Анита Шрив - Прикосновение

Сидни сделала глоток воды.

— Я не могу говорить за Джеффа.

— Я так и думал. — Бен поднес к губам бокал с зеленым мартини. — В таком случае вам придется объединить свои судьбы без меня.

— В чем дело? — Сидни наклонилась вперед и уперлась ладонями в стол. — Я этого не понимаю ни с какой точки зрения, ни с твоей, ни с Джеффа. Вы что, не любите своего отца? Или не понимаете, как ему больно?

— Я люблю отца, — ответил Бен, глядя в сторону.

— Тогда почему бы просто не забыть обо всем?

Бен молчал.

— Я не могу, — наконец, произнес он.

— Почему?

— Не хочу.

Бен отстранился, откинувшись на спинку стула. Они сидели не шевелясь, окруженные праздничным шумом. Сидни думала о том, что совершила ошибку, придя сюда. Джефф будет в ярости, если узнает. Но она ему не скажет. Это было ее миссией, и ему незачем знать, что она ее провалила.

— Мы едем в Африку, — объявила она.

— В самом деле?

— Джефф будет продолжать там исследовательскую работу.

— Куда именно?

— В Найроби. Я там никогда не была.

— Даже со своим авиатором? — Бен улыбнулся над краем бокала.

Он сделал бармену знак рукой, показывая, что хочет заказать еще один напиток. Сидни легко было представить, что Бен здесь завсегдатай, что он, наверное, заходит сюда каждый вечер после работы, чтобы выпить пару зеленых мартини. Возможно, второй бокал он пьет в компании женщины, привлекшей его внимание. На мгновение Сидни задумалась над его сексуальной жизнью. Ее удивило то, как мало она знает о Бене.

— Пожалуй, я не против того, чтобы ты стала моей невесткой, — опять заговорил он.

Сидни обмотала вокруг шеи шарф и встала. Бен быстро наклонился вперед и схватил ее за руку.

— Он никогда не будет любить тебя так сильно, как любишь его ты, — заявил он.

Сидни вырвала руку, отшатнувшись от этого проклятия. Она вспомнила вечер, когда они втроем отправились кататься на волнах, и то скользящее прикосновение.

— Твоя мама приехала, — говорит Джефф, раскладывая полотенце на песке, в ответ на просьбу Сидни немного посидеть на пляже перед тем, как заходить в дом. — Моя мать уже взяла ее в оборот и поручила заполнять посадочные карточки.

— У нее действительно очень красивый почерк. А папа уже приехал?

— Не думаю. Но я уже некоторое время тут прогуливаюсь.

— И все обдумываешь? — Она легонько толкает его локтем в бок.

— Я выгуливал Тулла, — отвечает Джефф, хотя на самом деле это вообще не ответ. Он ковыряет палочкой песок, совсем как маленький мальчик. — Айверс мне этого никогда не простит, — произносит он. — Он пропускает две игры «Янки» — сегодня и завтра.

— А у вас даже нет телевизора.

— Он сойдет с ума.

— Мы его напоим, — предлагает Сидни.

— Хорошая идея, — соглашается Джефф, поднимая голову. Его взгляд задерживается на ней на секунду дольше, чем необходимо.

— Джефф?

— А Сахир, — продолжает Джефф, отворачиваясь, — Сахир ненавидит пляжи. — Он посмеивается и качает головой.

— В чем дело? — спрашивает Сидни.

— Ты о чем?

— Ты о чем-то думаешь.

— Завтра я стану мужем.

Сидни откидывается на локти. Откуда-то из дома до нее доносится звонкий женский смех.

Примечательно то, что на свадьбе не будет ни подружки невесты, ни шафера, хотя сияющая Джули их с успехом заменит. Джули теперь надевает водолазный костюм. Сидни была ошеломлена, когда впервые ее в нем увидела. Сидни, которая однажды за ужином приняла просто восторг за восторг художника.

— Я думал, что после обеда мы придем сюда и разведем костер, — произносит Джефф. — Напьемся. Нет, мы, конечно, не будем пить много. Мы похороним туфли Сахира.

Даже без солнца вода неприятно отсвечивает, и Сидни щурится.

— Год назад я себе этого и представить не могла, — говорит она. — Я занималась с Джули математикой и английским. И даже еще не познакомилась ни с тобой, ни с Беном.

Иногда это имя выскакивает у нее, когда она меньше всего этого хочет. Она не собиралась сегодня упоминать Бена.

Джефф, как всегда, молчит, услышав имя брата. Они о нем больше не будут говорить.

— Дрянная погода, — говорит Сидни.

— Она еще может улучшиться.

— Джефф, что случилось? Ты выглядишь… я не знаю.

Он поворачивается и целует ее обнаженное плечо. Проводит пальцами по внутренней поверхности бедра.

— Я буду счастлив, когда мы окажемся, наконец, в самолете.

Джефф предложил провести медовый месяц в Восточной Африке, но Сидни указала ему, что Африка будет напоминать о работе. Он будет постоянно брать интервью, сам того не замечая. Нет, они отправятся в Париж. Она ни разу там не была, Даже с Эндрю. Джефф сможет сколько душе угодно брать у нее интервью в маленьком отеле в Марэ [25] Район Парижа — «гнездо аристократии», застроенное особняками — XVIII веков. , на котором она остановила свой выбор.

— Я люблю тебя, — с каким-то напором говорит Джефф, часто произносит эти слова, когда для нее, когда для себя, как признание поразительного факта или призыв к оружию. По его интонации Сидни слышит, что сегодня это скорее призыв к оружию.

Она скользит кончиками пальцев по золотистым волосам, покрывающим его голень, как бы беседуя с его пальцами на своем бедре. В течение последнего года она с изумлением обнаружила, как прочно образы могут врезаться в память. Они становятся своего рода талисманами, к которым возвращаешься снова и снова, несмотря на создание новых образов. Для нее такими талисманами стали загорелые ноги, вылинявшие плавки, его глаза.

Джефф подстригся к свадьбе. Сидни предпочла бы, чтобы он этого не делал. Но он ее не спрашивал.

— В котором часу мы должны быть завтра в аэропорту?

— В восемь, — говорит Сидни. — Это десятичасовый рейс.

За тот год, что они провели вместе, у них установилось разделение обязанностей. Сидни занимается поездками.

— Значит, во сколько мы должны отсюда выехать? В шесть тридцать?

Они покинут гостей в начале вечеринки.

— Стремительное бегство, — комментирует она.

— Скорее бы, — откликается он.

— Сидни! — восклицает мать, распахивая объятия перед все еще насквозь мокрой дочерью.

— Сидни на мгновение замедляет шаг. Она не привыкла к бурным приветствиям. Либо мать хочет позлить бывшего мужа, который тоже, должно быть, приехал рано, либо пытается втереться в доверие к Анне Эдвардс. Сидни позволяет себя обнять, прижимаясь к белому брючному костюму и стильному шарфу. Это одеяние предназначено для репетиции, но не для предстоящих трех часов ожидания. Сидни обращает внимание на модную сумочку. Шелковые сумочки с женщинами в фиолетовых кабриолетах, являющимися воплощением свободы, остались в далеком прошлом. Прическа матери расползается от сырости, и когда Сидни ее обнимает, брючный костюм ей тоже кажется влажным. Влажным от пота вдоль всей спины. Мать держит ее обеими руками, отстранив от себя.