Семен Малков - Шантаж

– Ты же его совсем не знаешь! – не сдавалась тетка. – Ну как ты можешь ему довериться?

– Да любит он меня! Вижу ведь, не слепая! Мы созданы друг для друга! – Счастливая улыбка осветила ее лицо.

– Это деревенская-то девчонка и городской ученый человек – пара? Ты в своем уме-то?

– А он говорит, претят ему ученые мадам и разные авантюристки, которые ему проходу не дают. Ничего не умеют, все о высоких материях и чувствах, а поесть не приготовят... – Вера перевела дыхание и победно взглянула на тетю Дусю. – Степа говорит – всегда представлял свою девушку такой, как я. Как меня увидел – показалось даже, что раньше знал!

– Ну что ж, Веруся, может, и взаправду он, твоя судьба! – призадумавшись, сложила оружие Евдокия Митрофановна. – Да поможет тебе Бог!

Приняв окончательное решение, Вера успокоилась: теперь легче; скоро придет Степа, они обо всем поговорят. Ведь так многого она о нем еще не знает – даже отчества и фамилии... А ведь кажется, что дороже его у нее нет никого на свете!

Она все выглядывала в окошко. Завидев дымок сигареты, – Степан ожидает ее, стоит на их месте под деревом, – Вера радостно выбежала из дома и повисла у него на шее. Он нежно ее обнял и, целуя, посетовал:

– До чего быстро пролетела неделя! Мы так мало успели сказать друг другу! – Взял ее за руки и, с любовью глядя в глаза, признался: – Ты мне нужна, Веруся! Работать не могу, все думаю о тебе. Нельзя нам разлучаться! Мысль, что ты можешь вернуться к Ивану, сводит меня с ума! – И пылко обвил руками ее талию, покрывая лицо поцелуями. – Давай уедем вместе со мной! Бросай все к черту! Проживем как-нибудь...

Вера приникла к нему всем телом – как она любит его, каждой своей клеточкой... Счастливая, что ее сказочный герой любит ее и зовет с собой, она все же спустилась с небес на землю. Серьезная, ответственная натура, совесть взяли верх.

– Степочка, дорогой, я бы с радостью! Но ты пойми меня: не могу я уехать, не поговорив с Ваней. Не заслужил он этого! Такой был со мной хороший, а я с ним поступлю... Ну... Ведь он ни о чем не подозревает! Ты сам меня уважать не будешь! Да и я себе этого не прощу! – Вера взяла его большую руку в свои, ласково прижалась губами, шептала умоляюще: – Ты мой самый любимый, родной!.. Приеду к тебе сразу, как с ним поговорю... Ваня любит меня... простит!.. – Отпустила его руку; голос ее окреп. – Нам и жить-то пока негде – сам говорил – у вас всего одна комната. Мама болеет, ее еще уломать надо. Давай мы потерпим немножко, а?

Не ожидавший отказа Степан, резко отстранился, уязвленный.

– Тогда докажи, что любишь, что Иван для тебя ничего не значит! – запальчиво потребовал он. – Я так уехать не могу. Ты меня с ума сведешь!

Вера нежно обняла его, поцеловала.

– Неужели, Степа, ты не веришь мне, ревнуешь? – прошептала она, радуясь его любви и ревности.

– А ты как думаешь? Буду спокоен, только когда ты станешь совсем моей! – прошептал Степан, страстно ее обнимая и целуя.

Переполненная любовью, тоже сгорая от желания, Вера приняла решение.

– Будь по-твоему, милый! Сегодня вечером, – предложила она горячим шепотом, – как наши уснут, – приду на сеновал... Только... постарайся тихо-тихо подойти... Знаешь ведь деревенских сплетников...

Вспоминала Вера Петровна единственную их со Степаном ночь – и сладко замирало сердце в груди... Не повторяется в жизни такое счастье. Как томилась она тогда в ожидании, пока не раздался условленный стук в дверь.

– Любимый мой! Долгожданный! – И обвила его шею, прижимаясь молодым, горячим телом, прикрытым лишь легким халатиком.

Степан нежно, ласково, долго целовал ее лицо, шею, грудь. Потом поднял на руки, понес, как ребенка, и опустил на одеяло, постеленное на сене. Лег рядом, неспешно стал ласкать губами, языком все ее тело, захватывая ненасытным ртом мочки ушей, напрягшиеся соски, бархатистую кожу живота и самое нежное, чувствительное место.

– Как я люблю... обожаю тебя, моя сладенькая! – горячо шептал он, дрожа от возбуждения и страсти, чувствуя по ее прерывистому дыханию, что и она желает его, как он ее.

Многоопытные ученые дамы и развратные красотки, с которыми довелось иметь дело молодому, привлекательному аспиранту, неплохо обучили его искусству секса, и теперь он приносил его на алтарь своей первой настоящей любви. Ее первый, Иван, силен, но бесхитростен; сейчас с ней опытный любовник, знающий женщину. Неторопливо, дразняще лаская самые чувствительные места, чутко контролируя собственное состояние, Степан довел до исступления ее страстную жажду. Только почувствовав, как она прерывисто дышит и вздрагивает, нетерпеливо притягивая его в себя руками, он осторожно, плавно, медленно овладел ею и стал двигаться с возрастающей силой, меняя темп и направление, щадя ее и считаясь с ней.

Вера и в мечтах не представляла, что можно испытывать такое наслаждение. Волны блаженства то подымали ее ввысь, то опрокидывали в бездну страсти и желания. Наконец острота наслаждения достигла высшей точки, и она изошла, испустив крик утоления. Лишь уловив этот момент, Степан с мучительным стоном позволил себе завершение, и она, ощутив, как горячая струя мужского семени устремилась внутрь ее естества, растворилась в последнем, райском блаженстве, ослабила, обессиленная, объятия... Он тяжело дышал, недвижно, улыбаясь в темноте, лежал рядом, отдыхал...

«Вот теперь наверняка попалась...» – поняла Вера, инстинктивно чувствуя это. Но, Боже, как хорошо, – она испытывала такое полное физическое удовлетворение... ни о чем худом не хотелось дальше думать. Что же, раз они вместе теперь – решат и эту проблему.

Степан уезжал через два дня, в понедельник, а накануне, воскресным утром, уже не таясь постучал в дверь ее дома. В этот ранний час деревня еще просыпалась. Вера накинула халатик, впустила его в сени, поцеловала, едва касаясь.

– Говори, Степа, потише! Тетя Дуся и Варька спят... Что в такую рань-то?

– Понимаешь, Лешка Савельев – остановился я у него, знаешь, – уговорил мальчишник устроить. Проводить меня хотят. Вот и забежал – предупредить. Хочу, чтобы ты – за хозяйку! Что нам теперь скрывать? Пусть все знают!

– Жалко-то ка-ак, милый ты мо-ой! – с досадой протянула она. – Мне-то днем сегодня на ферме надо быть. Быка привезут... он выходных-то не признает. Но... постараюсь я... освобожусь, может, пораньше...

– Ладно, управимся как-нибудь, – разочарованно вздохнул Степан. – Но ты приходи – обязательно! Проститься! Ведь завтра рано утром – в дорогу. Леша обещал подбросить до станции, Вот возьми... Не потеряй: тут все мои московские координаты. Прости, что разбудил! – И так поцеловал, что заснуть ей уже не удалось.

Теперь пришел черед самых страшных воспоминаний. Тот ужасный день... Не дай Бог когда-нибудь еще пережить такое! Только потом от Леши Савельева узнала она, как все было. В самый разгар мальчишника неожиданно заявилась Лидия: ей срочно Розанова – очень надо!