Сара Данн - Настоящая любовь

— О ком?

— О Большой Тройке.

Я просто смотрела на него.

— Подожди, — сказал Генри. — Это я — номер три?

— Разве я тебе этого не сказала только что?

— Я подумал, что мне достался четвертый номер, — сказал Генри. — Что ты имела в виду троих, не считая меня.

— Ты — номер три.

— О Господи, это, это… трагедия. Самая настоящая. В твоем лице я вижу самый настоящий гуманитарный кризис.

— Мне не стоило рассказывать тебе этого.

— Нет. Ты правильно сделала, что рассказала. У меня просто такое чувство, что мне следовало постараться получше. Дать тебе первоклассное представление.

— Так это было твое не самое первоклассное представление?

— Я не знаю, что это было, — сказал Генри. — Это было чуточку пьяное, прямо-от-телефона-автомата представление. Ты заслуживаешь лучшего.

— В следующий раз, — сказала я.

Генри перекатился на бок и сел.

— Совершенно очевидно, что ты можешь больше никогда не спать со мной. Подобная избирательность заведет тебя в тупик. Тебе следует сесть на телефон в ту минуту, как за мной закроется дверь. Ты можешь в кратчайшие сроки довести их число до приличного уровня.

— А сколько это будет — приличный уровень? — поинтересовалась я. — В наше время, я имею в виду. Для женщины моего возраста.

— Девять, — ответил Генри.

— Девять?

— Такое впечатление, что у каждой женщины, с которой я спал, я всегда оказывался девятым, — сказал Генри.

— Правда?

— Если подумать, я всегда был девятым номером, — сказал он. — Эти шлюхи лгали мне.

Генри встал с постели и направился в ванную.

— Не спрашивай, со сколькими женщинами я переспал, потому что мне придется лгать тебе, — крикнул он из ванной. — Здесь мы беспрецедентно честны друг с другом, и мне хотелось бы сохранить такое отношение как можно дольше.

— Отлично, — сказала я.

— Трое, — я слышала, как Генри разговаривает сам с собой. — Господи Иисусе.

На следующий день, рано утром, у меня зазвонил телефон.

Это была Бонни.

— Ты наверняка в хорошем настроении, — сказала Бонни.

— Да, — согласилась я.

— Так что все прошло хорошо?

— Это было просто невероятно.

— Милый, — Бонни обратилась к Ларри, — Алисон понравился Боб.

— Нет. На самом деле он полное дерьмо.

— Что?

— Мне не понравился Боб. Или я ему не понравилась, — сказала я. — Все прошло вовсе не хорошо.

— Тогда о чем ты говоришь?

То, что я спала с Генри, не относилось к разряду тех тайн, которые я бы согласилась открыть Бонни. По крайней мере, не сейчас. На то были причины, которые станут совершенно ясны из предстоящего мне разговора. Но я чувствовала себя загнанной в угол. Поэтому рассказала ей все.

— Он просто позвонил тебе в дверь и ты стала заниматься с ним сексом? — спросила Бонни, и на последних трех словах голос ее поднялся на добрую октаву.

— Нет, — ответила я. — Сначала он позвонил мне из телефона-автомата. Как бы то ни было, сначала он просто хотел поговорить со мной. Секс случился сам собой.

— Алисон, ты не можешь позволить своему боссу звонить тебе по телефону-автомату посреди ночи, а потом просто приходить к тебе и заниматься с тобой любовью.

— Все было совсем не так, — возразила я. Но, уже произнося эти слова, я осознала, что все было именно так.

— Это совсем не умно, — сказала она.

— Ну, может быть, мне надоело быть умной.

Бонни ничего не ответила.

— Может быть, это моя беда, — сказала я. — Рассчитывать все на десять ходов вперед.

— Я не говорю, что ты должна рассчитывать свои действия на десять ходов вперед. Но хотя бы на один-два? Просто он должен перестать спать с тобой, по-прежнему оставаясь твоим боссом.

— Может быть, мне совсем не хочется думать. Может быть, хотя бы один раз в жизни я позволю событиям идти своим чередом.

— Алисон, я знаю, ты расстроена из-за Тома. Это нормально. Но все остальное — это не ты. Может быть, тебе стоит побыть одной какое-то время.

— Я и так одна, Бонни.

