Джуди Тейлор - Два любящих сердца

— Спардзано обрыдается.

— Не язви, Серж. Для полноты образа мне потребуется женщина.

— Какая…

— Правильная, Серж. Единственная. Та самая, ради которой можно прожить до скончания дней на маленьком острове между Сицилией и Италией и даже не вспоминать о Нью-Йорке и обо всем остальном мире.

— Алессандро, я что-то не пойму, ты сейчас иронизируешь, или…

— Я и сам этого не понимаю, Серджио. Особенно, если учесть, что рядом со мной в этот трогательный момент будет стоять Джуди Кастельфранко, моя законная жена, которую я безумно любил…

— Сандро!

— …Рыжая, лживая сучка, которая растоптала мою жизнь восемь лет назад…

— Но…

— …И которая продолжает лгать мне сейчас. Лучшей актрисы мне не найти.

— Алессандро, я должен тебе сказать…

— Нет, не должен.

Высокий темноволосый мужчина повернулся от окна, и Серж Тоболовски отшатнулся назад, увидев его глаза. Два синих огня, два озера боли и ярости. Огромные руки сжались в кулаки, голос графа Читрано больше походил на хрип.

— Ты не должен ничего говорить, Серж. Потому что я могу не сдержаться и ударить тебя. А ты можешь от этого умереть. Это будет плохо, очень плохо, ибо, видишь ли, я наврал тебе там, в Читрано, сказав, что у меня нет друзей. У меня их просто очень мало. А если я тебя ударю — будет еще меньше.

— Но почему…

— Потому что я почти не владею собой, Серджио. Потому что я хочу эту лживую рыжую дрянь, я хочу ее так сильно, как ни один мужчина на земле еще не хотел ни одну женщину. Я готов взять ее при всех, сорвать с нее тряпки и овладеть прямо посреди улицы, на столе в ресторане, сегодня перед камерами… Я ничего не могу сделать с этим. Это сильнее меня. И ее. Я ненавижу ее — и хочу. Все. Иди. Готовься к отъезду.

Серж очень осторожно прикрыл за собой дверь и ощутил настоятельную потребность выпить. А потом заснуть — и проснуться, когда все уже закончится.

Джуди опустила телефонную трубку на рычажки, обессилено откинулась на спинку кресла и прикрыла воспаленные от усталости глаза. Кажется, к сегодняшнему вечеру все готово. Корреспонденты, операторы, журналисты… Гости, мэр, общественность… Фейерверк, банкет, лимузины.

Подходит к концу грандиозный спектакль под названием «Перерождение Плейбоя». Все актеры и статисты, художники и рабочие сцены, сценаристы и режиссеры потрудились на славу. Пожалуй, это лучший проект Джуди Маклеод. «Феникс» станет одним из ведущих агентств по пиару. Заказы пойдут валом, кинозвезды станут умолять принять от них астрономические суммы, штат сотрудников придется увеличить раз в десять…

И она купит себе квартиру в пентхаусе. Застелет ее коврами и медвежьими шкурами. Получит развод. Придет домой, разденется догола, нальет себе шампанского и…

Нет, она не бросится из огромного, во всю стену, окна. Ведь ее в Уичито ждет маленькая девочка с синими глазами и рыжими волосами. Она даже не напьется до потери сознания — потому что перед маленькой девочкой потом будет очень стыдно.

Она просто сядет на медвежью шкуру и будет тоненько и жалко скулить, заливаясь слезами. Потому что окончание грандиозного проекта на самом деле означает только одно — она навсегда расстается с Алессандро Кастельфранко и Монца, графом Читрано, синеглазым кондотьером, единственным мужчиной, которого она любила в своей жизни, отцом ее ребенка…

Джуди резко выпрямилась в кресле, открыла глаза, поспешно вытерла слезы кулаком. В коридоре раздался голос Сержа, предупреждавшего ее, что машины будут поданы в шесть тридцать. Сейчас она примет душ, а потом пойдет обедать с Троем. Назло всему миру.

Она не стала открывать дверь и рассказывать Сержу обо всем этом, просто крикнула в ответ, что будет готова вовремя. Потом разделась, бросив одежду прямо на ковер, и побрела в душ. Проходя через гостиную, бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале, замерла, задумалась…

Она в последний раз была с мужчиной восемь лет назад. Тогда это тело было совсем другим. Груди были совсем маленькие. Бедра — уже. А вот ноги стали лучше, тогда она даже стеснялась, до того они казались худыми. Хотя Сандро нравилось… Ему вообще все в ней нравилось. Особенно он восхищался ее молочно-белой кожей, прозрачной и чистой, без единого пятнышка. Обычно у рыжих бывают веснушки, а вот у нее не было ни одной. И сейчас нет.

Джуди распустила волосы и тряхнула головой, позволяя им волной упасть ей на плечи и грудь. Да, волосы тоже потемнели. Это после родов.

Ей тридцать лет. Она зрелая женщина. Женщина, не знавшая мужчин.

Словно во сне, Джуди водила руками по груди, животу, плечам, бедрам, то просто пробуя на ощупь собственное тело, то принимаясь ласкать сама себя — и тут же замирая в испуге и смущении.

О, как же нелегко ей дались эти три бесконечные недели!

Такое ощущение, что женщина в ней заснула много лет назад, а пробудилась только при появлении Алессандро. Джуди и рада была бы успокоиться, но ее тело реагировало совершенно самостоятельно. В результате она едва держалась на ногах в присутствии графа Читрано, говорила невпопад, задыхалась — одним словом, вела себя, как возбужденная школьница в период полового созревания. Алессандро не просто подавлял ее волю к сопротивлению — он уничтожал ее на корню. Распространяемая им аура мужественности была настолько сильна, что Джуди в его присутствии могла думать только об одном: о близости с ним.

Разумеется, это было невозможно. Проще действительно покончить с собой. Потому что, если дать Алессандро хоть один шанс — он уничтожит ее окончательно.

Джуди ловила его взгляды, и они пугали ее в той же мере, что и возбуждали. В них читалась то неприкрытая страсть, то почти животная похоть, то чистая ненависть. И только одного не было в его взглядах. Любви.

Джуди очень хорошо знала, как она выглядит. Потому что восемь лет назад Алессандро, ее Сандро смотрел на нее с любовью. Синие глаза лучились ею, и смуглое лицо взрослого мужчины казалось лицом совсем юного мальчика.

Она отдала бы за этот взгляд полжизни. И еще полжизни — за то, чтобы забыть другой взгляд. Потемневший, яростный, почти слепой в ненависти.

Обнаженная женщина плакала, стоя перед зеркалом, бессознательно прижимая тонкие руки к груди, словно заслоняясь от нахлынувших воспоминаний.

Сегодня вечером — финал.

Чтобы скрыть заплаканные глаза, Джуди надела затемненные очки. Вкупе с гладко зачесанными волосами и строгим деловым костюмом это создавало убийственный эффект. Не стоило недооценивать и того, что за последние две недели персону Джуди Маклеод неоднократно показывали по всем каналам, так что посетители ресторана то и дело косились в их сторону. Троя это обстоятельство радовало куда больше, чем Джуди, и он сейчас напоминал горделивого, хотя и несколько потрепанного петушка — грудь колесом, вздернутый нос и небрежные манеры человека, которому море по колено. Впрочем, как только разговор свернул на личность Алессандро Кастельфранко, Трои мигом забыл и о гордости, и о радости.