Маргарита Южина - Дареному мужу в зубы не смотрят

– Артемий… – волнуясь, начала Эмма Витольдовна. – Я узнала, что вы с Мариной… Оказывается, вы не любите мою дочь!

– Как не люблю? – возмутился тот. – Чего это она вам тут наговорила? Да она сама таскается с кем попало!

– Что ты мелешь? – вспыхнула Маринка.

– А то, что есть! Ее прямо при мне в подъезде целуют все кому не лень! А я все терплю!

– Зачем? – вздернула брови Эмма Витольдовна. – Гордо развернитесь и уйдите!

– Да? Уйти? А куда? Да мне вообще по фиг! Пусть лижется, с кем хочет. Я тоже не пропаду. Только вот к вашей старшей дочери переберусь…

Марина повернулась к матери и развела руками:

– Что и требовалось доказать!

– Да как же вы… – тяжело задышала Эмма Витольдовна. – Как же вы смеете такое…

В дверях появился Корнеев.

– Эмма Витольдовна, – произнес он, оценивая обстановку. – Голубушка, вы же обещали, что я буду вашим кавалером! А сами куда-то исчезли. И я практически без дамы.

– Вот! Вот! – обрадовался Артемий. – Это он! Он тогда был! Я помню!

– Позвольте, а чего этот болезный на вас голос повышает? – спокойно проговорил Корнеев. – Приступ у него, что ли? Вы знаете, это надо купировать. Мой знакомый доктор советовал: любые приступы купируйте прямо в самом зародыше. Может, ему врача вызвать? Бригаду?

– Купировать, это… хвост отрезать, что ли? – уточнил Артемий.

– Он немного не в себе, – вздохнула Эмма Витольдовна, кивнув на Артемия. – Пойдемте все в гостиную. Там у нас стол и… и вино! Мой кавалер! Вы нальете мне сегодня вина? Хочу хмелеть и… хулиганить. Господи, у меня же гусь! Марина, срочно вытаскивай гуся! Он уже поджарился и даже спалил себе левое крыло… Нет, правое. Да у него все крылья сгорели! Марина! Срочно спасай гуся! Тащи его из духовки!

Марина схватила полотенце, но одной управиться со здоровенной птицей ей было не под силу. Или просто поднос взяла неудобно… Видя, что она явно пытается опрокинуть гуся на себя, поднос быстро подхватил Корнеев, а чтобы не обжечься, интуитивно схватился там, где были руки у Марины, – под полотенцем.

– Во! А я чего говорил! – никак не мог успокоиться ревнивый супруг. – Так и жмется к ней!

– Да уйдите вы! – прикрикнула на зятя грозная теща. – Нет чтобы сам помог!

Корнеев и в самом деле был с Мариной совсем рядом. Ну так ведь это исключительно из-за гуся! А вот когда они поставили гуся на стол, Корнеев и вовсе на нее не смотрел. Ну или только смотрел… и улыбался. И Маринка смотрела и улыбалась. И было так хорошо!

Жанна, правда, не чувствовала себя королевой, а от этого вечер ее не радовал. По ее задумке, сегодня она должна была ворковать с Максимом, а Артемий должен был сходить с ума от ревности. Но эта Маринка! Кто же знал, что сосед Жанки, с которым она договорилась с большим трудом сыграть ее друга, вдруг окажется учителем сестры? Кстати, интересно, а почему Жанка его не помнит? Они вроде учились с Маринкой в одной школе… Правда, Жанна была на… несколько лет постарше. Но какое это отношение имеет к ее плану? Вот стоило только Маринке перехватить инициативу, как все поменялось! Теперь сестрица ворковала со своим учителем, а Артемий сгорал от ревности к собственной жене и на Жанку не смотрел. Да еще этот гость! Откуда он взялся? Вроде у сестры с ним что-то было. А что? Вполне вероятно. Недаром же Мариночка зачастила к матери в гости! И еще и к ней наведывалась, про косметику вынюхивала… Ну сестричка! Вот тебе и тихий омут! Ничего, она, Жанна, еще покажет, кто здесь при короне! Она уведет гостя, и останется Маришенька с носом!

