Татьяна Герцик - Курортный роман

Он лукаво ей подмигнул, и Вера не поняла, то ли и ей предлагается пожить в строгости, чтобы потом по достоинству оценить такую замечательную личность, как Яков, или его слова касаются только собаки.

Он невинно продолжил, намеренно не замечая её насторожившегося лица.

– А что касается странного вопроса – ради чего, то его я комментировать не буду, поскольку жить хочу. Тем более, что за эти две недели бешеные деньги заплачены. Не буду уж тебя шокировать своими желаниями.

Она пренебрежительно фыркнула и нарочито наивно заявила:

– Не думаю, чтобы тебе это удалось. Медиков трудно чем-либо шокировать.

Он не поддался на провокацию.

– Ага, ты добиваешься, чтобы я прямо выложил тебе цель моего визита сюда? Для того, чтобы дать тебе возможность справедливо возмутиться и выгнать меня за дверь? Не дождёшься!

Она высокомерно посмотрела на него и снова зарылась в свои бумажки.

Яков тихо засмеялся, с удовольствием наблюдая за её живой мимикой. И почему она не понравилась ему в их первую встречу? Зачем он так высмеивал её, безрассудно усложнив себе жизнь? Настроил против себя, и не знает, что теперь делать.

Она сидела перед ним в белом халате и белой шапочке, оттенявшим её смуглую кожу. Ровные черные брови чуть хмурились, длинные ресницы прикрывали то и дело вспыхивающие озорным огнем голубые глаза, пухлые губы просили поцелуев, а крупный нос с горбинкой гордо высился на этом замечательном лице.

Яков вспомнил слова Юрия о подходящем формате и невольно представил её под собой. Да, как приятно не бояться раздавить свою даму. Со всеми своими женщинами ему приходилось быть крайне осторожным, что не слишком приятно в момент чувственного угара – постоянно бояться причинить боль партнерше. Но с Верой это ему явно не грозило. Вполне можно прижать её так, как хочется. От подобных нечестивых мыслей стало ломить низ живота, и он раздраженно поморщился.

Он вздохнул. Теперь его отчаянно тянуло к этой насмешливой безобразнице. И как её уломать?

Задумавшись, не заметил, что она давно уже наблюдает за откровенным выражением его лица. Поставив локти на стол, и приняв угрожающую позу, Вера вызывающе потребовала:

– Так, и чего же конкретно тебе от меня надо?

Он прямо сказал, не считая больше нужным играть в пустые слова:

– Хочу затащить тебя в свою постель! – и напрягся, ожидая по меньшей мере оглушительной затрещины.

Она неодобрительно поморщилась, но среагировала куда спокойнее, чем он ожидал.

– Ну что ж, грубо, но точно. Проблема в другом, я – не хочу! – она сказала это твердо, по слогам, проникновенно глядя ему прямо в глаза, чтобы понял, что ему говорят.

Он пропустил эти слова мимо ушей, небрежно отметая их взмахом больших рук, и страстно уставился на её пухлые губы.

Она рассержено встала, намереваясь проскользнуть мимо его вальяжно развалившейся фигуры и выйти в фойе, к охранникам. Когда она уже взялась за ручку двери, чтобы отворить её, он гибким звериным прыжком оказался рядом и поймал её руки. Заломил за спину, удерживая одной рукой, обхватив за затылок другой, прижал к себе, и чтобы она не дергалась, прислонил спиной к дверям.

Вера впервые в жизни почувствовала себя беспомощной игрушкой в мужских руках. Это ей было дико, она всегда была равной мужчинам и по силе, и по ловкости. Но не теперь. Яков коварно усмехнулся, заметив её замешательство, и впился в её губы безжалостным поцелуем, который, впрочем, не встретив сопротивления, тут же стал ласковым. Оторвавшись от неё через несколько минут, прохрипел:

– Потрясающе! Как мы подходим друг другу! Каким же я был дураком, что не попробовал тебя целовать в деревне при первой встрече, когда ты еще была милой и послушной!

Вера яростно рванулась, и Яков выпустил её, справедливо посчитав, что для первого раза продвинулся достаточно далеко.

– Никогда подобными пороками не обладала! – возмущенно выпалила, будто он обвинил её по меньшей мере в махинациях с недвижимостью, и шустро убежала к охране.

Насвистывая победный марш тореадора, Яков поднялся к себе и осторожно лег в постель, подставив под ноги пару стульев. Коротковатая кровать была единственной неприятной вещью, омрачавшем его здесь пребывание. В остальном отдых в санатории обещал быть весьма полезным и занимательным.

В окно мерно барабанил косой дождь. Юрий потер воспаленные глаза. Жутко хотелось спать. Но спать в одиночестве, как выяснилось, он не мог. Ему и в голову не могло прийти, когда он просил Дашу о ребенке, что два чертовых месяца до родов ему придется спать одному в другой комнате.

По вечерам он забирался в её постель, бережно ласкал её отяжелевшее тело, но после трепетных ласк и объятий, когда ему, уставшему после тяжелого рабочего дня и нежной любви, так хотелось прижаться к ней и безмятежно уснуть, его безжалостно выставляли!

– Юрий, пойми, я не могу спать с тобой! Мне душно, жарко, мало места. Я катаюсь по всей кровати, а ты мне мешаешь. К тому от тебя просто пышет жаром, а мне нужна прохлада. Спи в другой комнате!

На его просьбы и объяснения, что он не может без неё заснуть, она жестоко отвечала:

– Это правильно! Не мне одной мучиться! Хоть какое-то подобие справедливости!

И вот он постоянно дремлет на работе, потому что, как выяснилось, не может спокойно выспаться, не обнимая жену. Ну что ж, впредь будет знать, что мужчинам дети достаются куда тяжелее, чем он когда-то предполагал.

Потрогал подбородок и наткнулся на колючую щетину. Забылся под утро беспокойным сном и проспал на работу. Ну и ладно! Сейчас в моде легкая небритость.

Раздался требовательный телефонный звонок. Звонила мать. Юрий похмыкал – даже бездушная техника понимает, что на другом конце главный начальник.

– Ну, как там Даша?

– Нормально.

– Да как это нормально, когда она перехаживает две недели!

– Ну что ж, она и с Машей перехаживала.

Мать занервничала, но, вспомнив наставления мужа, что сыну и без её паникерства тяжело, сдержалась и лишь заботливо спросила:

– Ну, а ты как?

– А я, естественно, плохо. Волнуюсь, для меня-то это все впервые!

Она похмыкала, не решаясь что-то сказать. Но все же поинтересовалась:

– Ты не передумал присутствовать при родах?

– Да нет, почему ты спрашиваешь таким паническим тоном?

– Ну, ты и без того нервничаешь. Там ведь всякое случается, и поздоровее тебя мужики от страха в обморок падали! Столько боли, кровь…

Он с досадой покачал головой, забыв, что мать все равно этого не увидит. Этого ещё только не хватает! Какой обморок? Он жене хочет помочь, а не свои слабые нервишки пощекотать!

Не успел распрощаться с матерью и положить трубку, как телефон зазвонил снова. Он с неудовольствием взял трубку, подозревая, что это еще кто-нибудь из бдительной родни спешит поинтересоваться, почему они так задержались с появлением наследника.