Шугар Раутборд - Сладость мести

— Покажи! Покажи, чтоб я видел все! — Он напрягся каждой своей мышцей.

— Ну и что же, вонючка? Вша помойная! — завизжала она. Теперь пришел ее черед. Она наизусть знала свою роль. — Ах ты падаль, ах ты, лгун, притвора эдакий! Никому-то ты не нужен, притворщик дохлый! Никто тебя не хочет, дубину стоеросовую!

Его лицо судорожно передернулось. Ей следовало поспешить.

— Уж я-то тебя приведу в чувство, трахальщик хренов!

Выбор момента — в этом все. Через секунду она была уже на нем и, раздвинув ноги, зажала его внутри себя, пока он не заорал в голос, громче и яростнее, чем любой мужчина, которого она когда-либо знала. Отдышавшись, он грубо схватил ее за волосы и на какое-то время вновь закрыл глаза.

Приняв душ и одевшись, он позволил ей поправить белый платок, высовывавшийся из нагрудного кармана так, чтобы три его точки образовывали идеально правильный треугольник, а затем холодно поцеловал ее. Первый поцелуй за все время их знакомства.

— Спасибо, Тенди. Я очень тороплюсь. Сегодня грандиозный вечер. Презентуем в "Плаце" новые духи "ФЛИНГ!". — Он осклабился. — Море фейерверков! Надо сразить под корень это раздутое дерьмо. Всех, кто здесь что-то значит. Утром об этом прочтешь.

Он подмигнул ей.

— Да, конечно. — Она почувствовала, как в ней закипает невесть откуда взявшаяся злоба. — Разумеется, я об этом ПРОЧТУ в светской колонке Сьюки.

— Все эти ублюдки, воротившие от меня нос на протяжении многих лет, все они сейчас собираются на представление моих духов " Флинг! "

Он стукнул пальцем по медному колокольчику на дверях, и на лице его появилось выражение мальчишеского озорства. Повернувшись, чтобы попрощаться, он ощутил внезапную боль в груди, но тут же отогнал страх, решив, что это всего лишь рецидив старой болезни, подхваченной еще в те времена, когда он работал лесорубом по найму. Тенди озабоченно нахмурилась, но он уже был за дверью, промямлив на ходу что-то вроде " Никто не умеет делать это лучше тебя ".

"Никто не умеет сматываться так быстро, как ты, парень", — подумала она и, вернувшись, включила магнитофон.

Через пару минут запищал телефон, и она, не дожидаясь второго звонка, сняла трубку. Иногда он звонил ей из машины по пути домой.

Но это была Джойс Ройс, секретарша Кингмена Беддла.

— Алло, Тенди! Босс уже отчалил?

— Три минуты назад. — Она уловила оттенок раздражения в голосе на том конце провода.

— Этот его режим когда-нибудь одного из нас сведет в могилу, — вздохнув, добродушно посетовала Джойс.

— Да, конечно, если только одна из его женщин не сделает этого раньше.

Если б полгода назад Гейл Джозеф сказали, что ее карьера в парфюмерной индустрии будет целиком зависеть от успеха новой ароматической комбинации, получившей в честь долговязой девочки-крольчонка имя "Флинг", она бы рассмеялась вам в лицо. Вообще-то, ей было не до шуток с тех пор, как она проиграла права на владение своим фамильным бизнесом хладнокровному хищнику и новоявленному магнату. Еще при первой встрече с этим баловнем судьбы с Уолл-стрит у нее поползли по спине мурашки от его манеры обкарнывать кончик сигары бритвенным резаком фирмы "Данхилл", и случилось это в коридоре "Кармен Косметикс" как раз на следующий день после того, как он выиграл тяжбу о переходе корпорации в его собственность в связи с неуплатой Гейл Джозеф долговых обязательств. Гейл была унижена и потрясена, обнаружив, что ее выставили из собственного кабинета, бесцеремонно свалив все личные вещи в коридоре, а команда Беддла, топая, как стадо слонов, с грохотом обследовала этажи бывшей резиденции Карла Джозефа, как спецкоманда, выискивающая и добивающая партизан, уцелевших после кровавой бомбардировки и шквального артобстрела. В один день Гейл лишилась фирмы, доброго имени и денег, осталась без гроша в кармане. Но самое страшное — в грязной и безжалостной схватке за контроль над "Кармен", схватке, временами опускавшейся до уровня кухонной дрязги, было опорочено и запачкано грязью имя ее отца. Сквозь приступ тошноты и слезы, из-за которых ей пришлось спрятаться в дамском туалете, Гейл поклялась, что отныне конечная цель ее жизни — вернуть себе компанию, восстановить свое реноме и расквитаться с мистическим "магистром коммерции", как отныне именовали Кингмена, даже если для этого ей придется работать в "Кармен Косметикс" в качестве швейцара.

Пылая жаждой мести, она в тот день заключила пакт с самой собой, обязуясь держать все свои чувства и эмоции под контролем, и вместо того, чтобы хлопнуть дверью, вернулась в уже чужую компанию. И вот эти шесть безумных месяцев, заполненных работой на износ во имя успеха ароматической комбинации, названной в честь амурных похождений Кингмена, шесть месяцев горячки и лицедейства во имя конечного триумфа, остались позади. Через двенадцать минут ей следует быть в "Плаце" на презентации аромата "ФЛИНГ!", дабы стать свидетелем ослепительного коммерческого успеха, начало которому было положено катастрофой, случившейся… неужели всего полгода назад? Она поймала свое отражение в зеркальной двери лифта. С тех пор как она начала свою тайную кампанию во имя реванша, у нее по неделям не было времени поглядеться в зеркало. Что ж, совсем недурное лицо, пожалуй, только излишне напряженное. Она зашла в лифт, и тут воспоминания последних месяцев нахлынули на нее с той ясностью, с какой перед умирающим за несколько секунд проходит вся его жизнь.

Нью-Йорк, весна 1989 года

— Флинг! Фляк! Флик! — Гейл Джозеф раздраженно отпихнула от себя хрустальный пузырек с туалетной водой и яркий черно-желтый спрей с одеколоном, стоявшие на ее бежевом в черную крапинку мраморном столе для совещаний.

— ОН что, совсем СПЯТИЛ? Чем он вообще думал — задницей или чем-то более пикантным? О, этот Беддл-Бреддл! — Она просто задымилась от ярости. — "ФЛИНГ!"! Нет, это выше моего разумения! Я вообще ничего не понимаю с тех пор, как эта сфера деятельности задарма досталась какому-то куску дерьма!

Не стань в свое время Гейл Джозеф вице-президентом отделения новой продукции и ароматов при "Кармен Косметикс", из нее получился бы заправский сержант морской пехоты или отменный моряк торгового флота — запас соленых словечек был у нее не меньше, чем у морского волка. С годами она достигла истинных вершин в искусстве площадной брани благодаря общению с клиентами, для которых английский был вторым языком; щеголяя лексикой, подхваченной у представителей низших классов, они стремились продемонстрировать, что в совершенстве овладели американским сленгом и тем самым приобщились к "американской мечте".

— Нас же все обожрут. Лавочники разорвут нас на части, а покупатели наплюют в глаза! Фига с два вам будет, а не "ФЛИНГ!". И потом, на какие шиши мы все это будем делать? С нашим нынешним бюджетом? И все за какие-то полгода? Что скажешь, Арни?