Элизабет Хардвик - У кромки прибоя

— Пойду все приготовлю для вас! — с энтузиазмом откликнулась Нина, вскакивая с кровати и вприпрыжку выбегая из комнаты.

Оставшись одна, Мэри снова упала на подушки, желая, чтобы и у нее было столько энергии — и жизнерадостности! — позволяющей так скакать. Утро вернуло ее к суровой реальности, и прошедшая ночь уже начинала казаться сном.

А может быть, так и есть? Может, она проснулась не в постели Томаса, потому что ее там никогда и не было?

Но, поднявшись с собственной постели, Мэри поняла, что все было наяву: ее соски немного саднило от ласк Томаса, мышцы бедер, которых она никогда раньше не ощущала, побаливали, и все тело наполняла какая–то странная истома. Она могла лишь желать, чтобы этого никогда не случалось, однако это, несомненно, случилось.

И, когда вернется Томас, ей придется предстать перед ним с этим знанием, накрепко запечатленным в ее теле и в ее душе!..

Нина уже съела кексы, а Мэри выпила две чашки кофе, когда хлопнула входная дверь, возвещая приход Томаса. Услышав этот звук, Мэри замерла, повернувшись спиной к двери в кухню, и принялась за третью чашку. Она надеялась, что это наконец ее разбудит окончательно, а заодно и придаст смелости. Однако, услышав, как открывается кухонная дверь, поняла, что кофе не помог. Под ложечкой засосало, а руки слегка тряслись, когда она ставила чашку на блюдце.

— Папа! — радостно вскричала Нина при виде отца и от возбуждения даже подпрыгнула, боль в колене теперь уже почти забылась.

Мэри не двигалась. А надо бы, иначе Томас поймет, что что–то не так. Она вовсе не хотела, чтобы он знал, чем была для нее минувшая ночь. У нее есть все–таки гордость!

Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, и медленно повернувшись, Мэри съежилась на стуле, увидев лицо Томаса. О прошедшей ночи, учитывая обстоятельства, можно было бы сожалеть, но не настолько же!

— Сколько времени вам потребуется, чтобы собраться? Мы возвращаемся в «Дом на мысу»! — рявкнул он.

Мэри была ошеломлена и его холодным тоном, и самим заявлением. Вчера он велел им запасти продуктов на пару дней, а сейчас собирался уехать немедленно. Что в этот промежуток времени заставило его так внезапно поменять планы?

Минувшая ночь…

И, судя по надменно–отчужденному лицу Томаса, он не намерен был обсуждать это, не говоря уж о том, чтобы повторять.

— «Дом на мысу»? — первой нарушив молчание, плаксиво переспросила Нина. — Но папа, ты же говорил…

— Я знаю, что я говорил, Нина, — прервал ее он. — Но… обстоятельства изменились. Мы возвращаемся сегодня.

Томас даже не удостоил Мэри взглядом, упомянув об изменившихся обстоятельствах, но она все равно уловила в его голосе обвиняющие нотки. Очевидно, что ложиться в постель с няней дочери — второй по счету! — не входило в его планы. Как, впрочем, и в ее. Мэри даже в голову не могло прийти, что она проведет уик–энд подобным образом.

В данной ситуации ей тоже не терпелось уехать. Что может быть ужаснее, чем провести здесь еще пару дней, стараясь ради Нины быть вежливыми друг с другом!

— Пятнадцать минут, — ледяным тоном ответила она на первый вопрос Томаса, глядя в его направлении, но не фокусируя на нем взгляда. Холодность, которую она ранее заметила на его лице, удерживала Мэри от того, чтобы смотреть на него в упор.

— У вас есть полчаса, — коротко сказал он. — Мне необходимо выпить чашку кофе, прежде чем мы отправимся.

— Я пойду собираться, — сообщила Мэри, даже не попытавшись предложить приготовить ему кофе. Если она немедленно не уберется из этой комнаты, то как полная дура разразится слезами у него на глазах.

— Мэри! — Томас схватил ее за руку, когда она проходила мимо него. — Вы очень бледны.

Возможно, потому что для нее в отличие от Томаса последняя ночь была единственной и неповторимой. Заснуть в его объятиях! Это волшебное ощущение было несравнимо ни с чем из того, что она знала в жизни. И на короткое — очень короткое! — мгновение она вообразила, что так будет и впредь.

Как наивна, как глупа она была. Прошлая ночь не повторится никогда. И вовсе он не заботился о ее невинности, его, наверное, словно холодным душем окатила догадка о ее неискушенности. И вовсе он не был добр, а просто потерял к ней интерес, как только понял, что она неопытная девственница!

— Нам нужно поговорить…

— Я так не думаю, — ответила она намного спокойнее, чем чувствовала. Легким движением Мэри высвободила руку. — Если только это не касается возвращения в «Дом на мысу», — деловым тоном добавила она, вспомнив, что работает на этого человека.

— Нет. — Томас посмотрел на нее. — Поверьте, Мэри, нам действительно нужно поговорить. И простите за то, что меня не было сегодня утром…

— Очевидно, вас призвали важные дела, — прервала она его, бросив многозначительный взгляд в сторону Нины. Ей совсем не хотелось, чтобы девочка поняла, что Томас говорит о своем отсутствии в постели рядом с Мэри, когда та проснулась. Это было бы ужасно!

— Это не дела, — процедил он. — Но не менее важно. И пока я так или иначе не разберусь в ситуации, это будет занимать меня в первую очередь. Вы сможете смириться с этим? — Его взгляд внезапно потеплел.

И Мэри почувствовала, что не в силах противостоять этому взгляду. Когда она отводила глаза от Томаса, ее щеки уже не были бледными, а горели от ярких воспоминаний о прошлой ночи.

— Разумеется, смогу, — сдержанно сказала она. — Я всего лишь служащая, Томас. Я делаю все, что мне прикажут.

Томас приподнял ее подбородок, вынуждая посмотреть ему прямо в глаза. Его взгляд внимательно изучал лицо Мэри. Карие глаза, которые не могли скрыть испытываемой ею обиды, легкие тени под ними — следствие бессонной ночи в его объятиях, с трудом сдерживаемое дрожание губ, вот–вот готовые брызнуть слезы.

— Я ни секунды не относился к вам так, Мэри, — хрипло сказал он. — Господи, всему виной эта проклятая неразбериха! — Томас в волнении запустил руки в темные густые волосы. — Смогли бы вы потерпеть немного, пока я не выясню все до конца?

Пока не поймет, что чувствует по отношению к Эстер? Разве для этого ему не хватило сегодняшнего утра? А что касается самой Мэри, то ей не в чем разбираться: она любит — по–прежнему любит! — и ее явно бросили. Ей нечего было сказать. Потому что сколько ни говори — ничего не изменится…

Мэри снова сделала движение, чтобы уйти.

— Все мы совершаем ошибки, Томас, — просто сказала она. — Давайте отнесем прошлую ночь в этот разряд.

— Так вот, значит, чем это было для вас? — требовательно спросил он. — Ошибкой?

— Совершенно верно! — Мэри содрогнулась, вспомнив, до чего была глупа. По своей наивности, она полагала, что, если Томас займется с ней любовью, все между ними воцарится мир и взаимопонимание до гробовой доски. Но сейчас ей стало ясно, что мужчина может переспать с одной женщиной, на самом деле любя другую. У мужчин инстинкты вовсе не обязательно следуют за чувствами.