Анита Шрив - Прикосновение

— Мы приехали, чтобы привести дом в порядок, — где-то наверху объясняет Бен. — Мать его продала. Окончательное подписание документов на следующей неделе.

— Мне так жаль, — говорит Сидни. Бен понятия не имеет обо всей глубине ее сожаления. А может, имеет. Он всегда видел ее насквозь.

В отвороты черных брюк Сидни набивается песок. Время от времени она останавливается и вытряхивает его, каждый раз как можно плотнее закатывая штанины до самых коленей. Бен несет ее портфель. В портфеле у нее компьютер, бумаги, мобильный телефон — неодушевленные свидетельства того, что она нашла себя где-то в другом месте. В одной руке Сидни держит туфли, черные лодочки на низком каблуке, внутри — скатанные в клубок носки. Абсурдное одеяние для пляжа.

— Твоя мать… — говорит Сидни.

— Она не будет возражать. Ну, может, и будет, но только в первую минуту. — Бен замолкает. — Джули будет так рада твоему появлению.

Когда Бен пригласил Сидни зайти в дом, она почти сразу согласилась. Она задала ему один вопрос.

— Кения, — ответил Бен. — Не считая похорон, Джефф там уже целый год.

Сидни вспоминает, как она предложила мистеру Эдвардсу вместе сходить в музей, чтобы посмотреть на интересующую его картину, ту самую, которую написал человек, отправивший на войну троих сыновей. Она думала, что к тому времени уже будет невесткой мистера Эдвардса. Почему она просто так не позвонила ему и не пригласила его в музей?

— На самом деле это происходило на протяжении нескольких недель, — рассказывает идущий рядом с ней Бен. — Сперва мы не замечали. На Пасху, когда мы все собрались в Нидхэме, мы обратили внимание на то, что отцу трудно вставать со стула. Я думал, это артрит, но потом заметил, что он и ходит с трудом, как если бы у него были проблемы с моторикой. Потом это все уже было совершенно очевидно. Ему было трудно есть, он делал непроизвольные движения руками, плохо видел. Но ты же знала моего отца, Сидни. Он, как мог, скрывал от нас свои проблемы. Старался сделать так, чтобы мы как можно меньше переживали.

— А твоя мать?

Бен качает головой.

— Ей здорово досталось, — говорит он. — После того как отца выписали из больницы, мы приехали сюда. Мать готовила и убирала. Она должна была все время что-то делать. Иногда мне хотелось прикрикнуть на нее, чтобы она посидела с ним, но я понял, что каждый из нас должен пройти через это по-своему. К этому невозможно подготовиться.

Сидни думает о том, что к смерти Дэниела она тоже оказалась неподготовлена, и о том, как была шокирована. Еще она думает о парадоксальности того, что у нее была репетиция венчания, но не было репетиции действа, на самом деле развернувшегося перед всеми в тот июльский день.

— Он умер в доме? — спрашивает Сидни.

Бен утирает лоб футболкой.

— Отец хотел быть здесь, — говорит он. — Им не удавалось остановить инсульты. Он был на удивление спокоен, хотя иногда начинал волноваться из-за ограниченности своих возможностей. Порой он рассуждал здраво, а на другой день его сознание могло погрузиться в благословенный туман. Мы поставили его кровать к длинному окну, выходящему на пляж. Он все время оборачивался к кухне, думая, что Джефф вернулся. Последними его Вами перед тем, как он умер, были: «Это он?»

— Джефф не успел вернуться?

— Он успел на похороны.

Сидни на мгновение закрывает глаза. Ей опять хочется сесть на песок. Это слишком тяжело слышать. Недели медленного умирания втиснуты в несколько секунд рассказа.

— Джули была молодчиной, — продолжает Бен. — Я думаю, она не задумывалась о смерти и поэтому у нее не было страха. Она видела, как отец слабел, но не позволяла себе воспринимать это всерьез. Это была своего рода слепота. Сама смерть стала для нее страшным ударом.

— Джули все еще с Элен?

— Они сняли коттедж неподалеку от нас. — Бен оборачивается и ищет глазами Тулла. — Это очень тяжело — вывезти из дома целую жизнь.

Когда они подходят к дому, Бен ставит портфель Сидни на нижнюю ступеньку.

— Я зайду и подготовлю ее, скажу, что ты здесь. Потом я выйду и заберу тебя. Думаю, так будет лучше.

— Бен, — говорит Сидни. — У меня есть вопросы.

— Об отце?

— Да, и о нем тоже. Но…

— Еще бы. Мы поговорим.

— И послушай, — продолжает Сидни, — если твоя мать не захочет, чтобы я заходила…

— Я знаю.

— Твой отец писал мне, а я не отвечала на его письма! — внезапно вырывается у Сидни. — Так ужасно осознавать это теперь. Что мне стоило ответить ему? В том, что произошло между мной и Джеффом, не было его вины.

— Он это знал.

— Мне его не хватало.

— Думаю, день вашей свадьбы был для отца жестоким ударом. Не только потому, что его сын так поступил с тобой, но еще и потому, что своим поступком он вышвырнул тебя из семьи.

Сидни ждет на нижней ступеньке, держа портфель на коленях. Если она здесь нежеланная гостья, Бен подвезет ее к ее машине, и она вернется в Бостон. Теперь она все равно не сможет сидеть на лекции, не воспримет ни единого слова.

Она ждет двадцать минут и уже начинает испытывать неловкость. Сидни надеется, что у Бена достаточно здравого смысла, чтобы не настаивать на ее визите, чтобы отказаться от этой идеи, если его мать категорически против. Но что еще может означать столь долгое ожидание?

Она наблюдает за бредущей вдоль пляжа парой в голубых ветровках. Они шагают по полосе мокрого песка, обнажающейся во время отлива. Ветер прижимает тонкую ткань к их телам, сдувает волосы с лиц. Им с Беном ветер дул в спину, и Сидни его почти не ощущала. Сейчас, сидя на ступеньке, Сидни чувствует, что продрогла. Она не догадалась сунуть в портфель свитер.

Каждый раз, когда Сидни пытается представить себе смерть мистера Эдвардса, ее мысли уходят в сторону. Она ставит портфель на землю и опускает голову на ладони. Неужели ей так трудно было позвонить мистеру Эдвардсу и предложить ему встретиться в музее, здание которого находится рядом с ее квартирой? Она могла бы дойти до него пешком! Как он истолковал ее отказ отвечать на его письма? Ее молчание наверняка обижало его. Бен практически сообщил ей об этом. Как она могла быть такой бессердечной?

Сидни чувствует приближение Бена по вибрации деревянных ступенек еще до того, как он появляется на площадке.

— Прости, что так долго, — говорит он. — Это не потому, что возникли разногласия. Я просто не мог найти мать. В доме полная неразбериха. Впрочем, это естественно.

Джули бежит по тротуару, громко зовя Сидни. Крепкая девушка подхватывает Сидни и кружит ее. Сидни не может удержаться от смеха.

— Где ты была? — упрекает ее Джули, наконец, опустив на землю. — Почему ты не отвечала на мои письма?

Сидни нечего ответить этой девушке, из которой жизнь бьет через край и которая, вероятно, была волшебным тонизирующим средством для умирающего отца.