Ольга Горовая - Дни и ночи

Хороший и разумный план. Единственное, она только что осознала, как приятно держать на руках эту пушистую, урчащую и теплую массу.

— Ой, а я его, наверное, оставлю, — немного неуверенно, но все-таки с долей решимости сообщила Саша уже в обнаженную спину своего главврача, отвернувшегося от нее.

Просто поделилась мыслями.

Тимофей Борисович медленно обернулся обратно и смерил Сашу своим фирменных взглядом из серии «что-же-это-за-существо-такое-стоит-передо-мной?»

— Это кот, — заметил он таким тоном, словно Саша могла принять животное за слона.

— Я вижу, — кивнула она и, улыбнувшись, принялась почесывать за ухом у мурлычущего кота, обдумывая, что же ей придется добавить в список покупок?

Она только сейчас, кстати, обратила внимание на то, что кот был совершенно черным. Но ей ли бояться плохих примет после тринадцати лет жизни с Антоном?

— Вы только что говорили, что собираетесь завести собаку, — все тем же тоном продолжил Тимофей Борисович.

— Да, чтоб хоть какая-то охрана была, — снова согласилась Саша, продолжая поглаживать кота.

— Александра Олеговна, — ей показалось смешным такое обращение, когда они стоят на рассвете, полуголые посреди двора, но возможно, так даже лучше. — Вам о чем нибудь говорит выражение «живут, как кот с собакой?», — весьма серьезно поинтересовался начальник.

— Да, Тимофей Борисович, — поддержала она его тон. — Но кота я собираюсь держать в доме, а собаку — во дворе, — пояснила Саша свое решение, — так что, думаю, все обойдется, и мы не будем сильно шуметь, мешая вам, — ей все еще было стыдно за его ранний подъем.

— Тогда, как врач, — он снова скрестил свои руки на груди и Саше пришлось серьезно постараться, чтобы смотреть куда-то в другое место. Да что же такое, мужчин она что ли не видела? Пусть и красивых. — Я тем более не рекомендую вам оставлять вот … это, — суровый взгляд уперся в кота, уже заснувшего на ее руках.

Однако тот тут же приоткрыл один глаз и фыркнул в сторону Тимофея Борисовича, словно бы понял ее босса.

— Надо ли вам напоминать, — проигнорировав такое вопиющее поведение животного, продолжил Тимофей Борисович, — что именно домашние животные, а в частности — коты, в девяноста пяти процентах случаев являются источником заражения токсоплазмозом* у женщин детородного возраста, к коим относитесь и вы?

Все это было произнесено настолько серьезно и сурово, что Саша почти позабыла где они стоят и в чем, словно на прием к доверенному врачу попала.

Однако смысл вопроса заставил ее хмыкнуть и усмехнуться, вероятно, горько. Слова Тимофея Борисовича послужили последним аргументом за решение оставить кота.

— Думаю, тут мне нечего опасаться, — заметила она с горечью и прошла мимо Тимофея Борисовича в сторону дома. — Назову-ка я тебя Т…, - она умолкла, прервав единственную известную кошачью кличку и оглянулась. — Тихоном, — решила Саша, прикусив губу.

Но ее начальник, к счастью, не был в курсе, как звали кота лучшей подруги Саши. Потому не уловил иронии.

Однако отчего-то он сильно хмурился и смотрел ей в спину с таким видом, словно между лопаток Саши вдруг прорезались крылья.

— Я вас в кухне подожду, — не зная, что сказать, проговорила она. — Там лампочка самая мощная, — объяснила Саша свой выбор и отвернулась.

— Почему вы ушли из гинекологии, Александра Олеговна? — нежданно огорошил он ее вопросом из-за спины, вместо ответа.

Причем спросил так, словно и сам все понял.

Саша замерла. Все равно больно. Вроде и смирилась уже. А ноет.

Она могла бы промолчать и пожать плечами, могла бы сказать, что надоело, или что «не ее это». Но отчего-то остановилась и глубоко вздохнула.

— Трудно смотреть на счастливых беременных, понимая, что самой это не суждено пережить, и слишком сложно смотреть в заплаканные глаза женщин, умоляющих тебя вылечить их от бесплодия, когда и себе помочь не можешь, — еле слышно прошептала Саша в прохладный воздух не поворачиваясь.

Сглотнула. И быстро пошла в дом, ничего не добавляя и не говоря больше.

Тимофей Борисович больше ее не останавливал, и насколько Саша видела из окон — направился к своей хате.

Такого утра у него, кажется, уже года четыре не было. И сейчас в голове вертелся один протяжный нецензурный возглас.

Это ж надо было так…

Что? Влипнуть? Увидеть? Встряхнуться?

Тимофей не знал, но едва ли не вихрем влетев в свой дом, осознал, что впервые за эти годы ощущает такую чертову уйму эмоций. И не был уверен, что ему понравилось вспомнить, что значит ощущать себя живым человеком.

На секунду замерев у стола, Тимофей невидящим взглядом уставился на модель парусника в бутылке, которую собирал по ночам третью неделю. На полке над столом и на подоконнике стояло уже четыре готовых корабля в таких же бутылках. Как оказалось, это великолепно убивает время. Главное заставить себя усидеть, удержаться. Он часто и засыпал над моделями, как и вчера, собственно, или уже сегодня. В постель Тимофей перебрался ближе к трем. И проснулся от ее вопля и первой мыслью было, что кого-то поблизости режут заживо.

А когда понял, что кричит женщина — и того хуже мысль закралась, вот и вылетел на улицу, как был. А она кота испугалась…

Глубоко вдохнув, он постарался задержать дыхание и собраться с мыслями. Но те, вырвавшись из привычной апатии, лихорадочно неслись вперед, обдумывая все то, что Тимофей узнал и увидел, делая выводы, которые не нравились ему.

Крепко выругавшись он взъерошил и так торчащие волосы и пошел в ванну, где в шкафу хранилась его аптечка для таких ситуаций. Однако не дойдя до шкафа Тимофей вдруг резко крутанул вентиль крана и подставил голову под ледяные струи душа. Колонку, как и обычно, он забыл с вечера включить.

Дыхание перехватило из-за чувства, будто кожу лица и шеи обожгло, хоть умом он и понимал, что температура низкая, а не высокая. Но это помогло встряхнуть и разум, и тело, тем более, что спал он в совокупности не больше трех часов. Появление врача из области в его амбулатории вытянуло на свет мысли, от которых тянуло убежать, спрятаться, и Тимофею пришлось долго сопротивляться этому желанию. Как ни странно, помогла ему мысль, что она, вроде бы, совершенно не знала ничего, что касалось бы причин его пребывания в Андреевке.

Теперь же, утром, ее присутствие тряхануло его, словно электрошок, только уже иначе. Тело горело и никакой ледяной душ не помог. Надо было полностью под тот залезть, может попустило бы? Только время где взять?

Пах горел и был настолько напряжен, что чертова эрекция мешала ходить. Оставалось надеяться, что она не заметила этот бугор в его штанах. Еще примет его за озабоченного маньяка.

Ё…лки-палки! Какого дьявола?!

С чего он так завелся, а?! От вида ее растрепанных длинных волос с шипящим котом вместо шапки?! Или от безразмерной, старой растянутой футболки, мешком болтающейся на ней?