Максим Андреевич наконец дождался гуся и теперь лихо орудовал ножом – гуся разделывать он умел. А это не всем дано. Артемий не привык, чтобы так обращались с его персоной, поэтому решил… напиться и всем жестоко отомстить.

– Эмма Витольдовна, первый кусочек вам как хозяйке, – приветливо произнес историк и водрузил здоровенную голень на тарелку хозяйки дома.

– Ой, какая прелесть! – захлопала в ладоши та. – Нет, вы посмотрите! Гусь сегодня удался!

– А это… самой обворожительной… моей ученице, – добавил Максим Андреевич и сделал ужасную ошибку.

Второй кусок нужно было положить на тарелку Жанны. Таких мелочей эта прекрасная женщина не прощала.

– Лев! Такая чудесная музыка! – тут же выпорхнула она из-за стола и потянула за руку Корнеева. – Вы непременно должны подарить мне медленный танец. Не станете же вы давиться гусем под эти дивные звуки.

Корнеев беспомощно взглянул на Маринку, но та увлеченно щебетала о чем-то со своим бывшим учителем.

– Конечно, – кивнул он. – Какой может быть гусь…

Маринка краем глаза видела, как Жанна утянула Корнеева на танец, и ей стало неприятно. С одной стороны – ну что такого? Этого и следовало ожидать – сестра кидалась на любого мужчину, кто еще мог двигаться и говорить. А Корнеев мог не только двигаться, Маринка до сих пор не может забыть его поцелуя… Боже, о чем она думает! Да и поцелуй-то был… из жалости, можно сказать. Но если он так целуется из жалости, то как же должен целовать от искренней любви? Господи, что за ересь лезет в голову?

– А хотите, я вам покажу мамин зимний сад? – вдруг ляпнула Маринка, наклонившись к Максиму Андреевичу.

– С удовольствием, – приложил руку к сердцу Максим. – Ведите!

– Да, но только… расстаньтесь с гусем! – засмеялась Маринка и потащила учителя сначала в ванную.

– Вы знаете, Емельянова, я ужасный неряха, – пожаловался Максим Андреевич. – От меня, наверное, поэтому ушла жена. Она была очень аккуратной.

– Она была просто глупой, если не разглядела вашу прекрасную душу!

– Да? А она мне про душу ничего не говорила. Вы знаете, Емельянова, я однажды читал статью, в которой ученые доказывали, что душа у человека есть и весит где-то примерно…

– А ваша жена без ученых этого не знала?

– Нет, она и ученым не поверила, – горько вздохнул учитель.

Маринке нравилось опекать его. Он был все такой же незащищенный. И еще… ей так приятно было слышать, как он зовет ее Емельяновой. Будто не замечает, что ей уже… глубоко за тридцать. Она перед ним все еще ученица в коротенькой форме, с белыми бантами и белым фартуком, как тогда, на последнем экзамене.

Они поднялись на второй этаж и вошли в мамино царство цветов. Эмма Витольдовна очень любила цветы. Она даже за город переехала только потому, что могла дать волю своей фантазии. Это сейчас все бурно кинулись строить дома за городом, а Эмма Витольдовна поменяла роскошную квартиру на особняк еще в те времена, когда на дачах ничего, кроме морковки, не сеяли и цветов почти не выращивали. Да и цветы растили лишь для того, чтобы детей отправлять первого сентября не с пустыми руками, а с букетами. Нет, были, конечно, фанаты и в те времена, но их было мало. Эмме Витольдовне удалось продать свою квартиру в центре, оставить квартиру Маринке, а себе купить вот этот замечательный дом. Мама всегда зарабатывала неплохо, у нее и сейчас был цветочный павильончик в городе, который позволял жить безбедно.