Хелен Филдинг - Оливия Джоулз, или Пылкое воображение

Она сидела в кафе на берегу, ждала утреннего звонка от Барри, и ей хотелось одного – чтобы ветер перестал дуть. Было солнечное влажное утро, великолепное, если бы не ветер, который завывал и хлопал тентом за ее спиной. Завтрак Оливия любила больше всего. И чтобы на завтрак был кофе и что-нибудь вредное для фигуры. Кекс. Или копченый лосось, булочка и сливочный сыр. Или блинчики с банановым соусом. И чтобы можно было одновременно пролистывать газеты – как можно больше газет. Но этим утром «New York Times», «Miami Herald», «USA Today» и английские таблоиды лежали на столике, придавленные солонкой. Оливия заказала тост с яблоком и корицей – чтобы уничтожить всякие воспоминания о вчерашнем яблочном мартини. Подобное лечится подобным: яблоко – яблоком, змеиный укус – змеиным ядом...

Оливия верила в то, что к первой мысли, возникшей сразу после пробуждения, стоит прислушаться. Однако этим утром – все из-за этих жалюзи, с которыми она тщетно пыталась вчера справиться, не вставая с постели, – этим утром рассветное солнце Майами, горевшее в полную силу, разбудило ее в пять тридцать, после трех часов сна, и в голове не было ни одной мысли. В таких случаях считалось, что первая мысль после пробуждения – та, что приходит сразу после первого глотка кофе. «Сейчас, уже скоро», – с облегчением поняла Оливия, увидев официантку, несущую ее заказ. Признательно улыбнувшись, Оливия налила чашку, сделала глоточек и принялась ждать прихода утренней мысли.

– Это он. Это Усама бен Ладен, спрятавшийся у всех на виду, после того, как сделал пластическую операцию и сантиметров на двадцать укоротил ноги.

Она полила кленовым сиропом треугольничек тоста (яблоко с корицей), и отрезав кусочек, принялась смотреть, как на тарелку вытекает яблочный сок. Перед мысленным взором возникла сценка: сегодня на вечеринке она увещевает Усаму бен Феррамо:

Убивать нехорошо. Принадлежа к разным народам, мы должны научиться уважать различия между нами и жить в мире.

Усама бен Феррамо, сломленный ее доводами, рыдает и сквозь слезы заявляет, что с джихадом отныне покончено, в будущем он будет, не покладая рук, трудиться во имя мира во всем мире, плечом к плечу с Падди Эшдауном, президентом Картером, этой рыженькой из «Spiee Girls» и прочими, и прочими. Оливию чествуют во всем мире, повышают до статуса международного корреспондента, награждают Пулитцеровской премией... Раздался звонок мобильника.

– Да, – ответила она голосом человека в состоянии крайнего стресса, краем глаза проверяя, нет ли поблизости шпионов «Аль-Каиды». Это звонил Барри.

– Значит так. Numero uno: [4] «Номер раз» (итал.) . материал про плавучую гостиницу...

– Да! – радостно подхватила Оливия. – Материал – самое оно! Потрясающе! Люди живут на корабле круглый год, на сушу выбираются вертолетом. Мне надо на это дня два...

Она пристроила телефон на плече, прижала его ухом и нацелилась вилкой на кусок яблочного тоста.

– Материал замечательный! Повторяю – за-ме-ча-тель-ный. Если ты успела заметить, – жаль, но ты, конечно же, не успела, – как раз на прошлой неделе мы посвятили этому целую полосу. В разделе «Стиль жизни».

Рука Оливии с вилкой так и застыла на полпути ко рту.

– В газете, на которую ты работаешь, если тебе известно, есть такой раздел, «Стиль жизни». Именно для этого раздела ты и пишешь свои материалы! Газета называется «Sundy Times». Ты, я полагаю, время от времени ее читаешь? Ты, по крайней мере, знаешь, что есть такая газета – «Sundy Times»?

– Да, – только и могла выдавить из себя Оливия.

– И что там у тебя за «потрясающий сюжет»? Что ты там еще накопала? Майами оккупировано дельфинами, ходящими по суше? Министр информации Ирака подрабатывает ди-джеем в холле гостиницы?

Слава Богу, она не стала вчера отправлять это письмо!

