Джулиана Маклейн - Цвет небес

Майкл был голубой мечтой, и хотя время от времени он заговаривал со мной на кампусе, как и со всеми остальными, в основном я восхищалась им издалека.

Не прошло и четырех лет с выпускного, как я устроилась на практику в отделе общественных связей «С.В. Фрейзер», крупного издателя документальной литературы и биографий знаменитостей, и стала предметом зависти всех девушек Манхэттена и не только.

Это случилось шестнадцатого июня 1996 года. Мне было двадцать шесть, и я помогала с организацией книжной презентации, на которую пришёл и Майкл.

Мы увидели друг друга из разных концов комнаты и обменялись кивками. Позже этим же вечером мы поужинали вместе, и он проводил меня домой. Я пригласила его зайти.

Мы всю ночь не спали и просто болтали, сидя на диване и слушая музыку. Поцеловались мы лишь на рассвете.

Это была самая волшебная и романтичная ночь в моей жизни.

А год спустя мы поженились.

Во время медового месяца на Барбадосе Майкл признался мне в том, о чем ранее не решался рассказать никому.

Когда Майклу было двенадцать, его старший брат Дин погиб в результате несчастного случая. Трактор съехал со скользкой обочины, перевернулся и приземлился прямо на Дина, мгновенно задавив его насмерть. Тело обнаружил именно Майкл.

Его голос дрожал, пока он описывал безжизненное тело Дина, прижатое к земле тяжелой машиной.

Я не знала об этом случае, когда мы вместе учились в университете. И не думаю, что кто-нибудь знал. Майкл всегда казался таким сильным и энергичным, словно с ним никогда не случалось ничего плохого.

Как только я узнала об этом, то поняла, что нас объединяет нечто важное: общее переживание, которое надломило нас в невидимых окружающим местах, потому что я потеряла мать, когда мне было четырнадцать.

Я все ещё злилась на неё за то, что она ушла от нас.

Потому что именно так она и поступила. Сделала выбор не в нашу пользу.

Я тоже поделилась своей тайной с Майклом, и мы стали ещё ближе друг другу.

Упомянув ранее, что когда-то моя жизнь была чудом, я говорила именно о том отрезке времени, который начался в день моей свадьбы и продолжался десять волшебных лет.

Мы с Майклом безумно любили друг друга как новобрачные. Он быстро продвигался по службе в юридической фирме, и мы оба знали, что со временем он станет партнером.

У меня тоже всё шло хорошо. Спустя полгода с начала отношений с Майклом мне предложили постоянную работу в отделе общественных связей «С. В. Фрейзер», и при поддержке Майкла я вернулась к своей первой любви — литературе — и начала отправлять рассказы в журналы.

Мы часто ужинали в ресторанах и общались с правильными людьми. Вскоре я оставила работу в сфере общественных связей и начала писать статьи для «Нью-Йоркера».

Все казалось безупречным, и так оно и было. Мы занимались любовью почти каждую ночь. Иногда Майкл приходил с работы с коробкой из магазина «Виктория Сикрет», в которой лежало завернутое в розовую папиросную бумагу кружевное белье, и мы любили друг друга под звуки шоу Леттермана.

В другие дни он приносил ингредиенты для шоколадного мартини, и мы отправлялись на танцы до полуночи.

Мы были так близки, насколько это возможно, и как только я подумала, что лучше уже не будет, случилось потрясающее. Я обнаружила, что беременна.

Казалось, что всё получается без особого труда.

Оглядываясь назад, я иногда думаю, что все это было сном. Я так думаю, потому что однажды я проснулась. Точнее, подскочила в кровати, выплевывая лёгкие.

Но давайте пока не будем об этом. Впереди ещё несколько чудес, о которых нужно рассказать.

Поэтому давайте поговорим о ребенке.

Материнство — это особенное состояние. Оно одновременно изматывает и восхищает. Пинает под зад, а в следующую секунду заставляет чувствовать себя суперзвездой. Но самое главное — оно учит самоотверженности.

Позвольте мне перефразировать. Материнство скорее не учит, а создает внутри некую беззаветность, овладевающую сердцем сразу же, как только берешь ребенка на руки в первый раз. В этот важный момент бесконечной любви и открытия собственные нужды и желания отходят на второй план. И ничто не кажется таким важным, как благополучие этого красивого ребенка. Ради него можно пожертвовать всем. Даже собственной жизнью. Не задумываясь ни на долю секунды. Два раза Господь не спросит.

Наша прелестная дочка Меган родилась семнадцатого июля 2000 года. Роды протекали сложно. Они длились девятнадцать часов и закончились экстренным кесаревым сечением, но я бы не стала менять ни единой секунды этого дня. Если это потребовалось, чтобы принести Меган в мир, я бы согласилась повторить десять раз подряд.

Следующие пять дней, выздоравливая после операции, я проводила бесчисленные часы в больнице, держа дочку на руках и наблюдая за её движениями и мимикой. Её милое круглое личико и крохотные розовые ножки очаровали меня. Меня сводили с ума её мягкие черные волосики и маленькие глазки, нежные коленки и пухлый животик, миниатюрные пальчики и ноготки. Она была самым совершенным существом из когда-либо мною виденных, и моё сердце сжималось от бесконечной любви с каждым её вскриком или движением ручки.

Я четко помню, как лежала на боку рядом с ней в больнице, положив щеку на сгиб локтя, и верила, что смогу лежать так вечно и мне никогда не наскучит смотреть на неё. В простоте этих минут была истина.

Майкл тоже был всецело пленен нашей дочуркой. Днем он ходил на работу, а ночи проводил с нами в палате на обитом материей стуле.

Когда мы наконец привезли Меган домой, я осознала, что Майкл не только идеальный муж, но и идеальный отец.

Он был совсем не похож на моего отца, всегда державшегося несколько отстраненно. Нет… Майкл менял подгузники и никак не мог насытиться нашей малышкой. Он носил Меган на руках по дому, читал ей книги и пел песенки. Несколько раз в неделю уходил с ней в парк и долго гулял там, чтобы я могла вздремнуть или немного побыть одна, принять душ или приготовить ужин. Я чувствовала себя счастливейшей из женщин.

Позже, когда в возрасте двух лет Меган перестали требоваться подгузники и бутылочка, я начала подумывать о том, чтобы снова начать писать.

Майкл, всегда великодушно оказывающий мне поддержку, предложил каждое воскресенье отвозить Меган в Коннектикут в гости к своей сестре Марджери. И все сложилось наилучшим образом. Марджери обожала проводить с ними время, и эти веселые поездки за город упрочили связь между Майклом и Меган.

Вскоре я уже писала статьи о семье и детях в ряд национальных журналов. В глубине души я всегда мечтала вернуться в «Нью-Йоркер», возможно, когда Меган подрастет.