Эрин Пайзи - В тени замка

— Ты, старая сука, — сказал он жене. — Ты мне не нужна до тех пор, пока не перестанешь валяться на боку. Я ухожу к сестре, где можно хотя бы нормально поесть. — Он посмотрел на обеих женщин.

— Ты ее вымой хорошенько, — приказал он акушерке. — А ты съешь мой обед, — было адресовано жене.

Та слабо кивнула. Он схватил свою шляпу, и маленький домик содрогнулся от того, как хлопнула дверь.

Обе женщины посмотрели друг на друга.

— Я вам сочувствую, Дженни, — сказала акушерка.

— Быстро принеси ребенка.

Акушерка понеслась на кухню. Она оглядела мрачную маленькую комнату, единственной обстановкой которой служили изрезанный сосновый стол, старая кухонная плита и ржавая раковина. Она услышала слабый плач, доносившийся из помойного ведра. Подняв крышку, она увидела крошку, которая была все еще в крови.

— Она здесь! — крикнула женщина Дженни. — Бедняжка, лучше бы тебе и не рождаться, — причитала она.

Пока акушерка купала ребенка, Дженни думала о том, что больше не верит в Божью милость; лучше было бы не забирать ребенка. Мик — страшный человек. Интересно, как малышка сможет выжить? Вымыв девочку, акушерка вернулась к взволнованной матери.

— Как ты ее назовешь?

Дженни улыбнулась дочери.

— Я назову ее Лора. Такое красивое имя. И может, ей повезет больше, чем мне.

Выполнив свою работу, акушерка стала складывать инструменты в сумку.

— Я приду завтра. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да, все отлично. Скоро дети вернутся из школы. Я попрошу Дениса и Патрика развести огонь, а Мэри и Паулина приготовят ужин.

— Тогда до свидания.

Дженни смотрела ей вслед с грустью. Большинство женщин, окружавших ее, были замужем за такими же, как ее Мик. Каждый вечер Линдберг Стрит наполнялась криками и бранью, а наутро хотя бы одну из женщин можно было видеть с синяками или без нескольких зубов.

Лора, ни на что не обращающая внимание, блаженно сосала материнскую грудь.

Дженни искренне полюбила Мика, увидев его на танцах в клубе. У него были черные вьющиеся волосы, а когда он заметил рыжеволосую девчонку, уставившуюся на него, то широко улыбнулся.

— Увидела привидение? — спросил он, кружа ее в танце.

Дженни молчала. Все происходящее казалось ей нереальным. Она всегда мечтала о том дне, когда красивый парень пригласит ее на танец. Затем выйдет за него замуж, и у них будет двое детей, и они будут жить счастливо. И вот она здесь, на танцах. Первая ее мечта сбылась.

— Я тебя никогда не видел, — прошептал он ей на ухо.

— Я здесь в первый раз, — застенчиво произнесла она. — Я не очень хорошо танцую.

Сестра Дженни завистливо смотрела на нее.

— Она скоро выйдет замуж, — сказала сестра подруге.

— Надеюсь, не за Мика, — ответила та. — Я не знаю никого другого с таким характером. Я слышала, что он выпивает. Это потому, что он ирландец. Слушай, скажи своей сестре, чтобы она была поосторожнее.

Когда Дженни шла домой с сестрой, ей казалось, что звезды танцуют в небе. «Я влюблена», — призналась она матери, проходя в дом. «Я собираюсь выйти за него замуж», — сообщила она больному отцу, когда наклонилась, чтобы поцеловать его и пожелать спокойной ночи. И вышла за него, не обращая внимания на мольбу семьи и друзей, которые предупреждали ее о темпераменте Мика.

Даже полицейский, человек, который хорошо знал Мика О'Рурка с детства, услышав эту новость, остановился у их дома.

— Этот парень и его семья имеют плохую репутацию, — предупредил он девушку.

Дженни встряхнула рыжими волосами и твердо сказала:

— Если он увидит, как я люблю его, то обязательно изменится. Любовь достойной женщины может изменить любого мужчину.

— Дженни, — сказал полицейский, — я видел немало женщин, избитых собственными мужьями. Таких преступлений в моем районе большинство. Если ты выйдешь за него замуж, будешь рада, что осталась жива.

Дженни помнила доброжелательное лицо полицейского и его предостережение. Ей уже стукнуло тридцать. Она замужем за Миком тринадцать ужасных лет. Мик изменился с того момента, как только они ушли с праздничного вечера, который устроили ее родители. Ее первая брачная ночь была кошмаром. Он насиловал ее, пока она не запросила пощады. Казалось, ее крики только разжигали его. В конце концов он уснул, а Дженни молилась Богу за избавление от этого. Она забеременела в ту ночь, и это стало случаться каждый год. Мик требовал секса, когда бы ему этого ни хотелось. Так как дети рождались ж подрастали в этом тесном крошечном домике, они слышали ворчанье отца в соседней комнате, пока тот не получал свое.

Первой появилась Мэри, затем Паулина, Патрик и Денис. Между их рождением у Дженни трижды были выкидыши. И вот родилась Лора. Она прижимала малышку к себе и думала о том, что скажет Мик, когда вернется домой.

— Так ты спасла эту маленькую крысу? — Он был в хорошем настроении. Сестра успокоила его и дала несколько долларов на ипподром. Он потрепал Лору за шею, как это делают со щенками. У нее, родившейся всего несколько часов назад, хватило ума не пикнуть. — Ладно, можешь жить, — сказал он и отбросил ее назад к матери. — Где обед?

— Вот. Твой любимый. — Она пододвинула к нему тарелку со свининой и бобами. Расстегнув ремень, он вывалил свой живот. Мик загасил сигару о стол и бросил окурок на пол. Дженни положила Лору в ящик из-под апельсинов, служивший детской кроваткой, и вернулась ублажать своего мужа.

Лора всегда знала, что она не такая, как все. Бывало, она смотрела на свои руки, ноги и думала: «Такие руки и ноги бывают у леди». «Лора, прекрати мечтать», — говорила мать. Девочка поворачивала свое милое личико к матери, на которую была похожа, как две капли воды, и таинственно улыбалась.

Мик ненавидел Лору. Он терроризировал детей до тех пор, пока Патрик и Денис не стали такими же бешеными, как их отец. Две другие девочки бесшумно скользили вслед за матерью из комнаты в комнату, как тени. К Лоре Мик испытывал особую ненависть, так как видел по ее глазам, как сильно она его презирала. Он также знал, что не сможет сломить ее. Между ними была дистанция, которую он никогда не сможет сократить. Она будет врать и воровать. Она такая же порочная, как и отец, но когда он впервые изнасиловал ее в дровяном сарайчике рядом с домом, она даже не пикнула. Потом, лежа рядом со своими сестрами в одной кровати, она тихо плакала. Мик, который получил огромное наслаждение, был поражен тем, что Лора не выказывала страха. «Она крепкий орешек, — думал он, — но, клянусь, я сломаю ее».

Когда Лоре исполнилось семь лет, ее мать умерла от внематочной беременности. Мэри, старшая дочь, была назначена отцом главной в семье. А Лора, требовал он, должна спать с ним. Остальным детям ничего сказано не было. Инцест — распространенное явление на этих улицах, и никто о нем даже не говорил. Зачастую отцы пользовались дочерьми до того, как у них начинались месячные, а потом принимались за младших. Мэри и Паулина были рады, что он отстал от них.