– Ну... Я только начала работу над этим материалом, – промямлила Оливия. – Через пару дней я скажу больше...

– Хватит! Как у тебя идут дела с тем материалом, за которым тебя послали? Специально! Поездки в Майами, знаешь ли, обходятся недешево. Так вот – есть хоть какой-то шанс на то, что ты займешься порученным тебе заданием? Скажи мне?

– Да, конечно. Я именно этим и занимаюсь. Все будет в порядке. Но тут есть зацепки... Материал получится потрясающий. Правда, потрясающий! Всего-то и надо: остаться еще на сутки и пойти на эту вечеринку...

– Нет! Эн. Е. Тэ. Статья «Роскошь Майами» чтобы была сегодня, к шести по вашему времени. Полторы тысячи слов. Без орфографических ошибок. Со всеми запятыми. Не как ты обычно пишешь – понатычешь запятых в тексте, где попало, – и вперед, а по правилам, поняла? И как отправишь статью, не идешь на вечеринку или по магазинам, не знаю уж, как там тебе взбредет в голову развлекаться. Нет, ты отправляешься в аэропорт, садишься на ночной рейс и летишь сюда. Понятно?

Ей потребовалось героическое усилие воли, чтобы не сказать Барри, что:

1. Он только что лишился лучшего материала века.

2. Однажды он пожалеет.

3. По поводу инсинуаций насчет ее знаков препинания: язык – это то, что течет свободно, этим-то он и прекрасен, и нечего его сковывать всякими искусственными правилами и нелепыми значками, которые диктуются не внутренней необходимостью, а дурацкими предрассудками.

– Ладно, шеф, – произнесла она вместо этого, – к шести все будет сделано.

Покуда «Elan» не сказал «нет» материалу про плавучую гостиницу, не мешало бы прошвырнуться до гавани и поглядеть на все это дело вблизи: если из журнала позвонят и скажут, что статью берут, у нее будет еще кое-какая фактура. Заодно, глядишь, попадется какая-нибудь экзотика, которую можно вставить в текст для «Sundy Times». Часы показывали уже девять, но Оливия подсчитала: если вернуться к половине одиннадцатого в гостиницу, у нее будет семь с половиной часов, чтобы написать статью для Барри. И даже – чтобы «прогнать» ее через проверку орфографии. А потом послать Барри. Статья получится – блеск! Точно получится. Всего-то – двести слов в час. А до гавани можно пробежаться! Надо же держать себя в форме.

У этого плана был всего лишь один недостаток: у Оливии начисто отсутствовало чувство времени. И Барри, и Кейт не раз пеняли ей на то, что ко времени она относится так, словно то полностью от нее зависит и течет, как ей заблагорассудится. Барри и Кейт казалось, что это не очень совместимо с профессией журналиста, когда над тобой постоянно висит жесткий срок сдачи материала.

Бежать легкой трусцой по кромке Южного побережья Майами – все равно, что вращать ручку настройки радиоприемника: даже утром, когда народ только-только садится завтракать, из каждого кафе доносится своя музыка. Официанты поливают из шланга тротуары, садовники сметают палую листву. Очереди нетерпеливо гудящих автомобилей рассосались, народ, оттягивавшийся по вечеринкам, разъехался по домам и завалился спать. Оливия как раз миновала кафе, из которого слышалось что-то вроде латинской сальсы [5] Популярный латиноамериканский танец. . Внутри кафе все, начиная от стен и кончая тарелками и меню, было размалевано «под джунгли», официантки даже поутру были одеты в некое подобие комбинезонов из леопардовой шкуры, с выразительным глубоким декольте. Оливия перешла на другую сторону улицы, чтобы лучше видеть роскошную виллу Версаче, цепочку разноцветных гостиниц – «Пеликан», «Авалон», «итальянская» «CasaGrande», – выстроенных в стиле «арт-деко»: белое, розовое, лиловое... Очертания их фасадов с возвышающимися над крышей ажурными каминными трубами напоминали одновременно о трамваях и об океанских лайнерах. Уже начинало припекать, и тени слегка колышущихся на ветру пальм легли на белые тротуары резными, чуть дрожащими контурами. Оливия постаралась приноровить свой бег к этим оазисам тени.