Кейт Фернивалл - Содержантка

Ванная и кухня были общими и располагались в конце коридора. Пользоваться удобствами и убирать места общественного пользования приходилось по графику. За соблюдением очередности зорко следил управдом, которого звали товарищ Келенский. Этот человек в плохо скроенном костюме и с неизменным выражением недовольства на лице ежедневно обходил с проверкой квартиры, и Лиде один раз уже попало за то, что она недостаточно тщательно вымыла лестницу. Она дважды, как было положено по инструкции, отдраила ступеньки, но потом, когда у нее уже с трудом разгибалась спина, соседский мальчишка прошелся по ним грязным мячом. Келенский заставил Лиду все перемывать. Пока она возилась с тряпкой, Попков сидел, уставив локти на колени, наверху крутой лестницы, как черноглазый апостол Петр у врат рая, напевал себе под нос частушки и лузгал семечки. Девушка не могла тогда сказать наверняка, зачем он там торчит: для того ли, чтобы в случае чего защитить, или же следил, чтобы она не наложила на себя руки.

Лида аккуратно сложила рубли обратно в пояс, потемневший от пота и местами протертый, и застегнула его.

— Твоему брату нужно было поделить деньги между вами поровну, — проворчал Лев.

— Он не доверял мне.

Окно загремело: порыв ветра налетел на разбитое стекло, и день стал еще больше походить на серую зимнюю ночь. Комната погрузилась в молчание. Лида надежно закрепила пояс у себя на талии, забралась на кровать с ногами, натянула на плечи одеяло и стала наблюдать, как великан достает старую потертую оловянную табакерку и неторопливыми привычными движениями скручивает папиросу. В его огромных пальцах самокрутка казалась совсем маленькой. Вставив ее между губами, казак с недовольным видом произнес:

— Каждый день ходить и ждать у церкви — пустая трата времени.

— Не надо, Лев.

— Я серьезно, Лида. Он не придет.

— Придет.

— Я не хочу… — Он осекся.

— Не хочешь чего?

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Опять. — Попков зажег сигарету, затянулся и принялся рассматривать ее горящий конец, чтобы не смотреть на Лиду.

Девушка сглотнула, она была одновременно тронута и обижена. Рассердило ее то, что казак сомневался в Алексее.

— Лев, Алексей придет. Я знаю, он придет. Завтра, или послезавтра, или на следующий день, но однажды я поднимусь по лестнице храма Христа Спасителя, и он будет ждать меня там…

— Нет. Он уже не вернется. И так для него же лучше.

— Не надо, Лев, — снова сказала она.

Он оторвался от подоконника, и его богатырская фигура как будто заполнила все свободное пространство. Елены не было, она куда-то ушла по своим делам, но даже без нее маленькая комнатка казалась слишком тесной. Тусклые стены словно давили. Лида расстегнула пояс, достала купюру и бросила ее на кровать перед казаком.

— Купи себе что-нибудь выпить, Лев. С твоим отвратительным характером…

— Да что, на нем свет, что ли, клином сошелся? Вы же всегда с ним только то и делали, что собачились. Этот твой Алексей — гаденыш надутый, нам без него только лучше.

Лида молниеносным движением сбросила с себя одеяло, вскочила на ноги и в следующую секунду оказалась рядом с казаком. Она стукнула его кулаком по гранитной труди.

— Глупый казак! — закричала она на него. — А ну возьми свои слова обратно!

— Нет.

— Возьми!

— Нет.

Горящими глазами они смотрели друг на друга.

— Он мой брат, разве ты не понимаешь? Твой глаз совсем ослеп? Для меня Алексей — все! Он — вся моя семья, пока мы не найдем отца. Не смей говорить, что мне без него лучше, ты, безголовый осел!

— Черт, Лида, — обозлился Попков, — он не стоит того, чтобы…

— Он мой, — задыхаясь, продолжала негодовать Лида. — Я обязана ему. Всем.

— Не городи ерунды, девочка. Ты ничем ему не обязана. Когда стало действительно горячо, он тебя просто бросил, а до этого он только то и делал, что жаловался.

— Ты не прав!

— Ха, скажи, в чем?

Долгий вздох вырвался из легких Лиды, она плюхнулась на край помятой постели, крепко обхватила себя руками и наклонила голову. Волосы ее свесились вперед, закрывая лицо.

— Разве ты не помнишь, — негромко произнесла она через огненный занавес, — как он отдал приказ, который спас жизнь Чану Аньло, когда он попал в руки националистов? Ведь из-за этого Алексею пришлось бежать из Цзюньчоу. Националисты хотели отомстить. Он пожертвовал всем ради меня. Он Чана спас ради меня.

Попков рыкнул:

— И все равно он — сволочь.

Лида подняла голову, поняв, что в этой битве ей не победить, и с трудом заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла кривобокая и неискренняя.

— Может, ты и прав, старый медведь. Извини, что я на тебя накричала. Он действительно сволочь… Еще какая.

Лев рассмеялся так громогласно, что треснутое стекло в окне выпало из рамы.

Квартир не хватало. В город со всех уголков страны стекались крестьяне. Лида диву давалась, видя, сколько их бродит по улицам. И всем им нужно было где-то жить. Они шатались по Красносельской с шерстяными одеялами под мышкой и держали на плечах ботинки или сумки с инструментами. Все, что можно было продать или обменять на еду, они носили с собой. Лида научилась узнавать их. И не только по домотканой одежде и широким загрубелым ладоням, но и по непреходящему смущению в глазах. Неужели и у нее такие же глаза? Неуверенные, нервные, бегающие.

— Почему они уезжают из деревень? — как-то спросила Лида у Елены, когда они стояли в очереди с продкарточками.

— А ты как думаешь? В колхозах они голодают, но слышали, что работа есть здесь, вот и едут.

— Наверное, это правда, ведь кругом вон сколько заводов строится. Все по плану сталинской пятилетки.

— Вот именно, — кивнула Елена и, понизив голос, добавила: — Но это же крестьяне! Они не знают, с какой стороны к станку подойти.

Самое большее, что они могут, — это нажимать кнопку включения и выключения.

— А их что, не учат?

— Ну, если считать потерю пальца уроком, то да, конечно, учат. Тот, кому оторвет парочку пальцев, уже не повторит своей ошибки.

— Откуда ты все это знаешь?

Иногда Лиду поражало, сколько всего знала эта женщина. О жизни самой Елены ей почти ничего не было известно, только то, что у нее был ребенок и она занималась проституцией.

— Это единственное, что я умею делать хорошо, — как-то раз, усмехнувшись, сказала Елена, когда однажды они увидели фланирующую по улице проститутку, после чего хлопнула по спине Лиду и игриво добавила: — Но ты не надейся, на такую худышку, как ты, мужчины и смотреть не станут.

— Неправда! — воскликнула Лида.

Елена обвела взглядом костлявые бедра и маленькую грудь своей спутницы и пренебрежительно фыркнула. Щеки Лиды вспыхнули.

Когда они пошли дальше по тротуару, чувствуя через тонкие подошвы ботинок мокрый снег, Лида показала на что-то с противоположной стороны улицы.