Рэйчел Гибсон - Смотрите, Джейн забивает!

Он знал, что она хороша в постели, лучше, чем хороша. Она вымотала его, и, проснувшись утром, он мог думать только о том, как снова заставить ее сделать это. Сейчас, когда он поразмыслил над этим, то понял, что знает о Джейн больше, чем о многих других женщинах.

- Прими мои соболезнования по поводу матери.

Уголки ее губ приподнялись в грустной улыбке:

- Спасибо.

Люк скользил вниз по двери, пока не оказался на полу у ног Джейн. Его колени почти касались ее.

- У Мари сейчас трудные времена, и я не знаю, что делать с этим, - сказал он, намеренно направляя свои мысли на сестру и ее проблемы. – Она не хочет говорить с психологом.

- А ты пытался?

- Конечно, но она прекратила ходить после двух посещений. Мари угрюмая и непредсказуемая. Ей нужна мать, но очевидно, что я не могу дать ей ее. Я подумал, что Мари будет лучше в школе-интернате с другими девочками ее возраста, но она считает, что я пытаюсь избавиться от нее.

- А ты пытаешься?

Люк расстегнул пиджак, затем положил запястья на колени. Он никогда не говорил о своей личной жизни, ни с кем, кто не входил в его семью, и поэтому задался вопросом, что такого было в Джейн, что заставляло его откровенничать с ней, с репортером. Может быть, потому что, по какой-то причине, которую Люк не понимал, он доверял ей?

- Не думаю, что пытаюсь избавиться от нее. Хотя, может и так. В любом случае я ублюдок.

- Я не сужу тебя, Люк.

Он посмотрел в ее ясные глаза и поверил ей.

- Я хочу, чтобы она была счастлива, но это не так.

- Да, не так. И не будет так еще некоторое время. Я уверена, она испугана, - Джейн наклонила голову набок, и ее локоны упали на лицо. – Где отец Мари?

- Наш отец умер примерно десять лет назад. В то время я жил со своей матерью в Эдмонтоне. Мать Мари и мой отец жили в Лос-Анджелесе.

- Значит, ты знаешь, каково это - терять родителей.

- На самом деле, нет, - он убрал руки с коленей и провел пальцами по стрелке на штанине ее брюк. – Я виделся с отцом раз в год.

- Да, но ты все еще должен задумываться, как бы повернулась твоя жизнь, если бы он был жив.

- Нет. Мои тренеры были для меня большими отцами, чем он. Мать Мари была его четвертой женой.

- Есть другие братья и сестры?

- Только я, - он поднял взгляд. – Я – все, что у нее есть, но боюсь, этого недостаточно.

Свет сверху осветил волосы Джейн. Уголки ее губ приподнялись в грустной улыбке. Люк ненавидел такое выражение на ее лице и серьезно подумывал о том, чтобы схватить ее за отвороты пиджака, притянуть к себе и стереть его поцелуями. Но поцелуи приведут к большему, а большее не должно происходить в кладовке, когда его товарищи по команде ходят по ту сторону двери.

- По крайней мере, у меня все еще есть отец, - сказала Джейн. – Он наряжал меня как мальчика, пока мне не исполнилось тринадцать, и у него нет чувства юмора. Но он любит меня и всегда рядом.

Наряжал как мальчика? Это в некоторой степени объясняло ее выбор одежды и обуви.

Джейн прикусила нижнюю губу:

- Так что ничто никогда не заменит мне мать. Это точно. Я все еще скучаю по ней каждый день и думаю, какой была бы моя жизнь, если бы она осталась жива. Но со временем становится легче, и ты уже не думаешь об этом каждую минуту каждого дня. И, Люк, ты не прав, что тебя недостаточно. Если ты хочешь быть достаточным, ты будешь.

То, как она смотрела на него. Как будто это было так просто. Как будто она больше него самого верила, что он сможет сделать правильный выбор. Как будто он не был эгоистичным ублюдком, которым он знал, что был. Люк скользнул ладонью под штанину Джейн и наткнулся на носок. Поднялся по икре и коснулся ее нежной кожи. Предыдущей ночью он целовал ее под коленями, двигаясь вверх к бедрам. Ее ноги были мокрыми после купания в джакузи, и даже сейчас от этого воспоминания его пах напрягся.

- Я многоe упустил, - сказал Люк и погладил ее голень большим пальцем. – И если ты спросишь Мари, она, наверное, скажет тебе, что я не очень хороший брат.

Джейн заправила прядь коротких волос за ухо и смотрела на него в течение минуты, прежде чем сказать:

- Когда я вижу тебя и Мари вместе, я начинаю хотеть, чтобы у меня был брат.

Его палец застыл. Через пространство, разделяющее их, он смотрел в ее зеленые глаза, и все мысли о поцелуях внезапно улетучились. И он почувствовал себя так, как будто Джейн запустила ему шайбой в грудь. Тяжелый удар в грудную клетку, который ошеломил его. Из прохода донеслись мужские голоса, но внутри кладовой повисло молчание. Оно висело и затягивалось, пока из груди Люка не вырвался вымученный смешок:

- Не говори только, что ты хочешь иметь такого брата, как я.

- Нет, не такого, как ты, - уголки ее рта дернулись, и его мир дернулся вместе с ними. – Если бы у меня был такой брат, как ты, меня бы арестовали за неподобающие мысли.

Он чувствовал себя так, будто скользит за ее улыбкой, и крепче сжал ее ногу, как будто это был якорь, а не причина его помешательства. Джейн, казалось, не заметила этого, и Люк заставил себя отпустить ее, потом поднялся на ноги и прислонился к двери.

- Тебе надо идти. Ты ведь должна написать эту статью.

Морщинка появилась между бровями Джейн, и она моргнула:

- Ты в порядке?

- Да, просто вспомнил, что мне надо поговорить с Мари, перед тем как она пойдет спать.

- Думаешь, проход чист? – спросила Джейн, беря портфель и пиджак и поднимаясь на ноги.

- Я не знаю, - он отпер дверь и приоткрыл ее со скрипом. Мимо прошел Кувалда, разговаривая с менеджером по оборудованию. Люк поднял палец, ожидая, пока эти двое подойдут к выходу, затем высунул голову и обнаружил, что коридор благословенно пуст. Они вышли из кладовки, и Джейн надела пиджак. В обычной ситуации Люк бы помог ей.

- Мне надо поговорить с Найстромом, - солгал Счастливчик и пошел в обратную сторону. С каждым шагом ему казалось, что дышать все легче.

- Я думала, ты должен поговорить с Мари.

Разве он так сказал?

- Позже. Сначала надо поговорить с тренером.

- О, - Джейн смотрела на него еще несколько мгновений. – Пока, - она помахала рукой и повернулась, чтобы уйти. Люк посмотрел на затылок удаляющейся Джейн и, отодвинув полы пиджака, засунул руки в карманы брюк и остановился, наблюдая за ее уходом.

«Какого дьявола только что произошло»? – спросил себя Люк, когда входная дверь захлопнулась. Он подумал, не заболевает ли? Или, может, надышался аммиаком в кладовке? Вот он думал о том, как целовал Джейн Олкотт под коленями, а в следующее мгновение не мог вздохнуть. Она считала, что он хороший брат. И что? Он так не думал, но даже если бы был самым лучшим братом на свете, почему мнение Джейн о нем должно было иметь какое-то значение? По какой-то непостижимой причине оно имело значение, но Люк не хотел думать о том, что это предвещало. У него в жизни и так происходило слишком многое, чтобы влюбиться в маленькую журналистку с симпатичной задницей и тугими розовыми сосками.