Барбара Делински - Наша тайна

Слава Богу, дождь прекратился. Солнце начало пробиваться сквозь тучи, окрасив золотом деревья. Все еще мокрые ветки уже готовились выбросить почки. Обрадовавшись солнечному дню, Дебора спустилась в кухню, залила молоком хлопья для детей и позвонила в больницу. Кельвин МакКенна поправлялся, и его вскоре должны были перевести в обычную палату. Он все еще не разговаривал, но его состояние было стабильным.

Успокоившись, Дебора просмотрела записки с напоминаниями, приклеенные к холодильнику: «Уплатить налог на доход с недвижимого имущества», «Дилан к стоматологу в 16.00», «Заплатить за лагерь для теннисистов». Затем она включила электронную почту и проверила свои вызовы. Был один экстренный и еще несколько — обострение хронического отита, острая мигрень и сильная изжога — от пациентов, которых записали на восемь утра, к началу ее работы. Медсестра осмотрит тех, кто явится раньше.

Дебора обычно приезжала к половине девятого, проводив детей в школу, заехав к Джил на чашечку кофе и проведав отца. Его первые пациенты записывались на восемь тридцать, и Дебора хотела быть уверенной, что он их примет.

Ее сестра, хоть и пререкалась постоянно с отцом, это понимала. Джил появилась утром, в семь тридцать. Приехала прямо с работы, в джинсах и футболке. Джил обычно надевала красную, оранжевую или желтую футболку в тон логотипу кондитерской. Сегодня она была в красном, а короткие, стриженные под мальчика светлые волосы торчали, после того как она сняла через голову фартук. У Джил были мамины блестящие карие глаза и россыпь детских веснушек, но изящная линия подбородка была такая же, как у Деборы.

Как только Грейс и Дилан разместились на заднем сиденье, тетя передала им пакеты с любимым печеньем. Для Деборы тоже был пакет и бумажный стаканчик с горячим кофе.

Взяв кофе, она обхватила стаканчик ладонями и вдохнула умиротворяющий аромат.

— Спасибо, — наконец сказала Дебора. — Не люблю отрывать тебя от работы.

— Шутишь? — ответила Джил. — В моей машине сидят мои любимые люди. Ребята, как вы там? — спросила она, глядя в зеркало заднего вида.

Дилану было хорошо. Он ел посыпанное корицей печенье, словно не слопал только что полную миску хлопьев. Грейс почти не завтракала и сейчас едва попробовала свой кекс с черникой. Она тихо застонала, когда они проезжали место, где случилась авария.

— Это произошло здесь? — догадалась Джил. — Не скажешь.

«Да, — подумала Дебора, — не скажешь». Лишь на сосне остался маленький кусочек желтой ленты, чтобы полиция знала утром, где продолжать поиски. Если на дороге и были следы от шин, их смыло дождем.

Она попыталась поймать взгляд Грейс, но девочка не хотела на нее смотреть, а у Деборы не было сил настаивать. Отвернувшись, женщина попивала свой кофе и слушала болтовню сестры. Еще десять минут можно было не думать об ответственности.

К школе Дилана они подъехали слишком быстро, и он вышел.

— Я тоже здесь выйду, — сказала Грейс, натягивая куртку и забирая вещи. — Не обижайся, тетя Джил, но я не очень хочу подъезжать к школе на ярко-желтом фургончике с логотипом твоей кондитерской. Все будут знать, что это я.

— Разве это плохо? — спросила Джил.

— Да. — Наклонившись вперед, Грейс с жаром прошептала: — Пожалуйста, мама. Мне, правда, лучше сегодня не идти в школу. То есть я ведь в этом году пропустила всего два дня. Можно я побуду с тетей Джил?

— Чтобы меня потом вызвали в школу? — возразила Джил прежде, чем Дебора успела что-то сказать.

Грейс жалобно обратилась к тете:

— Мне сегодня будет очень плохо. Все узнают.

— Что узнают? Что твоя мама попала в аварию? Аварии случаются, Грейс. Это не преступление. Если ты сегодня пойдешь в школу, то сможешь всем сказать, что ты чувствуешь.

Грейс с минуту смотрела на нее, а потом, пробормотав что-то вроде «да, конечно», выбралась из фургона. Джил хотела окликнуть ее, но Дебора взяла сестру за локоть, и Грейс, гордо выпрямив спину, пошла прочь. Пройдя несколько шагов, она постепенно согнулась, обняв учебники, и стала вдруг очень маленькой.

Дебора обеспокоенно спросила:

— Может, нужно было оставить ее дома?

— Конечно, нет, — ответила Джил. — Ей необходимо чем-то заняться. — Она завела мотор и отъехала от тротуара. — У тебя все нормально?

Дебора вздохнула, откинулась на спинку сиденья и кивнула.

— Все в порядке.

— Правда?

— Правда.

— Хорошо. Потому что у меня новость. Я беременна.

Дебора моргнула.

— Мило. Хорошая шутка для того, чтобы поднять настроение.

— Я серьезно.

— Этого не может быть потому что: а) в твоей жизни сейчас нет мужчины, б) ты с утра до ночи вкалываешь в своей кондитерской и в) это было бы слишком много для меня на сегодняшнее утро, а ты не можешь быть такой жестокой. — Она посмотрела на сестру. Джил не улыбалась. — Ты серьезно? Но от кого?

— От донора спермы № ТХР334. Он блондин среднего роста, зарабатывает тем, что пишет книги для детей. Такой мужчина должен быть чутким и умным, а также творческой личностью, правда?

Дебора с трудом переваривала информацию.

— Мне нужно, чтобы ты обрадовалась, — предупредила Джил.

— Я рада. Я думаю. Просто… я не ожидала… Ребенок?

Джил кивнула.

— В ноябре.

Дата сделала новость реальной. Дебора любила детей и любила Джил, поэтому ей оставалось только раскрыть объятия, наклониться и обнять сестру.

— Ты действительно хочешь ребенка?

— Всегда хотела. Ты же знаешь.

— А работа?

— Ты же справилась в свое время.

— У меня был Грэг. А ты одна.

— Я не одна. У меня есть ты. Есть Грейс и Дилан. У меня есть… папа.

— Папа, о боже! — Ситуация усложнялась. — И ты ему еще не говорила.

— Конечно нет.

Значит, придется хранить еще одну тайну.

— Если тебе рожать в ноябре…

— Значит, уже восемь недель.

— Восемь? — Дебора ощутила запоздалую обиду. — Почему ты не сказала мне раньше?

— Я не была уверена, что ты позволишь мне это сделать.

— Позволю? Джил, ты всегда все решаешь сама. Всегда.

— Но мне хотелось, чтобы ты одобрила мое решение.

Дебора внимательно изучала лицо сестры.

— Ты не изменилась. Тошнит по утрам?

— Немного, время от времени. Чаще всего от радостного волнения.

— А ты уверена, что беременна?

— У меня два месяца нет месячных, — сказала Джил. — И я видела ребенка на ультразвуке, Дебора. Видела, как бьется маленькое сердечко. Доктор показывала мне на экране.

— Какой доктор?

— Анна Буркхарт. Она работает в Бостоне, и пожалуйста, — лицо Джил стало серьезным, — не говори, что ты злишься из-за того, что я не спросила у тебя, к кому обратиться. Я хотела выбрать сама. Мы обе знаем, что с папой будут проблемы. Но я его уже столько разочаровывала, что еще один раз ничего не изменит. Ты здесь ни при чем, я так и скажу папе. И я никому ничего не хочу говорить, пока не пройдет двенадцать недель.