Сара Данн - Настоящая любовь

Я узнала об этом на совещании. Как и все остальные. Это стало для меня настоящим шоком. Я хочу сказать, никого не увольняют из «Филадельфия таймс». Это место, в котором вы доживаете свои дни, после того как вас увольняют откуда-нибудь еще. Мы все сидели вокруг стола для конференций, который на самом деле представлял собой два раскладных столика из ДСП, составленных вместе, когда вошел Сид и этак небрежно произнес:

— Джеффри Грин больше не работает в газете.

Понимаете, еще одна вещь, которую я должна сказать вам о Джеффри, заключалась вот в чем: я всегда хотела получить его место. Я хотела его получить четыре с половиной года. Пожалуй, именно это желание, если задуматься, можно было с натяжкой счесть моей настоящей мечтой. Хотя это не совсем правда — у меня была масса возвышенных, недостижимых мечтаний, но желание занять пост Джеффри было единственным, которое можно было осуществить без чрезмерных усилий с моей стороны. Во-первых, я была своей и вполне подходила на эту должность, а в газете вроде нашей «Таймс» это действительно имело значение. Таким был один из остатков славного наследия хиппи: чужаки и охотники до власти считались у нас подозрительными. А все остальные в редакции — свои и чужие — не имели даже минимально необходимой квалификации для такой работы. Все, кто хоть как-то мог претендовать на место Джеффри, ушли давным-давно, когда им стало ясно, что Джеффри не собирается уходить со своего поста в принципе. А я не ушла. Я осталась на четыре с половиной года, ожидая именно такой возможности. И вот она появилась. И я была готова.

— Нам всем будет не хватать Джеффри. Мы все его любим, — продолжал Сид. — Но я осмелюсь высказать такое предположение: одна из причин, по которой мы любим Джеффри, заключается в том, что мы боимся перемен.

Сид уставился прямо на меня, и на какое-то мгновение я испугалась, что он узнал об уходе Тома и пытается что-то сказать мне этим взглядом. Я попыталась ответить ему тем же. Ну что ж, я готова к переменам, подумала я, глядя на него. Ну, давай же. Во мне затеплилась слабая надежда. Может быть, именно так это и должно было случиться, подумала я. Может быть, Том и должен был уйти, чтобы я могла сосредоточиться на своей карьере, а потом вдруг произойдет то, что иногда происходит, когда женщина решает направить свою энергию на работу, а не на личную жизнь. Вот тогда мужчина (то есть Том) внезапно вновь проявит ко мне интерес. Все складывалось просто замечательно.

— Я хотел бы, чтобы вы кое с кем познакомились, — сказал Сид.

Сид открыл дверь в кабинет и поманил кого-то. Это оказался тот самый красавчик в голубой рубашке. Вот так мы поняли, что это он займет место Джеффри. Вся эта лавина информации обрушилась на меня настолько быстро и внезапно, что я даже не успела отреагировать, и это было хорошо, потому что до меня только тогда начало доходить, что я, очевидно, не гожусь в хорошие редакторы. Зато я всегда была на сто процентов уверена, что актриса из меня никудышная.

Его звали Генри Уик, и он писал для журнала «Роллинг Стоун». Собственно, именно так представил нам его Сид: как Генри Уика, «который писал для "Роллинг Стоун"». Просто отвратительно, как радовался этому Сид — я хочу сказать, Сид радовался тому, что ему удалось нанять печально известного плагиатора, которого уволила его тогдашняя «Дейли ньюс», а от того, что ему удалось подцепить настоящего писателя из «Роллинг Стоун», его вообще чуть не хватила кондрашка. Словом, Сид закатил целую речь о том, что он решил: для нас как предприятия пришло время перейти на следующий уровень, и Генри поможет нам добиться этого. И да, кстати, он совсем забыл упомянуть о том, что Генри писал и для «Джи-Кью» и «Дитэйлз», а также о том, что его очерк был опубликован в «Нью-Йорк таймс мэгэзин». Должна заметить, к чести Генри, что он выглядел изрядно смущенным во время всей этой процедуры. Добавлю, опять же к его чести, что, когда Сид пошел по кругу и начал представлять Генри каждому из нас лично, Генри пожал мою руку, широко улыбнулся и благовоспитанно заметил:

— Очень рад наконец-то познакомиться с вами лицом к лицу.

После они с Сидом заперлись в конференц-зале до конца дня, размышляя, вероятно, как именно им превратить «Филадельфия таймс» в «Роллинг Стоун».

Чтобы я взбодрилась, в среду Бонни повела меня в кафе «Опера». Мне нужно было взбодриться. Том меня бросил. Моя карьера пошла прахом. Меня застали за разглядыванием задницы моего нового босса. Да, я знаю, знаю, что есть на свете женщины, которые обожают драму, которые сами ежедневно создают маленькие мыльные оперы, чтобы ощутить себя звездами в собственной жизни, но я не принадлежу к их числу. Сейчас мне пришло в голову, что одной из причин, по которой я так легко сошлась с Томом, стало именно то, что он тоже совершенно не склонен к драматизму. Стоило мне начать разыгрывать сцену, как он сразу же уходил в другую комнату.

— Мы с Ларри нашли тут кое-кого и очень хотели бы, чтобы ты начала с ним встречаться, — начала Бонни, после того как мы уселись за столик.

— Том ушел пять дней назад, — заявила я.

— Ну и что?

— А то, что я все еще люблю его, — сказала я.

— Ну и отлично, — заметила Бонни. — Если ты по-прежнему любишь Тома, то тебе будет легче вести себя как нормальная женщина. Ты ничем не рискуешь. Тебя всего лишь приглашают на ужин.

Вероятно, вам следует знать, что за шесть лет до происходящего Бонни дала мне телефонный номер своего двоюродного брата Джейка, который работал консультантом по вопросам управления производством и который как раз тогда случайно оказался проездом в Филадельфии. Он утверждает, что я звонила ему восемь раз. Эта часть ложной информации попала к Бонни посредством сложной коммуникационной системы, состоящей из ее тетки, ее кузин, ее матери и ее сестры Лизы. После этого Бонни и все ее обширное семейство пребывает в убеждении, что стоит на горизонте показаться одинокому мужчине, как я начинаю вести себя подобно пациентке клиники для умалишенных.

— Знаешь, говорят, что нужно при встрече вести себя так, как будто тебе не интересно, — сказала Бонни. — Вот ты и не будешь играть. Тебе же и в самом деле не интересно.

— Если мне не интересно, зачем тогда идти на свидание? — поинтересовалась я.

— Надо же тебе попрактиковаться, — ответила она.

— Подожди, — всполошилась я, — этот парень — мое настоящее свидание или тренировочное?

— Если он тебе понравится, то настоящее, если нет — тренировочное.

— Мы уже решили, что он не может мне понравиться, поскольку я до сих пор люблю Тома. А это означает, что это будет тренировочное свидание. Ну а такое свидание — это самое последнее, что мне сейчас нужно, — заявила я.