Кейт Фернивалл - Содержантка

— Йене! — услышал он голос Ольги. — Смотри! — быстро прошептала она.

Он посмотрел сначала на нее, потом через ограждение и вдруг увидел девушку. Она держала на голове поднос с пирожками и шла к входу в здание. Йене лишь успел заметить высокую прямую спину да то, как она с кошачьей осторожностью ступала по снегу. Страшная шапка на голове. Вспышка огненных волос на воротнике.

Лида! Лида! Лида!

— Не останавливаться, заключенный Фриис! — прорычал кто- то из охранников.

И только сейчас он осознал, как двенадцать лет трудовых лагерей вышколили его язык. Крики его были безмолвными. Они прозвучали только в его голове.

— Пошел, Фриис!

И он пошел, стал переставлять по очереди ноги, делая вид, что ему это дается легко. Ольга опять обернулась и с тревогой посмотрела на него.

— Смотри, — снова шепнула она и быстро кивнула.

На этот раз ему не нужно было ничего говорить. На противоположной стороне двора, метрах в сорока, небольшая дверь, ведущая в здание тюрьмы, была открыта. Все его внимание устремилось к ней. И вдруг девушка появилась снова, с подносом в руке, которым размахивала с самым беззаботным видом, стройная и подвижная. Он узнал ее даже спустя все эти годы. Увидев нежное лицо в форме сердца, он едва не заплакал. Оно было бледным, лишь радом со ртом темнел свежий синяк, и губы… Такие же полные и чувственные, как у матери. Она держалась молодцом. Не бросила в его сторону ни взгляда.

Вместо этого улыбнулась охраннику, погладила лошадь, посмотрела на скамейку у стены, подошла к задку телеги и только тогда позволила себе медленно перевести взор на заключенных и на Йенса. Их глаза встретились. На какую-то крошечную долю секунды она замерла. Пока Йене смотрел на нее, что-то внутри него сломалось. Он едва не бросился к заграждению, выкрикивая ее имя, так ему захотелось почувствовать прикосновения ее пальцев, поцеловать ее юную щеку, узнать, какой разум скрывается за этими огромными лучезарными глазами.

Губы ее пошевелились, почти сложились в улыбку.

— Фриис! — заорал Бабицкий. — Сколько раз повторять? Не останавливаться!

Йене снова остановился. Неимоверным усилием воли он заставил себя пойти дальше, наблюдая вполоборота за дочерью, которая поставила на телегу пустой поднос, взяла полный и понесла к двери. Он попытался собраться с мыслями, но у него не получалось даже смотреть прямо. Глаза его наполнились слезами, грудная клетка, казалось, вот-вот взорвется из-за бешеного биения внутри. Но он не замечал этого. От ощущения счастья он утратил все остальные чувства.

— Йене.

С большим трудом ему удалось понять, откуда послышался голос.

— Йене, это я, Ольга.

Он оторвал взгляд от темного прямоугольника двери и посмотрел вперед. Ольга глядела на него через плечо, повернув голову.

— Это она? — беззвучно, одними губами спросила она. — Это Лида?

Мысли его как будто заклинило. Рассказывал ли он ей о дочери? Он так и не смог этого вспомнить. И он не решился кивнуть. Сделай он хотя бы один неверный шаг — то, что случилось сегодня, может уже никогда не повториться, и тогда дочь исчезнет навсегда. Прикусив язык, он промолчал. На его ресницы падали снежинки, ноги его послушно двигались по кругу, хотя не было ни одной секунды, чтобы они не рвались к сеточному ограждению.

В ожидании прошла целая вечность. Была прожита еще одна жизнь. Сердце билось о ребра, страх за Лиду кислотой жег рот и язык. Но когда она все-таки снова появилась, все это вмиг исчезло и осталось лишь ощущение безграничного счастья, которое теплом под кожей разлилось по всему телу. Когда Лида подошла к скамейке, железный поднос выскользнул из ее руки и упал на снег. С извиняющимся видом она присела, чтобы поднять его.

Движение ее руки было быстрее любого змеиного броска.

«Папочка, родненький!

Сегодня я увижу тебя. Ты и представить себе не можешь, какое ощущение счастья охватывает меня при мысли об этом. Я счастлива. Меня переполняют чувства. Как я скучала по тебе! С пяти лет я скучала по тебе, и мысль о том, что сегодня увижу тебя, дорогой мой папочка, сделала ночные часы невыносимо долгими и тягостными.

Как мне сдержаться и не броситься к тебе? От мальчика я узнала, что тебя будет видно через сетку ограждения, но что, если ноги мои не послушаются головы? Мне захочется обнять тебя крепко-крепко, папа, но это будет невозможно, поэтому ты должен представить, как твоя дочь возвращается к тебе.

Я еще должна тебе кое-что сказать. Мы с Алексеем ездили в лес к секретному комплексу, в котором ты работаешь, и я видела стену. Видела ангары. По-моему, я видела и тебя, но брат говорит, что мне показалось, что мне так сильно хотелось увидеть тебя, что я приняла за тебя какого-то другого человека. Но сегодня ошибки не будет. Скоро все изменится. Мы освободим тебя. Будь готов. У Алексея здесь, в Москве, есть друзья, которые готовы помочь нам. Он многим пожертвовал ради того, чтобы заручиться их помощью. Больше ничего не могу сказать. Я не могу полностью доверить все бумаге.

Больше я не смогу наведаться в тюрьму, потому что у меня не осталось ничего, чем можно подкупить пекаря. Нам повезло, что у него жадная душа, но мои карманы уже пусты. Поэтому пока что я говорю тебе до свидания. Аи revoir. До встречи. Я волнуюсь. Что, если я стала не такой, какой ты хотел видеть свою дочь? Я люблю тебя, папа.

Твоя Лида».

Рука Йенса задрожала. Он уже знал, что он — не такой отец, которого она ожидает встретить. Но за один день с ней, всего лишь за один день он готов был продать душу. Ох, Лида, моя единственная любимая доченька, чем же ты рискуешь?

— Алексей, да я горжусь тобой! — воскликнул Максим.

— Приятно это слышать.

— Он хорошо постарался. Настоящий художник.

Алексей поднял руку и внимательно осмотрел новую татуировку. Это был большой паук, ползущий по его бицепсу. Указание на то, что обладатель татуировки принимает активное участие в преступной жизни. Вторая печать Каина.

— Все уже приготовлено?

— Мои люди готовы. Сегодня последняя встреча.

— Лида хочет участвовать.

— Нет.

— Пахан, она и я, мы с ней проделали долгий путь ради этого. — Он оторвал взгляд от паука и посмотрел в лицо Максиму. — Разрешите ей.

— Алеша, эта девушка околдовала тебя. Она больше не твоя сестра, запомни это. У вора не может быть сестер. — Максим отпил коньяка. Взгляд его сделался строгим.

Алексей в задумчивости натянул рубашку и стал медленно застегивать пуговицы.

— Максим, я благодарен за все, что вы для меня сделали. — Он поднес к губам бокал с коньяком, хотя было еще утро и сегодня он ничего не ел. — Когда с этим будет покончено, можете просить меня о любой услуге.

— Кто знает, может, когда с этим будет покончено, тебя уже не будет.