Агония Иванова - За чужие грехи

— Я алкоголик, сын алкоголика, — подумав, добавил он, она улыбнулась и в этой улыбке была даже какая-то искренность, — и закончу как он…

— Ты дурак, — заявила она, ничуть не смущаясь, — вот это правда, — открыла бутылку и заботливо разлила прозрачную жидкость по рюмкам.

А что будет, если сейчас заявится Ангелина?

Кир сел за стол напротив Джули и повертел рюмку в пальцах. Девушка уже успела немного отпить и теперь отлизывала губы и морщилась.

— У тебя кто-то умер? — спросила она.

— Почему ты так решила? — поинтересовался он.

— Рубашка черная, — ответила Юля, сделала еще пару глотков и как-то опасливо посмотрела на окно, за которым непрерывно шел дождь в слабом свете уличных фонарей. Немного пахло заливом, как будто он был совсем рядом. Выйти бы сейчас на берег…

— Может, я просто люблю черные рубашки, — беззаботно сказал Кир.

— Синяки под глазами и седину ты тоже, конечно, любишь? — взгляд, которым сейчас смотрела эта девочка был таким пронизывающим, что ему стало не по себе. Как будто она знала все. Как будто она знала что Наташу, про то как он привел ее сюда, про то, как легкомысленно хотел поиграть с ней, чтобы доказать себе что-то. Теперь Юля словно точно также играла с ним, прикидываясь наивной дурочкой. Зачем?

— Давай не чокаясь? — предложила она, — ведь правда кто-то умер?

— Да, — в конце концов сдался Кир. Они выпили не чокаясь.

— Не знаю кого, но помянули, — заключила Джули, — ну вот и хорошо. Ты мне не расскажешь?

— Нет, — разговаривать с ней по душам и откровенничать не входило в его планы, он вообще не думал, что после подъезда будет что-то еще, ему не хотелось ее видеть больше и уж тем более с ней пить.

— Хорошо, — кивнула девушка и указала на пакет с какой-то злой улыбкой, — угощайся, — налила еще водки и вынула из пакета что-то маленькое и скрученное из бумаги, какое-то жалкое подобие сигареты, закурила. Кухню наполнил странный непривычный ему запах — в нем было что-то изысканное, тонкое и восточное, напоминающее индийские благовония.

— Легкий наркотик, — пояснила Джули в ответ на его недоумевающий взгляд, — попробуй. Как же хорошо иметь богатых родителей, — потянула она, — можно позволить себе подобные шалости, не воруя и не беспокоясь о том, где бы взять на это денег…

Он все-таки решился и взял самокрутку из пакета и затянулся. Нужно было чем-то занять руки в отсутствие сигарет.

Дым сразу ударил в голову так, что она загудела и в глазах все поплыло, действие травы было усилено отсутствием сна и передозировкой кофеина.

Джули докурила, запила водкой и стала наблюдать за его реакцией. Он в свою очередь следил за ней очень внимательно, потому что ему казалось, что в ее лице постоянно происходят какие-то изменения.

— Ну, как? — спросила она.

— Я не знаю, — пробормотал он.

Теперь в ее глазах он явно узнавал глаза Наташи — чистые и ясные, она смотрела на него рассеянно, удивленно, но ничуть не осуждающе.

— Я ведь, правда, не хотел! Правда… — вырвалось у Кира, — ты слышишь? Я ведь хотел как лучше…

— Ты о чем? — спросила Наташа голосом Джули, она допила водку в его рюмке, он даже не заметил.

— Если бы я успел все было бы иначе… ну зачем ты это сделала? Зачем… Глупая…

— Ки-и-ир? — Юля дотронулась до его руки, но он отдернул ее, ему стало ужасно холодно, хотя форточка была приоткрыта совсем чуть-чуть. Юля уже пожалела о том, что сделала и думала, что ей теперь с ним делать, самым верным на ее взгляд решением было проводить до кровати, если бы она хотя бы знала, где ее найти в чужой квартире.

— Пойдем, — она заставила его подняться и за руку повела наугад в одну из комнат, чутье ее не подвело. Он больше не пытался вырвать руку, ему казалось, что это Наташа.

— Не уходи, — попросил он.

— Да не уйду я, — заверила девушка, — не бросишь тебя в таком состоянии… эй? — она усадила его на кровать и пощелкала пальцами перед лицом, хотя у нее самой в глазах все плыло. Кир вцепился в ее пальцы так, что ей стало больно.

— Послушай… не уходи. Дай мне шанс, — сказал мужчина, — всего один шанс… мне нужно так мало. Какой-то шанс, ну что тебе стоит… Не уходи, не прыгай с крыши больше или откуда ты там прыгнула? Останься со мной… Я не люблю тебя, ну и что? Сколько людей живут без любви, просто по обоюдному согласию… Ну, только не уходи, не умирай… Слышишь? Смерть это не выход! Не выход…

— Ну, тише… — взмолилась Юля, ей было действительно страшно. Обычно этот наркотик оказывал на всех людей совсем другое действие — он дарил состояние безмятежной эйфории, а не оживлял призраков прошлого. Теперь ей не нужно было спрашивать, кто у него умер, она и сама догадывалась потихоньку.

— Наташа…

— Я не она, — это были бесполезные слова.

— Наташа, пожалуйста… — она обняла его за шею, зарылась в волосы, пахнущие сигаретами лицом, ей стало так мучительно жаль себя, что захотелось плакать. Стал бы кто-нибудь когда-нибудь так переживать о ней? Стал бы кто-то оплакивать ее и умолять жить? Едва ли…

Да кому ты нужна размалеванная кукла? Все твои друзья крутятся рядом с тобой только ради дозы, которую ты можешь подарить им, когда тебе хочется сорить родительскими деньгами из чувства бессильной ненависти к ним за невнимание. Все твои друзья ценят тебя только за любовь к легкомысленным развлечениям и готовность раздвинуть ноги перед кем угодно, стоит тебе только немного выпить. Кому ты будешь нужна без всего этого? Есть на свете хоть один такой человек?

Джули прижалась к Киру крепко-крепко, долго и страстно поцеловала, плевав на то, что сейчас он видит на ее месте совсем другую женщину.

— Ты ведь больше не уйдешь?… — с надеждой спросил он, чувствуя горький вкус ее губ, ее боли, — Наташа… Наташенька…

— Я больше не уйду, — пообещала Джули, ей хотелось украсть немного любви, чужой любви, если уж своей не было дано.

— Что у тебя случилось? — вместо приветствия начал Владимир, раскрыл над головой Тани большой черный зонт какой-то английской марки. Девочка уже достаточно промокла под дождем, и от этого не было практически никакой пользы, но ей все равно было приятно. Владимир тоже изрядно промок и от дождя его светлые волосы начали немного виться.

— Ну, как обычно, — пожала плечами Таня, — просто так не может продолжаться дальше.

— Хочешь, я поговорю с твоей матерью? — предложил мужчина, они дожидались автобуса.

— Не стоит, — отказалась девочка, — мне просто нужно где-то пожить. Потом я сама устроюсь, и все будет хорошо…

— Но тебе пятнадцать лет! — воскликнул Владимир.

— Шестнадцать, — поправила Татьяна, — ну какая разница? Так вы поможете мне с жильем? — этот вопрос волновал ее куда больше всех этих причитаний о том какая она несчастная и бедная девочка. В жалости она нуждалась меньше всего.