Джин Реник - Верь мне!

Элисон схватила свою одежду и быстро скрылась за занавеской. В ванной комнате она постаралась успокоиться. Почему ему удается всегда все держать под своим контролем, а она вечно парит в небесах и еле справляется даже сама с собой? Она вытерла полотенцем влажные волосы и постаралась размышлять спокойно. Ничего страшного не произошло. Просто ребенок был очень голоден, а еды не было. Потом он неожиданно принес еду и застал ее врасплох. Ну и что? Она была полуголая, но он уже видел ее совершенно обнаженной в душевой комнате отеля. Какая разница? Она сейчас не боялась его, почему же ей было так не по себе от своей наготы? Она тряхнула мокрой головой и, обыскав свою одежду, вспомнила, что ее нижнее белье красуется сейчас на абажуре зажженной лампы под носом у Зекери.

Раздался легкий стук в стену рядом с занавеской. И прежде чем она успела хоть что-то ответить, за занавеску проникла огромная рука Зекери, на которой висели, раскачиваясь в воздухе, ее трусики и кружевной лифчик. Она взяла их, не проронив ни слова, и закрыла глаза от легкого чувства стыда за свое очередное поражение. Не оставалось, по-видимому, ничего больше на ней или в ней, чего бы Зекери уже не видел или не трогал…

С ребенком на руках, сосущим молоко из бутылочки, Зекери прогуливался по комнате. И думал: как умеет эта женщина выглядеть всегда привлекательно, в любой ситуации! Неряшливая, мокрая, усталая, оборванная, закутанная в дешевые гостиничные полотенца, — она всегда оставалась ослепительно прекрасной! Тут он замер, заметив две кружевные вещицы, разложенные на абажуре лампы.

Она расстроится, если ей придется выходить из-за занавески за ними на виду у него, Зекери, поэтому он снял ее белье и провел пальцами по кружевам и бретелькам, вспоминая, как недавно ночью под одеялами Переса только эта тонкая ткань отделяла его ласкающую руку от мягкой податливой кожи. Он протянул со вздохом розовые дамские принадлежности за занавеску молчаливой Элисон.

Реалист внутри него сильно сомневался, что существовала хоть какая-то надежда удержать ее в своей жизни. Для сомнений было множество причин. Ну, во-первых, она приехала сюда в одежде Джейка Олстона. Джейк Олстон, кто бы он ни был, имел все преимущества перед ним. Но это не означало, что Зекери сдастся просто так. Он поднял ребенка на плечо и пощекотал спинку.

— Да, деточка. Твоя новая мама, конечно, постарается вернуться к старому другу, — сказал он, обращаясь к ребенку.

Малыш был сыт, и Зекери устало откинулся на спинку кровати, наблюдая, как младенец, лежащий на его груди, пытается приподнять головку, чтобы заглянуть ему в лицо. Сто раз в своей жизни он думал, что вот хорошо бы иметь сына, мальчика, чтобы любить, учить его и учиться у него, наблюдать, как он растет и мужает. Это было бы похоже и непохоже на то, как он относился к Стеффи. Его отец часто намекал на «продолжателя рода», внука. Несмотря на то, что был без ума от своей внучки. Он умер, когда той было всего два года, и прежде, чем у Зекери со Сью начались серьезные неполадки в семейной жизни, и ни о каких продолжателях рода не могло уже быть и речи.

Выйдя из ванной комнаты переодетая в свежую одежду, Элисон сразу же увидела их обоих. Сытый Адам возился на животе Зекери.

— Твоя очередь! — сказала она.

Он оценивающе оглядел ее с ног до головы. На ней уже не было рубашки Джейка, теперь она была одета в чисто-белую крестьянскую блузу, подаренную ей Нак, просторную и удобную.

— Ты выглядишь просто потрясающе! Может, мы это событие как-то отметим?

Полегче, Кросс, остановил он самого себя. Не надо необдуманных слов.

— Как насчет совместного ланча?

Она вспыхнула.

— Ланч — это то, что надо!

— Хорошо, — сказал он, усмехаясь, и показал широким жестом на свои покупки, разложенные на колченогом столе. — У нас есть детское питание — целых десять банок и одна открытая, у нас есть две дюжины подгузников, у нас есть склянка спирта и бинты, а также детская присыпка. И, наконец, у нас остались деньги как раз на один ланч. Да, я чуть не забыл, я дозвонился Райдеру!

Она уставилась на него с изумлением. И все это он успел сделать, пока она принимала ванну?

— Профессор был на раскопках, я говорил с Ив.

Он внезапно замолчал, тут же пожалев, что упомянул имя Ив в разговоре с ней.

— Райдер сообщил гватемальским властям еще во вторник вечером, что мы пропали. Непогода помешала снарядить экспедицию вчера на наши поиски. Телефонная линия не работала вплоть до сегодняшнего утра.

Элисон глядела на него, но каким-то пустым, невидящим взглядом.

— Вуди тоже была поблизости, и я поговорил с ней. Она очень беспокоилась о тебе, но я сказал ей, что ты в лучшей форме, чем даже я сам.

При упоминании о Вуди взгляд Элисон потеплел и обрел прежнее выражение. Зекери удивлялся, как это она умела включать и выключать себя.

— Вуди уже выздоровела?

— Кажется, у нее все в порядке. Она сказала, что полковник растянул связки на стопе, когда садился в рыбачью лодку, и теперь она ухаживает за ним, — Зекери протянул Элисон Адама и встал с кровати, чтобы, в свою очередь, принять ванну.

— А что ты сказал им о ребенке? — спохватилась она, обращаясь к Зекери через занавеску.

Он на секунду высунул голову.

— Я не упомянул о ребенке в телефонном разговоре. Кстати, ему бы тоже не помешала ванна и свежий подгузник.

Он помолчал.

— Я подумал, что эту новость ты сама захочешь им сообщить.

Он опять исчез за занавеской, а Элисон посмотрела на малыша, большие черные глазки которого глядели прямо на нее. В воздухе быстро распространялся запах, с очевидностью свидетельствующий об испорченном подгузнике.

— Да, действительно, тебе необходима хорошая ванна, мой мальчик, — прошептала она ему. — Придумаем, как объяснить твое появление, когда придет время.

Чтобы отвлечься от звуков, доносившихся из-за занавески и вызывавших у нее помимо воли любопытство, она прижала ребенка к своему плечу и начала перекладывать детское питание и подгузники из свертков в чемодан Луизиты. Она отложила в сторону спирт и бинты, готовясь перебинтовать свою ногу. Еще в ванне она заметила, что рана, похоже, быстро заживает.

Она поменяла малышу подгузник, используя последний памперс. Глядя на здоровое тельце малыша, Элисон поклялась себе: первое, что она сделает, когда вернется домой, накупит хорошего качества подгузников, впитывающих влагу, и две тонны детского питания.

Зекери отдернул занавеску и вошел в комнату босой, чисто выбритый, одетый во влажные джинсы.

— Теперь его очередь, — сказал он, протягивая руки к малышу. — Пойдем, деточка.

Элисон прижала Адама к себе.

— Он слишком крошечный для ванны.

— Да, но раковина ему, пожалуй, будет в самый раз.