Джулиана Маклейн - Цвет небес

Пока длилась ночь, я все больше осознавала, что Мэтт — моя подлинная родственная душа, и с этим не может сравниться ничто, что я когда-либо переживала с Питером.

Не пойми меня неправильно. Я очень любила Питера и чувствовала себя виноватой за то, что предала его, но наши отношения с Питером отличались от того, что связывало меня с Мэттом. Наши отношения были практичны и осмысленны. Я уважала его, и мы были лучшими друзьями. Он был порядочен, честен и воспитан в хорошей семье. Мои родители обожали его — а Мэтт им не очень нравился — но ничто не значило для меня больше той гармонии, что я испытывала рядом с Мэттом. Когда мы были вместе, все вокруг казалось правильным, и я знала, что мне придется признаться в этом Питеру и родителям.

О, как меня ужасала сама мысль об этом!

Я не стала выжидать и откладывать этот разговор. Чувствовала, что важно поступить правильно. Именно этого ждал бы от меня Питер, как и я от него, если бы мы поменялись местами.

Поэтому я снова бросила монетку в щель телефона-автомата, села на стул и с тяжестью в животе слушала, как монета, звеня, падает внутрь аппарата.

Секунду спустя Питер снял трубку.

— Привет, Кора, — поздоровался он. — Надеюсь, ты хочешь сообщить что-то важное, потому что я сейчас очень занят. Никак не могу свести баланс.

Я тревожно сглотнула и подумала, что стоит отложить разговор. Я молчала, секунды тикали как минуты, и Питер спросил:

— Все нормально?

Пытаясь не волноваться, я выпрямилась на стуле. В груди закололо.

— Не очень, — ответила я. — У меня плохие новости. О Мэтте.

Снова повисло молчание, наполнившее моё сердце страхом.

— В общем… — Я даже не знала, с чего начать. — У него проблемы со здоровьем. Он болен, Питер. У него… — Я запнулась — У него рак мозга.

Едва эти слова сорвались с моих уст, как я почувствовала, будто внутри меня взорвался огненный шар. Я сделала глубокий вдох и заставила себя продолжить. Нельзя было расстраиваться.

— Боже мой, — сказал он. Мы несколько секунд помолчали. — С ним все будет нормально? Его возможно вылечить?

— Ему будут делать операцию, попытаются вырезать опухоль, — объяснила я. — Он сказал, что вероятность того, что он переживет операцию, составляет пятьдесят процентов. Он молод и здоров, поэтому у него хорошие шансы.

— Пятьдесят процентов. Это не значительный перевес, Кора.

Сердце ушло в пятки, и я закрыла глаза.

— Не совсем то, что мне сейчас хотелось бы услышать, — сказала я. — Этим ты делу не поможешь. Плюс, я не согласна. Думаю, что шансы велики. Нужно оставаться оптимистами и надеяться на лучшее. Обещай, что так и будешь делать.

Питер на минуту замолчал.

— Я просто думаю, что нам стоит подготовиться к любому исходу, вот и все. Не заходи в своих надеждах слишком далеко, ладно?

О Боже! Я так разозлилась на него в ту секунду! Хотела закричать в трубку, потянуться по проводам и хорошенько встряхнуть его! Он всегда был таким предусмотрительным. Уверена, если бы что-то зависело от него, он бы посоветовал Мэтту лечь в больницу прямо сейчас, потому что заниматься чем-либо ещё нет смысла. А лежа в больнице, Мэтт мог бы заранее написать себе некролог, чтобы в случае чего после операции его можно было бы напечатать в утренней газете. Просто на всякий случай.

— Ну а я собираюсь зайти далеко, — сказала я, — и намереваюсь там остаться. Я буду говорить с Мэттом о будущем, о том, какой чудесной будет его жизнь, когда он выпишется из больницы. Я собираюсь провести с ним каждую оставшуюся минуту, строя планы на следующий год и на все последующие годы.

И снова пауза.

— Какие планы? — спросил Питер.

Я посмотрела на потолок, чувствуя, как на меня накатывает лавина грусти. Как я смогу сказать это по телефону? Как сказать Питеру, что я чувствую на самом деле? Он будет сломлен.

— Точно не знаю, — ответила я. Не то чтобы я пыталась пощадить его чувства, ведь я сказала правду. Мэтт никогда не был способен задержаться надолго на одном месте. Он был кочевником — по крайней мере, до этих пор. С операцией или без, я знала, что будущее точно неизвестно. Я не могла быть уверена, что Мэтт навсегда подарит мне своё сердце или встанет на одно колено, чтобы попросить моей руки.

Но хотела ли я этого на самом деле? Разве не это же было проблемой в моих отношениях с Питером? Он был готов сказать «Да», а я всё сомневалась и чувствовала, что мне не хватает воздуха.

Тем не менее, зная, что Питер заслуживает иного ответа, чем тот, что я только что дала, я кашлянула и продолжила:

— Не знаю, что случится в будущем, но не могу тебя обманывать. У меня есть чувства к Мэтту. Всегда были, и сейчас мне нужно находиться рядом с ним.

Я услышала, как заскрипел стул в кабинете Питера. Затем то, как Питер встал и закрыл дверь.

— Не понимаю. Что ты говоришь?

Я сделала ещё один глубокий вдох:

— Говорю, что мне нужна свобода, чтобы провести время с Мэттом.

Он фыркнул:

— Это то, что я думаю? Мы расстаемся? Вот зачем этот звонок нужен был на самом деле.

— Мне очень жаль.

— Жаль? — Я подскочила, испугавшись прозвучавшего в его голосе гнева. — Ты с ума сошла? Ты провела с этим парнем два дня и ни с того ни с сего хочешь одним махом разрушить всё, что мы с тобой строили с детства? Мы должны были пожениться. Мы встречались почти пять лет. Считаю, тебе стоит хорошо подумать, Кора. Он ненадежен и, кроме того, через месяц уже может быть мертв.

— Питер! — Я не могла этого слушать. Я понимала, что он обижен и зол, но этими словами он переходил все границы.

И я совершенно точно обдумала свое решение. Обдумывала его всю жизнь. Даже когда судьба разлучила нас, Мэтт всегда был со мной, в моём сердце. Я скучала по нему и тосковала, и неважно, сколько времени нам осталось. Даже если мало, мне оно нужно.

Конечно, я надеялась, что всё сложится не так. Я хотела быть рядом с Мэттом до своего последнего вздоха.

Операция пройдет успешно. Я повторяла это себе снова и снова, а когда Мэтт выздоровеет, всё будет по-другому. Мы восполним всё потерянное время.

Питер ошибался насчет Мэтта. Во всём.

Телефонный разговор с Питером закончился плохо. Ему хотелось знать, сколько времени я провела с Мэттом, целовались ли мы и занимались ли «чем-то ещё».

Я сказала ему правду: да, мы целовались и держались за руки.

Питер ничего не сказал, но я услышала его стесненное дыхание. Потом он выпалил, что больше никогда не хочет видеть меня и слышать мой голос. И повесил трубку, не попрощавшись.

Я вернулась в комнату и немного поплакала, думая, прав ли Питер. Может быть, я сошла с ума. Я помню, как Мэтт вел себя со мной в машине по дороге из Марблхеда, когда он закрылся от меня стеной ледяного отчуждения.