомосеком? Выражает ли он интерес к продолжительным интимным отношениям с остроумным, очаровательным чернокожим, который находится в полном соку? Захочет ли он…

"Я все еще в это верю, - удивлялся сам себе Сид. - После всего того, что я видел, что сделал, что было сделано для меня, я все еще верю во всемогущую власть любви. И что в один прекрасный день она меня найдет. Я верю, что все мы достойны любви, и это вполне достижимая вещь в этой жизни".

"Я все еще верю".

И от этой мысли ему становилось уютно и тепло на душе.

Карен пришлось преодолевать пробки в уличном движении в часы "пик", и она лишь к наступлению вечера добралась домой из аэропорта. Перед домом на лавочке сидела Лейк, ожидая ее приезда. Она бегом бросилась навстречу машине, даже не дав Карен оттуда вылезти.

- Где он? - спросила она.

- Кто он? - осторожно поинтересовалась Карен. - Если речь идет о Сиде, то он сейчас летит на самолете в Англию. Лейк, прошу тебя, я очень устала. Прости меня за то, что я обвинила тебя в этих записках. Мне никогда в голову не приходило, что Джордж может упасть так низко. Мне ужасно неловко, ужасно. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.

Лейк не обратила никакого внимания на ее слова.

- Где Гарри? Он не желает видеть меня, даже не подходит к телефону. Мне нужно встретиться с ним… - она глубоко вздохнула. - Джекки сообщила, что он приходил сюда, чтобы поговорить с тобой.

- Я сама только что приехала домой.

- Почему ты все от меня скрываешь? - взвизгнула она, больно сжав ей плечо.

- Если бы я что-то знала, то передала бы тебе.

Лейк перенесла руки ей на шею.

- Я об этом ничего не знаю, - ровным тоном сказала она. - Может, ты бы ничего и не сказала. Может, ты все еще обвиняешь меня за то, что случилось?

- Лейк, отпусти меня. Мне же больно!

Освободившись от ее хватки, она сделала несколько шагов назад.

- Я не знаю, где Гарри. Может, он сейчас в больнице, рядом с женой и ребенком.

С дикими, безумными глазами Лейк села в автомобиль и с визгом укатила.

Карен потерла ноющую шею. Она посмотрела на руку в ужасе. Кровь. Значит, она расцарапала ногтями кожу. Настолько безумной оказалась ее хватка. Войдя в дом, она в коридоре осмотрела шею в зеркале. Легкая царапина на ключице, но она сильно обжигала ее, просто горела огнем и к тому же что-то сильно напугало ее. Вначале это пропитанное вином платье - темное пятно, похожее на растекшееся пятно крови. Теперь настоящая кровь. Что же станет завершающим этапом этой трилогии?

Кто- то перед ее приездом просунул под дверь письмо. Вскрыв его, она начала читать.

- Боже мой! - закричала она, опускаясь на колени. - Как ты мог пойти на такое, подонок?

Гарри подписывал бумаги.

- Это все? Все?

Доктор кивнул.

- Вы приняли очень мужественное решение, мистер Таунсенд. Мы спасем не одну жизнь благодаря вам и вашей жене.

- Мне бы хотелось побыть рядом с ней, пока… они не отключат аппарат и приборы.

- Само собой разумеется.

Они снова остались вдвоем. Грудь Крис вздымалась и опускалась в притворном сне, в этой бодрящейся смерти.

- Прости меня, - сказал ей Гарри. Он был немного не в себе от выписанного ему "Валиума" и чувства вины. - Это, конечно, ничего не меняет, но я искренне сожалею обо всем. Я никогда не хотел причинить тебе боль, - вдруг он издал короткий смешок. - Я вообще не хотел никому причинять боль. Я любил тебя, любил, как умел. Только тебя одну.

В ответ он слышал лишь пыхтение аппарата для искусственного дыхания.

Где- то на краю сознания, там, где оно было окутано наркотическим туманом, гнездился страх, который Гарри никак не удавалось вытеснить. Он проглотил еще одну таблетку просто так, не запивая ее водой. Если бы после этого туман рассеялся, он бы ни за что не сделал того, ради чего он сюда пришел.

Теперь ему легче. Он глубоко вздохнул.

Закрыв дверь на ключ, он, присев на краешек кровати жены, выстрелил себе в висок из пистолета, который принес с собой только ради этой цели.

Почти в тот самый момент, когда Гарри Таунсенд нажимал на курок пистолета, Карен Сингер дозвонилась до больницы и сообщила, что она получила от Гарри Таунсенда записку, в которой он, судя по всему, сообщал ей о своем возможном самоубийстве. Не могли бы они получше присмотреть за ним, когда он появится в больнице?

Шесть часов спустя Розанна Таунсенд вышла из коматозного состояния. Речь у нее была вполне связной, и, казалось, у нее не будет проблем, с которыми не удастся справиться в будущем. Она потребовала свою куклу в зеленом платье, которую тут же ей принесли. Ее тетка неотступно все время находилась рядом с ней, и чуть не свела с ума нянечек своими требованиями позволить ей оставаться и на ночь в палате ребенка. Они выселили ее оттуда, но очень скоро обнаружили, что она разбила свой лагерь возле двери прямо в коридоре. Ей наконец принесли матрац, и тетка Джекки провела эту ночь в палате племянницы. Никакие привидения не нарушили их покой.

В три часа утра кто-то начал врываться в апартаменты Джона Эллисона. Он это слышал, так как оказался в это время дома. Лежа с открытыми глазами в постели, он, охваченный ужасом, прислушивался к странным звукам. Кто-то упорно звонил в дверь. Он выхватил из-под кровати бейсбольную биту. Кто же, черт подери, мог названивать ему в столь ранний час?

Дог, вскочив к нему на кровать, весь съежился в комок.

- Черт бы тебя побрал, пес! - прошептал Джонни без всякой жалости к собаке. - Если меня кокнут, то следом на тот свет отправишься и ты.

Собака, мирно поворчав, спрыгнула с кровати и подошла на негнущихся лапах в гостиную. Полаяв на гремящий звонок, она приползла обратно в спальню и забилась под кровать.