Этель Хэмилл - Пока сияют звезды

Если бы кто-нибудь из них посмотрел в сторону моря, то увидел бы мраморные своды и невероятной красоты растительность, создающую иллюзию небольшого сада. А дальше простиралась узкая полоска песка, из которого росли, точно грибы, разноцветные зонтики. Там приезжие из множества мест выставляли свои белые или розоватые, как у омаров, тела в надежде стать обладателями коричневато-красного загара, как у завсегдатаев пляжа. Специально обученные мальчики втирали крем в оголенные спины клиентов теми самыми известными в Гонолулу, уже проверенными веками массажными движениями под названием lomilomi. Доски, предназначенные для катания по волнам, каноэ и катамараны покачивались на беспокойной прибрежной воде. Зато вдалеке от берега сверкающее на солнце море пребывало в спокойной безмятежности, напоминая зеленовато-голубое зеркало. А у самого далекого рифа, где огромные волны ударялись об него, словно пытаясь свалить, перекликались серфингисты, давая понять, что готовы мчаться по волнам к берегу.

Но если посмотреть на острова, как это делала сейчас Косима, в сторону гор, то человеку, находящемуся достаточно высоко — здесь, на променаде, — открывался не менее чудесный вид. И куда ни взгляни, отовсюду видны мрачные склоны Алмазной Головы, и где-то на расстоянии мили — сверкающий квинтет новых зданий-близнецов, образующих архитектурный ансамбль госпиталя «Алоха».

На самом деле, между этими зданиями было достаточное расстояние, на котором простирались ухоженные лужайки и цветочные клумбы. Но в отдалении казалось, будто здания сливаются в одно, тем самым приобретая интересный вид, смехотворное название которому придумала местная оппозиция, отвергающая саму возможность называть творения Дженсена «чудом». «Мыльные пузыри Уальдо» — такое название придумала оппозиция.

Несмотря на то что Косима проработала в «Алоха» несколько месяцев, она смотрела на здания, удивляясь тому, насколько отличаются они от традиционных строений — напоминают мыльные пузыри, сверкающие на солнце в разгаре дня. Более того, она даже знала, из каких сложных составляющих сооружены эти куполообразные пузыри.

Каждое здание было разбито на двадцать четыре одинаковые части, и все они, кроме одной, использовались под палаты. Как спицы колеса, перегородки отходили от центральной ротонды, в середине которой располагался стол, откуда медперсонал мог наблюдать сразу за всеми пациентами благодаря разнообразным электронным изобретениям. Скрытая вращающаяся видеокамера и эффективная система внутренней связи позволяли при необходимости «заглянуть» во все двадцать три палаты, даже если закрыты двери. Сидя в таком контроль-центре, медсестра находилась от пациента на расстоянии не более сорока футов, что позволяло быстро среагировать в экстренных случаях. Кроме того, благодаря электронным механизмам, фиксирующим малейшие изменения состояния каждого больного, она могла принять срочные меры. «Чудо Дженсена» освобождало медсестер и врачей от нудного заполнения карт и другой писанины, отнимающих кучу времени.

Также в «Алоха» был изменен древний способ общения с посетителями — носителями инфекций. В госпитале не было центральных холлов, где обеспокоенные родственники и друзья больных толпились или ходили туда-сюда, встречая на своем пути кого-то из медперсонала. Вместо этого навещающие своих близких пользовались идущей по кругу дорожкой, откуда можно было войти в специальные комнаты, сообщающиеся с определенным отделением больницы. Центральная ротонда находилась фактически в изоляции. Вчера, например, трем блондинкам, сидящим сейчас с Косимой за столом, не пришлось попасть в офис Неирна обычным путем для посетителей. Только инстинкт привел их к традиционному приемному столу через стеклянные двери главного входа. Кому как не Флафф Дэвис знать об этом!

Сидя в променад-кафе отеля, казалось, что чудесам, расположившимся под каждым из таких пузырей, практически, не было конца. Дизайнеры традиционных взглядов, проектировавшие огромный госпиталь в Сан-Франциско, где проходили практику Косима и Флафф, были бы поражены, увидев даже некоторые из них.

Изобретения из волокон целлюлозы заменили старую типовую кровать и хирургическое белье. Столовые приборы, так же как и индивидуальная пища, появлялись из встроенного в стене электронного кухонного блока. Не имеющий аналогов автоматический ремень проводил необходимые для операции хирургические инструменты через радиационный аппарат в целях стерилизации. Оригинальные механизмы позволяли каждому двухуровневому куполу, построенному для того, чтобы пропускать солнечный свет, самоомываться также автоматически. Магнитные записывающие устройства фиксировали незначительные изменения в реабилитационный период пациента.

Естественно, для изобретения таких диковинок Уальдо Дженсен гения не нанимал, а разработали их люди с континента, которые теперь стремились внедрить подобные чудеса в массовое производство. Дженсен оценил достойно их труд, результаты которого — чуть ли не сами чертежи — он лично привез на Гавайи. Крупный бизнесмен сразу понял, что капиталовложения на изобретения такого рода принесут ему репутацию благодетеля, а значит, публика признает его. К тому же Дженсен — человек, а не машина, он, наверное, получил огромное удовольствие от мощной рекламы своих инвестиций. Если в процессе претворения в жизнь проекта требовались такие таланты, как Тим Неирн и многообещающий певец по имени Перри Хилтон, который к тому же молодой, подающий огромные надежды врач…

— …Это не какой-нибудь голливудский, построенный на песке план и не газетная утка, — весьма раздраженно говорила Марго Амброс. — Перри Хилтон — молодой человек, у которого великое будущее. Его талант сулит ему успех. Об успехе говорит и то, что за ним стоит Уальдо Дженсен. Успех — люблю это слово. На музыкальном поприще успех ему гарантирован. И здесь не может быть никаких сомнений. — Она медленно повернулась, янтарные глаза пристально, не мигая, изучали Косиму. — Как директор, мадам президент, я бы хотела знать следующее. Сколько будет платить променад-кафе нашему «ценному кадру», пока он не уйдет со сцены? Твой шеф, Неирн, наверняка видел контракт, а может, и принимал участие в его обсуждении.

— Я не вправе называть сумму, — ответила Косима.

— Но ведь это немалые деньги, да?

— Да, немалые.

Марго тихо засмеялась. Подтекст этого смеха был понятен, как если бы она подарила каждой из них открытку, где крупным буквами написано: «Друзья мои, я собираюсь подцепить этого мужчину, и только Бог поможет той из вас, кто попытается мне помешать».

Сидя за столом с недоеденными салатами и высокими бокалами с остатками льда, Косима почувствовала, как что-то сжалось у нее внутри. Не надо обладать даром ясновидения, чтобы представить, какие козни способна сотворить с Перри Марго Амброс.