Ева Модиньяни - Джулия

Не зря говорится: «Беда не приходит одна». Сначала похоронили дедушку, потом отца положили в больницу, и ей приходится часами, сменяя то мать, то брата, то сестру, сидеть у его постели и читать вслух Вергилия, причем не дай Бог споткнуться на гекзаметре или исковеркать какое-либо слово: отец с его учительским педантизмом болезненно реагирует на подобное неуважение к великому поэту.

А дома от брата покоя нет. Что он из себя воображает? Застав их с Лео целующимися, Бенни ничего не сказал. Прошло несколько дней, прежде чем он обрушился на нее с упреками, отчитывая, как игуменья провинившуюся послушницу.

Джулия вошла в гостиную, когда мать прощалась с коллегами мужа, пришедшими справиться о его здоровье, а главное – выразить соболезнования в связи с кончиной ее отца.

– Мама, я к Сильване, заниматься.

Для правдоподобия Джулия держала под мышкой несколько учебников.

– Хорошо, – рассеянно разрешила мать.

Джулия попрощалась с коллегами отца и, чмокнув мать в щеку, выпорхнула из гостиной.

– Ты куда собралась? – остановил ее Бенни на пороге дома.

– У меня есть пропуск, – с нарочитой торжественностью отрапортовала Джулия.

– Ты испытываешь мое терпение.

– Мама меня отпустила.

– Куда?

– К Сильване. Заниматься.

– Почему именно к Сильване, а не к кому-нибудь, кто живет поближе?

Сильвана жила на другом конце города – до ее дома было сорок пять минут езды трамваем.

– Я с ней уже договорилась. И потом – лучше заниматься с отличницей, чем с какой-нибудь тупицей. Ты не согласен?

– В таком случае оставь мне номер ее телефона: я позвоню через час, проверю, там ли ты.

Джулии безумно хотелось послать брата ко всем чертям, но она сдержалась и покорно продиктовала номер.

Лео ждал ее в машине на углу улицы Тьеполо и площади Новелли. Джулия села рядом с ним. В машине пахло одеколоном, табаком, немного бензином. Голос Лео, тихий, томный, как ласковая летняя ночь, заставлял ее сердце учащенно биться.

Она сдвинула сиденье назад, вытянула ноги и сползла вниз, так что голова ее оказалась вровень с нижним краем бокового стекла, закрыла лицо книгой, после чего почувствовала себя в полной безопасности, как будто полминуты назад за ней захлопнулась не дверца машины, а ворота неприступной крепости.

– Через сорок пять минут я должна быть у подруги, – предупредила она.

– Считай, что из этих сорока пяти тридцать минут наши, – заверил ее Лео, давя на педаль акселератора.

Через пять минут, промчавшись по бульвару Форланини, они свернули на проселок недалеко от аэропорта «Линате». С оглушительным ревом турбин от взлетной полосы оторвалась «Каравелла».

Лео прижимал девушку к себе, и она хмелела от его силы, от его запаха, от его обещаний, от собственных упоительных грез. Жаркий шепот Лео наполнял ее душу и тело трепетной негой.

– Когда-нибудь мы сядем с тобой в самолет, – шептал он. – В такой, как этот, даже больше. Я увезу тебя на край света. Покажу тебе страны, о которых ты никогда не слышала. Это будет незабываемое путешествие.

– А Париж? Ты отвезешь меня в Париж? Покажешь Елисейские поля? Угостишь кофе с круассанами в настоящем парижском бистро?

– Обязательно. А потом мы полетим в Нью-Йорк. Проедемся по Пятой авеню, пообедаем в «Тиффани», посидим на скамейке в Центральном парке, поднимемся на крышу Эмпайр-Стейт-Билдинга. И конечно, посмотрим лучшие спектакли на Бродвее.

– Обещай отвезти меня на острова в теплых морях, – попросила Джулия, мечтательно вглядываясь в воображаемую даль.

Слова Лео вернули ее к суровой действительности.

– Пока что я отвезу тебя к твоей подруге, – сказал он. – Полчаса уже прошло. Пора ехать, ты можешь опоздать.

– Проклятое время! Когда я с тобой, оно мчится неудержимо. А когда тебя нет – стоит на месте.

Лео наклонился и поцеловал ее.

– Ничего, когда-нибудь мы найдем хоть полденечка, хоть несколько часов, безраздельно наших.

– Мой братец рвет и мечет. Следит за каждым моим шагом. Знаешь, в кого он превратился? В сторожевого пса. И рычит, совсем как сторожевая собака.

– Не только на тебя. Он пригрозил мне, что все расскажет моей жене, если мы с тобой еще хоть раз встретимся.

– Ты боишься?

– Не знаю. Может быть, выложив все моей жене, он только окажет мне услугу. Тем более что рано или поздно я сам должен буду это сделать.

У Сильваны Тонани было удлиненное верблюжье лицо, рыхлое, бледное, печально насмешливое. Из-под толстых губ желтели длинные зубы. Улыбаясь, она уродливо кривила рот. Зато у нее были прекрасные волнистые волосы, густые-густые, и огромные, неописуемой красоты глаза. Она училась вместе с Джулией на факультете иностранных языков университета имени Боккони и на первом курсе была единственной круглой отличницей.

Говоря, Сильвана раздельно произносила каждое слово. Губные согласные, особенно «п», звучали у нее, как выстрелы, вылетая изо рта, будто камни из пращи; при этом она брызгала слюной, обрызгивая книги, тетради и несчастных собеседников, оказавшихся в угрожающей близости. Ее любимой темой были пещеры Пестума, куда она ездила каждое лето с родителями.

Сильвана была хорошей подругой, обожала учиться, мечтала преподавать. Она терпеливо занималась с Джулией, которая часто отвлекалась на посторонние темы и мешала подруге сосредоточиться. Джулия грезила об экзотических островах, парила на крыльях воображения, влюблялась в строчку стихотворения, в сочетание эпитетов, знала цену выразительной фразе. Сильвана не могла дождаться дня, когда переступит порог класса в роли учительницы и ученики внимательно будут слушать, как она объясняет урок.

– Я буду писать на доске. Обожаю выводить округлые четкие буквы, – с упоением говорила она. – Ненавижу, когда крошится мел. Буду сидеть за кафедрой. Или стоять в проходе между партами, возвышаясь над учениками. Пусть попробуют плохо учиться! Пусть попробуют бить баклуши! – Вакханалия губных согласных – всех этих «п» и «б» – сопровождалась брызгами слюны, от которых не было спасения.

Джулия завидовала уверенности подруги, точно знающей, что она будет делать через четыре года. Сама Джулия о своем будущем не знала ничего.

– Как только получу место в школе, – продолжала Сильвана, – найду себе жениха. А до этого никаких романов, они отвлекают от учебы. Выйду замуж, рожу детей – минимум двух. Первого ребенка в двадцать восемь лет, второго через два года. – Она не сомневалась, что так оно и будет.

– Не удивлюсь, если внутренний голос уже подсказал тебе имя будущего супруга, – скорее с восхищением, чем с иронией заметила Джулия.

– Возможно, он тоже будет учителем, как и я. Школа удобное место для знакомства. Хотя, откровенно говоря, я предпочла бы врача, – вслух рассуждала Сильвана, и мясистые губы на ее верблюжьем лице расплывались в улыбке. – Лучше, чтобы у него уже была практика. А может, выйду замуж за адвоката. Желательно, по гражданским делам. Он мог бы работать с моим отцом.