Барбара Делински - Наша тайна

Проехав мимо Гарвардской площади, Дебора выехала на Братл-стрит, свернула на узкую улочку с высокими деревьями и рядами припаркованных машин. Одна из них как раз отъехала, когда машина Деборы приблизилась.

Она припарковалась. Затем посидела, размышляя о том, что это не лучшая идея. Ей предстояло пережить судебный процесс, и у Тома могли быть гости. Или он куда-то ушел, и в этом случае она уедет домой ни с чем.

Решив, что вернуться домой будет разумнее всего, Дебора уже собиралась опять завести двигатель. Но воспоминание о том, как Том держал ее за руку в прошлый четверг, остановило ее. Его пожатие принесло ей покой.

Отец посоветовал бы ей уезжать домой. Хол сказал бы то же самое. Грейс была бы в ужасе. Но Джил хитро улыбнулась бы, подзадорила бы ее и, возможно, была бы права. Дебора всю свою жизнь следовала правилам, и где она оказалась? Сидела одна в машине на узкой улице Кембриджа, боясь открыть дверцу.

Повинуясь минутному порыву, Дебора вышла, пересекла тротуар, поднялась на три ступеньки и остановилась перед дверью с номером «42». Это был отдельный кирпичный дом. Высокий, но узкий, как и большинство зданий на этой улочке. Дверь была черная, с блестящим медным молоточком и колокольчиком.

Дебора позвонила. Ее пыл тут же угас, но отступать было уже поздно.

— Да? — услышала она над головой. Ей пришлось спуститься на одну ступеньку, чтобы увидеть его на крыше. Том с минуту смотрел на нее, затем исчез, и тут Дебора почувствовала приступ тошноты. Она представила, что он там наверху с женщиной, или с вдовой, или даже с окружным прокурором.

Ей следовало предупредить его. Но она же не знала, что приедет сюда.

Том открыл дверь. На нем были старые джинсы и футболка. Волосы взъерошены. Он был небрит и выглядел таким же испуганным, как и она.

Дебора вступила в игру. Подражая Джил, она растянула губы в фальшивой лучезарной улыбке.

— Я просто ехала мимо, когда увидела твою дверь, и решила поздороваться.

Уголок его рта дернулся.

Уже серьезно она спросила:

— Я не вовремя?

Том смотрел ей прямо в глаза.

— Вовсе нет. Зайдешь?

Кивнув, Дебора вошла в маленькую прихожую. Справа была гостиная, слева — коридор в дальнюю часть дома, а впереди — крутая лестница.

— Как по мне, все чисто, — заметила она. Он называл себя неряхой, а на стене в коридоре на аккуратных крюках висел горный велосипед.

Том изумленно хмыкнул.

— Ты еще не видела кухню.

— Но гостиная выглядит мило.

— Я не часто ею пользуюсь. Поэтому там убрано.

— Ты только что был на крыше?

— А вот крышей я пользуюсь. Очень часто.

— А что там?

Кивком поманив ее за собой, Том пошел к лестнице.

На втором этаже Дебора увидела три двери, за одной из которых была его спальня — виднелся ворох постельного белья и одежды. На третьем этаже был высокий потолок и всего одна огромная комната с колоннами. Стены были белыми, но казались еще ярче из-за окон в потолке. Дебора увидела письменный стол с компьютером, стол без компьютера и еще один в центре комнаты. Все три были завалены бумагами.

На крышу вела деревянная винтовая лестница. На этот раз Дебора пошла впереди и потянула дверь на себя. На крыше оказался небольшой садик со столиком, стульями, шезлонгами и грилем. В горшках, расположенных по периметру, росли кустарники, а деревья на улице были достаточно высокими, чтобы обеспечить тень. Единственная секция деревянного забора, посеревшего от старости, скорее всего должна была создавать впечатление уединения, но со всех остальных сторон открывался вид на деревья, окруженные невысокой кирпичной стеной.

Гриль был открыт. На подставке громоздились использованные кухонные принадлежности, подносы, стаканы и тарелки. И здесь стол был завален бумагами. Дебора повернулась, чтобы спросить, не оторвала ли его от работы, но так ничего и не сказала. Том смотрел на нее с таким желанием, что она, ошеломленная, замерла.

Возможно, она за этим и приехала. Дебора не позволяла себе думать о своих чувствах к Тому после их встречи в парке, но осознавала, что ее к нему тянет.

Должно быть, это было написано в ее глазах, потому что он сказал:

— Не очень разумно, да?

Она покачала головой.

— Я начинаю сомневаться. Мы можем создавать все, что угодно, а потом все это летит в тартарары, потому что случается то, что мы не планировали, что не хотели, что не можем контролировать.

— Как с моим братом?

— Как с моей дочерью, с моим отцом, с моим бывшим мужем.

— А с твоим сыном?

— С ним тоже. Но то, что происходит с Диланом, имеет отношение скорее к физиологическому состоянию, чем к свободе выбора.

Том взглянул на бумаги на столе, потом опять на Дебору.

— Ты думаешь, состояние моего брата имело физиологическую причину? Он родился с химическим дисбалансом?

Дебора не могла знать этого наверняка, но Тому необходимо было выяснить причину поведения Кельвина, и химический дисбаланс как раз мог быть такой причиной.

— Возможно.

Он задумался. Затем подошел к столу и вытащил из кипы бумаг маленький конверт. Вернувшись, Том передал его Деборе. Внутри лежали три детские фотографии, сделанные в разное время. На первых двух снимках были изображены два красивых мальчика, на третьем они были с родителями. Дебора подумала, что самой заметной деталью на всех фотографиях было то, что Кельвин отворачивался, отстранялся, отводил взгляд.

Она ткнула пальцем в один из снимков.

— Сколько ему здесь лет?

— Три, — ответил Том, думая о том же. — Я не помню, чтобы он вел себя по-другому. Кельвин словно родился без способности привязываться к людям. Я часто подозревал, что у него какая-то форма аутизма, но всегда находилось что-то, что не вписывалось в общую картину. Он был отличным студентом, прекрасным учителем. Но дома, в личной жизни, чего-то всегда не доставало. Селена клянется, что у него не было депрессии, но откуда ей было знать, если он все держал в себе?

— Записку еще не нашли?

— Нет. Кельвин вовремя оплатил счета, некоторые даже наперед. Может, это знак того, что он собирался умереть? — Том пожал плечами. — Я до сих пор получаю почту на его абонентские ящики. Вероятно, это продлится еще некоторое время. — Он посмотрел на Дебору. — Я разговаривал с окружным прокурором.

— Правда?

— Сказал ему, что не согласен с Селеной. Он не отступил, но я хотел, чтобы он услышал и противоположное мнение.

Дебора была благодарна. Благодарна за то, что Том поговорил с прокурором до этого визита. Это придавало его поступку больший вес. Здесь, сейчас они были друзьями.

У нее появилось дикое желание рассказать все о Грейс и об аварии, о Грейс и о Грэге, о том, что она посчитала нужным сделать. Ей необходимо было услышать мнение Тома, возможно, его совет.