Эстер Росмэн - Без покаяния. Книга первая

— В июне кончила колледж.

— Ну?! А я и не знал. Мы, правда, слышали, что разница в возрасте есть, но чтобы настолько… — Вэлти улыбнулся. — Приятно посмотреть на человека своего поколения с юной женушкой. Говорят, молодая жена делает человека моложе. Вы сами разве не чувствуете себя моложе, Элиот?

— Кажется, я начинаю чувствовать себя все старее.

— Вы об этом собирались со мной поговорить?

— Ну… Что-то вроде этого… — Элиот глубоко вздохнул. — Думаю, Моник пора вывозить из Индии. Она плохо себя ведет. Я уж не говорю, что моя карьера может пострадать из-за этого, если уже не пострадала. — По реакции Юджина Элиот мог догадаться, что восприятие его истории другими, может быть, даже хуже, чем он полагал. — Естественно, — продолжал он, — вы ключевая фигура при решении подобных вопросов, вот почему я и решил сначала обсудить все с вами.

— А сама Моник хочет уехать? Это вопрос принципиальный.

Элиот какое-то время колебался, затем спросил:

— Юджи, могу я быть с вами искренним?

— Конечно.

— Не хотелось бы нагружать вас своими проблемами, но у меня некоторые сомнения насчет того, хотим ли мы с Моник вообще оставаться вместе.

Вэлти это сообщение явно не удивило.

— Я чувствовал, что у вас не все ладно, но не думал, что так далеко зашло… Вы считаете, перемена окружающей обстановки чему-то поможет? Но кто знает, куда они решат вас заслать.

— Все это я понимаю, но недавно пришел к заключению, что жить так, как живу сейчас, больше не смогу.

— Может, вы просто отошлете Моник домой на какое-то время? Иногда женщине просто нужно развеяться, съездить домой… Пусть поживет в Штатах, обретет почву под ногами. Это помогало и при более сложных ситуациях.

— Не думаю, что нам это поможет, не тот случай, — сказал Элиот. — Но я поговорю с ней об этом.

— Будем надеяться, что визит родственников взбодрит ваши души, — с надеждой проговорил Вэлти. — Надеюсь, Моник появится вечером на приеме?

— Я ее предупредил, но она непредсказуема, как вы знаете. А насчет бодрящего души фамильного ангела, тут я не оптимист. Так что вряд ли огорчусь, если она не придет.

Вэлти явно хотел что-то спросить, но лишь сказал:

— Ну, поступайте как считаете нужным. А я, со своей стороны, обещаю вам, что история не выйдет наружу.

— Буду весьма признателен, Юджи. Больше всего я опасаюсь крушения карьеры, впрочем, и развода не хотелось бы, но это, увы, зависит не от меня.

— Уверен, что вам удастся справиться с этим, — сказал Вэлти.

Элиот встал, стаскивая свой пиджак со спинки стула…

— Пойду, мне еще нужно подготовиться к совещанию, да и вам, как я понимаю, тоже. Если понадоблюсь, я у себя.

Вэлти встал, обошел стол и, положив руку на плечо Элиота, проводил его до двери.

— Мои симпатии, Элиот, целиком на вашей стороне.

Элиот понял, что не сможет поехать в аэропорт — совещание затягивалось. Ему удалось только организовать отправку посольской машины для встречи гостей и через свою секретаршу передать для четы Мэтлендов сообщение, что ближе к вечеру он заедет за ними в отель, чтобы отвезти на прием в посольство.

Уверенности, что днем удастся связаться с Моник не было. И вообще он сомневался, что дипломатический прием — подходящее место для ее встречи с его отчимом. Поведение ее непредсказуемо, все может пройти хорошо, а может — просто безобразно, смотря по настроению его благоверной. В конце концов, решил он, как она захочет, так пусть и будет. Уговаривать ее, во всяком случае, он не намерен.

Что до Энтони и Бритт, то они, возможно, тоже не мечтают встретить Моник на приеме. Во всяком случае, будь Элиот на их месте, он бы об этом не мечтал, как и вообще об ужине в посольстве. К чему им это? Его собственное присутствие на приеме вызвано служебной необходимостью, а что интересного там найдут путешествующие молодожены? Гораздо интереснее им может показаться экскурсия в Агру или Джайпур [3] Агра — город юго-восточнее Дели, где находится одна из красивейших храмовых построек восточного стиля — мавзолей Тадж-Махал. Рядом с Джайпуром находится знаменитый Мертвый город (Амбер) и прочие архитектурные достопримечательности. .

Когда совещание наконец закончилось и Элиот вернулся в свой кабинет, его секретарша Джоан Хэммонд передала ему, что звонила Моник.

— Она просила передать, что встретится с вами в посольской резиденции не раньше восьми. А до этого будет занята.

Слова вполне невинные, но в Элиоте проснулись прежние подозрения.

— А она не сказала, чем занята?

— Что-то вроде арт-шоу, или выставки, точно не скажу.

— В министерстве культуры?

— Ох, ну да, я вспомнила. Она именно так и сказала.

Во время совещания Роберт Фэрренс, атташе по культуре, говорил что-то насчет сегодняшнего открытия выставки в министерстве культуры. Элиот вспомнил, что этот человек намеревался писать с Моник портрет. Он не считал, что на такие глупости стоит тратить время, но Моник относилась к этому иначе. К тому же Элиот, хоть и плохо знал Фэрренса, совсем недавно объявившегося в посольстве, с первого взгляда оценил его определенным образом.

— Когда она звонила? — спросил он.

— Недавно. Минут пятнадцать назад.

Джоан не давала себе труда скрывать антипатию, испытываемую к Моник, и Элиот едва ли мог осудить ее за это. Подчас Моник проявляла по отношению к сотрудникам посольства неприкрытую грубость. Из этого не раздувалось истории, все понимали, что Элиоту нечего сказать в оправдание супруги, но ситуация была крайне затруднительна и неприятна для всех.

Забрав подготовленную Джоан папку с письмами, Элиот прошел в свой кабинет и уселся за стол. Этот Фэрренс никак не шел у него из головы. Иисусе Христе! Почему она выбрала именно его?

Новый атташе не казался особенно заметной фигурой, серое на сером, ничего примечательного. В свои тридцать пять выглядел он лет на десять старше. Вдовец, получивший первое серьезное назначение после смерти жены и нескольких лет, проведенных за служебным столом в Вашингтоне. Как множество людей в сфере культуры, он был из племени несостоявшихся художников. Элиот и за человека его не считал. Теперь, если окажется, что его подозрения верны… Господи Боже! Этот сукин сын всегда приветствовал его с улыбкой, а сам тайно трахал его жену. При одной мысли об этом кровь закипает в жилах. Он понимал теперь, что прежде умышленно закрывал глаза на то, что другие, возможно, видели уже давно.

В горле стоял комок, и он никак не мог проглотить его, что мешало ему думать. А думать необходимо. Его отношения с Моник за последние несколько месяцев резко ухудшились. Но когда это началось? Когда прибыл Фэрренс? Да, все совпадает. Он заметил перемену в ней примерно в тот же месяц, когда Фэрренс приехал в Дели. Но они, черт возьми, были осторожны!..