Элен Алекс - Мечты сбываются

Но маме это было не нужно. Она погладила меня по голове и сказала, что непременно возьмет меня в свою следующую экспедицию. И произойдет это совсем скоро.

— Лучше не гладь, — сказала я, — а то голова болит.

В течение следующих дней мое состояние особо не изменилось. У меня по-прежнему двигалась только одна рука, которая могла держать пульт от телевизора.

И я целыми днями смотрела телевизор, чтобы гнать любые мысли из своей головы.

Через неделю Ванесса поступила в университет. Ей было неудобно передо мной, но было видно, что она горда и счастлива.

Но мне было не до нее. Я мечтала о джакузи. Или хотя бы о простой ванне. Или хотя бы о тоненькой струйке воды из душа на мое неподвижное уставшее тело.

А еще я мечтала о том, чтобы снова начать чувствовать ногу, в которую делали уколы. О том, чтобы чувствовать ногу и руку, которые были в гипсе, лучше было не мечтать. Как и о том, чтобы перестала болеть спина.

Но Ванесса все-таки была великолепная подруга, она приходила ко мне в больницу каждый день. Думаю, из-за этого ей потом приходилось заниматься учебой большую половину ночи.

И разговаривала она со мной как с нормальным и адекватным человеком, у которого все еще впереди. А не как с человеком, у которого теперь нет будущего.

Мы с ней играли в карты с утра пораньше, пили прохладительные коктейли и представляли себя на пляже.

— Тебе надо освободиться от этих гипсов до наступления осени, — говорила Ванесса, — и мы с тобой еще успеем сразить всех на нашем пляже своими прекрасными фигурами.

— Конечно, еще успеем, — соглашалась я.

— Поэтому ты должна хорошо питаться и слушаться врачей, — советовала она.

— Если я буду неподвижно лежать и хорошо питаться, к осени не влезу ни в один свой купальник.

— Освобождайся от лишних калорий силой мысли. Я читала, что люди силой мысли могут избавляться от любых проблем.

— Наконец-то мне выпала прекрасная возможность это попрактиковать.

— А ведь правда, — соглашалась Ванесса, — а то за обыденной суетой мы как-то забываем заглянуть внутрь себя.

— Я теперь вдоволь насмотрюсь и непременно расскажу тебе потом, если увижу что-либо интересное.

Мама, бабушка Аманда и тетя Бетси дежурили у моей кровати, сменяя друг друга. Но бабушка Аманда и тетя Бетси уходили ночевать домой, а мама ночевала в моей палате.

Два раза в день приходила массажистка, которая делала мне массаж здоровой руки и ноги. Еще ко мне приходил психоаналитик, которому я должна была врать, как отлично чувствую себя морально, потому что не хотела, чтобы это кого-то так заботило.

Как и обещал, ко мне пришел мой бывший жених. Он внимательно осмотрел меня с головы до ног и сказал:

— Ну хорошо, договорились. Когда с тебя снимут все это, я женюсь на тебе.

— Маркус, не смеши меня, — попросила я, — а то мне больно смеяться.

— Я не шучу, — сказал он, — я шутил, когда сказал, что мы расстаемся. Но ты тогда очень сильно меня расстроила, ни словом не упомянув обо мне в своем дневнике.

— Это ты меня расстроил, засунув свой нос в мой дневник!

— Ты нас всех этим очень расстроил, — сказала тетя Бетси, которая присутствовала при разговоре.

— Мы знаем друг друга с детства, — удивился Маркус, — я думал, у нас не может быть каких-то секретов.

— Дневник — это святое, — сказала тетя Бетси. — Так было с Сотворения мира, и будет, пока Земля не сойдет с орбиты.

— Хорошо, я понял, я согласен, — закивал Маркус, — теперь я ни за что не загляну в твой дневник.

— Маркус, — грустно сказала я, — теперь — только дружба.

— О нет, — сказал Маркус, — я не прошу давать мне ответ немедленно. Я понимаю, что мы многое должны обдумать, посмотреть с другой стороны и другими глазами. Мы должны как бы заново открыть друг друга.

— Маркус, я же просила меня не смешить.

— Я и не смешу. Я серьезен, как ясень.

Я улыбнулась.

— Вот видишь, — сказал он, — сколько у нас общего. У нас даже шутки общие.

— Ага, — сказала я, — нам нечего открывать друг в друге.

Тетя Бетси в соседнем кресле для успокоения нервов вязала шарф, который никогда не пригодится в наших теплых краях, и тактично молчала.

— Ты не права, — сказал Маркус. — Разве ты не знаешь, что развитие человека не стоит на месте? Оно меняется ежесекундно. Мало того что у нас кровь и клетки обновляются. У нас меняются взгляды, мысли, характер. А потому через какое-то время мы тоже будем другими людьми.

— Все это, конечно, интересно, — сказала я, — но так говорится только в фигуральном смысле. Должны пройти столетия, чтобы мы вновь заинтересовали друг друга. И при этом не должно быть ни одного человека вокруг.

— Это еще зачем?

— Чтобы ничто не отвлекало, — улыбнулась я.

— Дай мне время, — сказал Маркус, — и, уверяю, тебя саму удивят результаты.

— А ведь это очень интересно, — обратилась ко мне тетя Бетси, — узнать, что он такого нового придумает!

— Я вас не разочарую, — пообещал ей Маркус.

Но если это было интересно тете Бетси, то мало занимало меня.

Солнце уходило по вечерам далеко за горизонт, а я не могла это видеть. Океанские волны набегали друг на друга, а я не могла ощутить их прохладу.

Горячий песок на пляже чувствовал на себе отпечатки многих ног, но только не моих. И древние ели в заснеженном лесу я могла лицезреть теперь только по телевизору.

Еще меня приходили навестить Барти Данг и его жена Марти. Это были очень милые пожилые люди. Барти Данг с детства дружил с моим дедом Фредериком и бабушкой Амандой.

Мне было всегда удивительно, как люди могут дружить такое невероятное количество лет. Но, как объяснила бабушка Аманда, все дело было в их спокойных и миролюбивых характерах.

Может, у Барти и Марти и были спокойные характеры, но насчет характера бабушки Аманды этого сказать было нельзя.

Марти Данг обязательно приносила с собой какие-нибудь вкусности. Но поскольку тетя Бетси мне тоже по пять раз в день приносила всякие вкусности, я не могла все это по достоинству оценить.

Барти Данг подходил к своим визитам философски.

— Знаешь, — говорил он мне, — я тоже ломал по молодости мизинец на правой руке и мизинец на левой ноге. И ничего. Все давно благополучно заросло. И только побаливает иногда на погоду.

— Это утешает, — говорила я.

— Это он к тому, — говорила Марта Данг, — что твой молодой организм справится со всеми напастями.

— Дай ему только время, — кивал Барти Данг.

Их сыну Кевину Дангу, управляющему нашим ресторанчиком, тоже удавалось выкроить на меня немного времени. Он не приносил вкусностей, но с оптимизмом говорил:

— Доминик, ты выглядишь все лучше и лучше!

— Умоляю, Кевин, — страдальчески улыбалась я, — скоро ты будешь говорить, как мне идут все мои гипсы!