Юлия Климова - Действуй, Принцесса!

– Ты сейчас болтала с Климом? Что он говорил? Ах, до чего же хорош! Я раньше думала, что ему нравятся женщины лет тридцати. Но погляди, как он смотрит на Лизку! А она такая отвратительная! Кстати, она собирается учиться в том же университете, куда тебя запихнула бабушка… Как же хорошо, что я в отличие от вас буду заниматься модой! Лично я не считаю разницу в пятнадцать лет трагичной, наоборот, это очень возбуждает. Представь, ему приблизительно тридцать три, а мне восемнадцать… И он опытный мужчина. Сто раз опытный! Мне кажется, оказаться с ним в постели – это… Это улет!

– Тише, – одернула я Леру, боясь, что через минуту вся галерея «Дюма» будет в курсе ее сексуальных фантазий. Алкоголь сделал свое дело, и моя двоюродная сестра плохо контролировала мысли, желания и поведение.

– Ладно, – прошипела она. – Но что Шелаев говорил? И почему ты его отпустила к Лизке?

– Ничего особенного он не говорил. Ты не видела бабушку?

– И Павел здесь… – не слушала меня Валерия. – Клим в сто раз круче. Но… – Она посмотрела на меня и с удовольствием добавила: – Я твердо решила выйти замуж за Павла. Как говорит бабуля, это хороший задел на будущее. К тому же он меня волнует. Такой красавчик…

– А как же Шелаев? – спросила я назло, пытаясь сбить ее с толку.

– Клим бесподобен, – Лера тяжело вздохнула и скривила губы. – Но замуж за него выйдет только ненормальная. А вот как любовник…

«Надо же, мы пришли к единому мнению. Редкий случай. Единственный! Выйти замуж за Шелаева может лишь сумасшедшая. Да».

Я продолжила путь, а Лера увязалась за мной. Острое желание обернуться и посмотреть на Павла, Лизу и Клима буквально разворачивало мою голову, но я сдержала порыв – шла и смотрела исключительно вперед.

Бабушка коротала время в обществе Льва Александровича Бриля. Притормозив около столиков с закусками и напитками, я взяла тонкий стакан с апельсиновым соком и сделала несколько глотков. Вкус апельсина и прохлада меня несколько взбодрили, я наконец-то смогла расслабиться и почувствовать себя более чем хорошо. Это произошло еще и потому, что Бриль улыбнулся мне и кивнул.

– А Лев Александрович увлекается фотографией? – спросила я у Леры.

– Не-а, здесь просто полно его пациентов, а может, и бабушка пригласила. Я бы слопала еще пять вон тех бутербродиков, но боюсь растолстеть. Это ты такая тощая, что даже если съешь ногу слона, то не слишком-то поправишься, а я… – Валерия состроила плаксивую гримасу, демонстрируя ужасную участь, которая ее ждет. – Бриль страшенный, правда?

Посмотрев еще раз на Льва Александровича, я отрицательно покачала головой.

– Вовсе нет, с чего ты взяла? Он удивительный какой-то, необыкновенный и приятный.

– Ты что, сбрендила? – Карие глаза Леры округлились. – У него огромные уши и нос!

Забыв одернуть Леру, а она опять переходила на повышенный тон, я от души рассмеялась. Столько изумления было в ее голосе, столько возмущения! Будто я собиралась опровергнуть ее собственную красоту.

– Бриль хороший. Вот и все. – Я пожала плечом и повернулась к Льву Александровичу.

– Понятно, ты такая же блаженная, как Нина, – Лера презрительно фыркнула. – Впрочем, кто бы сомневался! Ты знаешь, она влюблена в него по самую макушку много, много, много лет… Какая глупость!

– Что?

– Ты глухая? Наша уважаемая тетя Нина влюблена в Бриля. Ха-ха-ха!

– А он?

