Ева Модиньяни - Нарциссы для Анны

— Вот такой всегда и оставайся, — прозвучал вдруг мужской голос у нее за спиной.

Анна резко обернулась, смешавшись, как это бывает во сне, когда снится, что ты голый среди людей. Но разница была в том, что все это происходило не во сне, а наяву, и она действительно оказалась голой перед незнакомцем.

— Кто вы? — воскликнула она, сжавшись.

— Восторженный зритель, как видишь.

Это был парень лет двадцати четырех с круглой вульгарной физиономией, одетый в грубый свитер и джинсы. Нагло уставившись на нее в упор, он рассматривал ее с бортика бассейна.

— Уходи! — крикнула она пронзительным голосом, выдав свою растерянность.

— Прекрасная сорокалетняя и сексуальная, — продекламировал он, перефразируя идиотское название одного из бульварных журнальчиков, популярных среди второсортной богемы. — А ты неплохо выглядишь в свои годы.

Против этой циничной обезьяны помогло бы только тяжелое охотничье ружье, но у Анны в руках не было даже легкого хлыстика.

— Ты что, решил ночевать здесь? — спросила она холодным тоном, безуспешно пытаясь спрятаться в прозрачной воде. Ситуация была абсурдная и неизвестно, чем могла завершиться.

— Я бы не прочь, — сказал он, — но предрассудки Марии…

Это и в самом деле был тип, с которым Мария, ее дочь, водилась некоторое время.

— Так что мы будем делать? — спросила Анна. — Ты будешь строить из себя лихого донжуана или уйдешь, позволив мне выйти?

— Если хочешь, я притворюсь, что отвернулся и зажмурил глаза, как в американских фильмах твоих времен.

— Я желаю остаться одна. — У нее было два телохранителя, мажордом и несколько слуг, а она должна была терпеть выходки мерзкого наглеца, который наслаждается тем, что поставил женщину в неловкое положение.

— Хочешь, я тебе помогу? — насмешливо спросил он, протягивая руку.

— Давай, — неожиданно согласилась Анна.

— Видишь, порядочные люди всегда могут договориться друг с другом, — заметил тот.

Анна взяла руку, которую он протянул ей, оперлась ногами о бортик бассейна и резко рванула парня на себя, заставив кубарем плюхнуться в воду. В мгновение ока она выскочила из бассейна, в то время как парень в своей намокшей одежде, неуклюже барахтался там, как обезумевший гусь. Накинув мягкий махровый халат, она тут же позвала в микрофон.

— Курт, немедленно поднимайся сюда! — Аппарат был соединен с салоном ее машины. Нажала на кнопку звонка, и тут же явился мажордом. Тем временем парень, пыхтя и ругаясь, с трудом влезал на бортик бассейна.

— А ты обманщица, — глупо сказал он.

— С легким паром, — мрачно пошутила она. — Сейчас тебя хорошенько разотрут.

Вошел Курт: взгляд холодный и бесцветный, как у профессионального киллера, но опущенные руки готовы к рывку.

— Что сделать? — спросил он по-немецки.

— Высади этого типа в центре города на соборной площади в том виде, в каком он сейчас, — приказала Анна на том же языке.

— А если он будет сопротивляться?

— Действуй по своему усмотрению, — ответила Анна с улыбкой. — Лишь бы потом его можно было собрать. И чтоб следов не осталось.

— Дочь шлюхи! — пробормотал парень, который не понял самого диалога, но вполне угадал его смысл.

Курт вопросительно поднял бровь, и хозяйка сделала ему разрешающий знак. Парень осознал, что его ударили ребром ладони чуть ниже челюсти лишь в тот момент, когда вновь оказался в бассейне и вода привела его в чувство. Помутившимся взглядом он увидел склонившегося над бортиком Курта, который дружески протягивал ему руку, и в ужасе отпрянул в сторону, хотя спасения все равно не было.

— Прощай, скотина, — бросила ему Анна. И, обращаясь к мажордому, сказала: — Вели сменить воду, но сначала пусть продезинфицируют бассейн. — Повернулась и босиком в своем длинном халате величественно, как античная матрона, отправилась в свою комнату.

В отличие от многих, даже менее богатых, чем она, людей, Анна не имела собственной камеристки. У нее всегда оставалось чувство меры, с детства привитое ей стариком. Была лишь гардеробщица, которая следила за ее туалетами и выполняла некоторые другие обязанности.

— Позови мою дочь, — сказала Анна, увидев ее. — И немедленно.

— Синьорины Марии нет дома, — ответила та.

— Тогда пришли мне Джакомо, — нетерпеливо воскликнула она.

Надев темно-красный твидовый свитер и серую юбку, она приводила в порядок прическу, когда появился встревоженный мажордом.

— Что делал этот тип в моем доме? — накинулась Анна на него.

— Ждал, когда вернется синьорина Мария. Знаете, этот молодой человек… — Джакомо был воспитан на старинных правилах, которые заключаются в том, чтобы не только не проливать соус на скатерть, но не заметить, если пролили другие.

Анна же, напротив, не нуждалась сейчас в тонкостях — она была буквально вне себя. У нее было такое чувство, будто ее изнасиловали.

— Граф платит телохранителям и содержит целый штат прислуги, чтобы обеспечить мне хоть немного спокойствия, а я нахожу в своем бассейне черт знает кого! Вы что, с ума сошли? Я выкину вас всех! — пригрозила она.

Но мажордом привык к подобным бурям и сохранял спокойствие.

— Если синьора позволит, я бы хотел напомнить, что этот юноша…

— Мне неинтересно знать, кто он, — прервала Анна резко. — Я не желаю видеть подобных типов в своем доме. Это ясно?

— Ясней ясного.

В этот момент вошла Мария, она была с хлыстиком в руках и в костюме для верховой езды. Было приятно смотреть на нее, такую стройную и грациозную, с румянцем на нежных щеках, еще не остывшую от манежа.

— Чао, мамочка, — поздоровалась она. — Что случилось? Я слышу, ты кричишь.

Джакомо удалился с достоинством старой охотничьей собаки, поскольку гнев Анны нашел наконец достойную мишень.

— Что это за тип с физиономией дегенерата ждал здесь твоего возвращения? — спросила она, требуя немедленного ответа.

Мария засмеялась.

— Мама, ты великолепна, — сказала она. — Иногда ты даже превосходишь дедушку в крепких выражениях, если тебя рассердить. Ты его достаточно наказала, беднягу. Искупать в бассейне и даже не предложить переодеться.

— Это он тебе сказал?

— Нет, ему было не до того. Мне Курт сказал, когда вел его к машине. Его отделали так, что жалко смотреть. Ты можешь мне объяснить, за что ты столкнула его в воду?

— Он за мной подглядывал, когда я купалась. — Анна нервно передернулась от мучительного чувства стыда.

— Мне очень неприятно, — пробормотала Мария, нахмурившись.

— Ладно уж, черт с ним, — сказала Анна, махнув рукой. — Объясни-ка мне лучше, кто он такой.

— Франко.

— Какой Франко?

— Младший сын министра, — сообщила она тоном заговорщика.

Анна упала в кресло, раскинула руки и разразилась громким смехом.