— Я имею в виду одна — значит одна, и при этом не занимаешься сексом с кем-нибудь еще.

Я слышала, как Ларри сказал Бонни:

— Алисон занималась сексом с Бобом? Молодчина Алисон.

— Скажи ему, что я не занималась сексом с Бобом, — попросила я Бонни.

— Она не занималась сексом с Бобом. Она занималась сексом со своим боссом.

— Все равно, — откликнулся Ларри. — Молодчина Алисон.

— Почему ты не можешь думать так же, как твой муж? — спросила я у Бонни. — Я думаю, со мной случилась славная история.

— Ничего не могу с собой поделать. Я просто беспокоюсь о тебе, — ответила она.

— Что именно тебя беспокоит?

— Меня беспокоит, что этот парень может просто использовать тебя в сексуальном смысле, а когда все закончится, ты будешь страдать еще сильнее, чем сейчас, — сказала Бонни.

— А тебе не приходило в голову, — сказала я, — что это я просто использую его для секса?

— Правда? — спросила Бонни. Она была явно заинтригована.

— Я не уверена, — ответила я. — Но вот что я тебе скажу. Если бы я собралась использовать кого-то в сексуальном смысле, то выбрала бы его.

Позже в тот же день я встретилась за ленчем с Корделией. Она рассказала мне о своем новом приятеле, Нальдо, который работает официантом в заведении «Букбиндерс» и вырос в Висконсине.

— У него очень большой пенис, вот в чем проблема, — пожаловалась она.

— Его пенис настолько большой, что это создает проблемы? — спросила я.

— Он не мешает самому акту, — объяснила она. — Все дело в том, что я с подозрением отношусь к мужчинам с большими пенисами.

— Почему?

— Я думаю, им трудно хранить верность, потому что они хотят продемонстрировать его другим.

Я обдумывала это высказывание несколько минут.

— Это, наверное, похоже на то, как если бы у тебя была по-настоящему большая машина, на которой можно ездить только по специальному шоссе, — произнесла я.

— А мужчины любят, когда другие видят их машины. Одно это объясняет существование такого города, как Лос-Анджелес. Так что для мужчины, имеющего действительно большой пенис, противоестественно иметь только одну женщину. Дважды противоестественно.

— Может быть, нам стоит поискать мужчин с такими крошечными пенисами, чтобы они их стыдились, — предположила я.

— Даже мужчинам с крошечными пенисами не стыдно за них, — заявила Корделия. — Господь свидетель, так должно быть, но им вовсе не стыдно.

Мне нравится Корделия. Мы с нею во многом схожи, но самая большая странность в этой нашей схожести заключается в том, что она получила такое же маниакально-религиозное воспитание, как и я, только ее воспитали мормонкой, а не христианкой. Семья Корделии имеет настолько глубокие мормонские корни, что ее прапрадедушка пожимал руку самому Брайаму Янгу [15] Брайам Янг — основатель религии мормонов и города Солт-Лейк-Сити. (Прим. ред.) . Собственно говоря, именно так представляется ее бабушка, знакомясь с другими мормонами: «Вы пожимаете руку той, кто пожимала руку тому, кто пожимал руку самому Брайаму Янгу». И хотя вам может показаться, что это отнюдь не делает нас похожими, поразительно, до какой степени обе религии придерживаются схожих взглядов. Это оказалось в достаточной степени огорчительно, когда мы наконец сели и поговорили с Корделией по душам. Помните то немногое, что я рассказала вам о том, что ни одному мужчине не нужен цветок, который был сорван до того, как ему представился шанс расцвести? Смотрите, что происходило в церкви Корделии. Во-первых, каждой девочке-подростку вручали белую розу на длинном стебле. Потом одна из молодых замужних женщин читала им лекцию о чистоте и целомудрии. (Вещи такого рода всегда поручают женщинам. Люди всегда испытывают шок, когда узнают, что рука, выполняющая клиторотомию, тоже принадлежит женщине. Но меня это ничуть не удивляет.) Потом та же самая целомудренная леди обходила класс и грязными руками ломала каждую розу, комкала ее лепестки и спрашивала у каждой девушки, хочет ли она быть на них похожей, хочет ли она закончить тем же и хочет ли она предстать именно такой перед своим мужем в первую брачную ночь. Согласитесь, это вполне объясняет, почему религии Корделии удалось перещеголять даже мою собственную.