– Откуда я знаю? – Лера небрежно махнула рукой и, зацепив взглядом смазливого блондина, кокетливо наклонила голову набок.

– Но…

– Я как-то прочитала ее дневник. Там всякая чушь про смысл жизни. Ахи, охи, вздохи! И сто листов про любовь к Брилю. Романтические бредни о первом поцелуе… Как будто он пришел, признался в любви, они взялись за руки… Тьфу, тьфу, тьфу! – Валерия сморщила острый нос. – Не понимаю, как можно о нем бредить, да еще так вдохновенно? – Теперь Лера закатила глаза и издала слабый стон.

Новость обрушилась столь неожиданно, что я не сразу смогла прервать поток этого кошмара. Я представила Нину Филипповну – тихую, добрую, мягкую – и Леру, забравшуюся в ее комнату, нетерпеливо листающую толстую тетрадь, заполненную рукописным текстом. Нет, не текстом, а душевными страданиями! Взгляд торопливо перепрыгивает со страницы на страницу, и едкая улыбочка сияет на лице моей пакостной двоюродной сестры…

«Прихлопнуть бы ее мухобойкой или отвезти в деревню к тете Томе – на перевоспитание!»

– Как ты могла? – вырвав у Леры тарелку, грозно спросила я. – Как ты могла прочитать чужой дневник?

– О, какая трагедия! – Она усмехнулась, сфокусировала взгляд на моем ожерелье и добавила: – Не люблю дур. Просто не люблю дур. Нельзя же быть такой глупой в наше время. И Бриль страшный.

– Не желаю с тобой разговаривать. Ты поступила подло и даже не понимаешь этого, – мои глаза метали молнии. – Это очень личное, понимаешь?

К сожалению, не имело никакого смысла объяснять что-то Валерии. Даже если бы она не выпила столько шампанского, я бы не достучалась до ее разума. Увы, бесполезно. Оставив ее наедине с закусками, я устремилась в сторону Эдиты Павловны и Бриля, но бабушки поблизости уже не было.

– Анастасия, здравствуй! – прогремел Лев Александрович. Протянул руку, и моя рука утонула в его широкой ладони. Необъяснимое воздушное тепло мгновенно окутало меня с головы до ног, прогоняя все плохое.

Я улыбнулась. «Нина Филипповна любит его… как же это здорово! Какая же она счастливая и несчастная одновременно…»

– Здравствуйте.

– Я вижу, твоя бабушка по-прежнему жива, а это значит, что ты не закрутила роман с мясником.

– Пока нет, – ответила я. – Но мне до дрожи в коленках нравится сын аптекаря.

Следующая неделя пролетела быстро, наверное, потому, что бабушка на все мероприятия и деловые встречи брала меня с собой. «Смотри и впитывай, – многозначительно говорила она. – Ты должна уметь грамотно общаться с людьми: говорить и слушать». Иногда создавалось ощущение, будто меня готовят к тяжелой доли супергероя, но только если в фильмах особые способности сваливаются с неба, в реальности все оказывается значительно сложнее. Мне приходилось вникать в скучные разговоры, молчать, отвечать на редкие вопросы, смотреть каталоги, дегустировать, а также читать книгу, сидя в кресле перед дверью, за которой проходило совещание (самое приятное!). Однажды я сбежала в кинотеатр, но Эдита Павловна буквально взорвала мой мобильный телефон, и пришлось вернуться.

В конце июня на Москву обрушилась вторая волна жары, бабушка плохо себя чувствовала, что заставляло меня быть более послушной, чем хотелось бы.

За неделю я пересеклась с Павлом два раза. Наши встречи, конечно же, были «случайными». Мы лишь здоровались, если приходилось, стояли рядом, пока Эдита Павловна приветствовала Марию Александровну, и расходились в разные стороны. Ненавязчиво нас продолжали мирить, но мои чувства растаяли, оставив на дне души лишь мутную лужицу. Слишком уж было больно… тогда.