Ольга Сакредова - Тариф на любовь

— Но… — Юлиан растерялся. Все шло совсем не так, как он задумывал. — Но не мог же он…

— Мог! — отрезала Ася. — Именно в тот день, когда вы «поговорили», он пришел ко мне и в утешение рассказал все о себе. Заметь, твое поведение он не упоминал и не пытался по-дружески предостеречь меня. Конечно, он не герой, потому что ему не надо признаваться в собственных изменах. Но если находятся женщины, согласные платить за любовь, что ж, он зарабатывает эти деньги. Так же как и проститутки, к которым вы не считаете зазорным обращаться в поисках своих утех. Или ты не знаешь, что женщина тоже нуждается в полном удовлетворении, а не только в его имитации? — Ася выдохнула и встала. — Все. Мне надо заняться делом.

— Так ты философ, — цинично произнес Юлик. — И к тому же защитник падших.

— Уходи, Юлиан, — настойчиво повторила Ася. — Я выслушала все, что ты хотел сказать. Теперь уходи.

Он медленно, с ленцой встал. У дверей обернулся, одарив Асю приветливой улыбкой:

— Пока.

Каким-то уголком памяти Ася отметила незавершенность поведения Юлиана. Ну, конечно же! Этот подарочный любовник, уходя, всегда проверял содержимое кошелька. Однако в этот раз опустил эту процедуру. Случайно или нет? Ася не верила в случайность давних привычек, однако вслух заметила:

— Неужели я действительно становлюсь меркантильной?

Она пошла в ванную, но вид стиральной машины уже не вдохновлял ее. Решив, что стирка может подождать еще полчаса, Ася вернулась на кухню и поставила греть чай.

Осеннее солнце ласкало стекло. Ася потянулась к свету, с удивлением открыв для себя, что окна — настоящий бальзам для тех, кто страдает клаустрофобией. Она не относилась к таким, но сейчас была рада, что окно увеличивает обзор, создает больший простор для действия, ума, несмотря на то что мысли разбрелись в лабиринте извилин. Ася еще не освободилась от возмущения, обиды и брезгливости, но их затянула пелена. Все было окутано туманной дымкой, а потому желание действовать не посетило ее.

Картина за окном привлекла внимание Аси. Огибая мусорные кучи, через стройку пробирался Юлиан, а рядом его жена. Леночка отставала на пару шагов, при этом энергично что-то говорила и отчаянно жестикулировала. В то же время она старалась сохранить в целости туфли и ноги — лодочки на высокой шпильке явно не подходили для подобных прогулок по новостройке. Неожиданно Юлиан остановился и повернулся к жене. Лодочки тоже затормозили, чего нельзя было сказать о языке и руках. С удвоенной энергией Леночка что-то втолковывала мужу, периодически тыча пальцем в его грудь.

Ася понимала, что подсматривать некрасиво, тем паче за семейной ссорой. Однако мысль — как оказалась здесь Лена? — удерживала ее у окна. Предположить, что жена покорно ждала во дворе, у подъезда, пока муж находится у любовницы… Нет, это уж слишком! Тогда что? Почему она…

Старый знакомый — сокурсник Верховин.

Ай да Лена!

Ай да первая жена!

Увы, переиначивание знаменитого восклицания не принесло радости, как в свое время великому поэту. Только горечь.

— К черту! — разозлилась Ася, чтобы перекрыть тревогу. — Он живет как хочет. И мне… Ах!

Ася забыла о себе, прижав ладонь к щеке.

Долго слушавший Юлиан, коротко размахнувшись, влепил жене пощечину. Трое застыли в оцепенении. А в следующий миг Лена круто развернулась и пошла обратно. Ася непроизвольно сжала кулаки, глазами она уже нашла осколок кирпича, которым размозжила бы голову этому защитнику слабого пола. Юлиан посмотрел вслед уходящей жене, потом быстрым шагом пошел к остановке.

Вот теперь Асе надо было действовать, и стирка была идеальным выходом накопившейся ненависти. Однако великому делу не суждено было сбыться. Зазвенел звонок. Ася решительно хлопнула простыней по мыльной пене, помогая, ей утонуть на дне бака, включила машину и лишь после этого пошла открывать.

— Привет.

— Пришли дать мне сдачу? — не удержалась Ася и прикусила язык. Скажи, кто твой друг, а мой друг — Вера.

— Значит, Ваня прав…

— Зайдите, — приказным тоном пригласила гостью Ася.

Лена оглянулась воровато и проскользнула в открытую дверь. А хозяйка подумала, что шпионской явкой ее квартира никогда не станет — слишком много непрошеных гостей.

— Я прервала большую стирку? — спросила и без того очевидное Лена, бросив взгляд на открытую ванную, где гудела машина.

— Я собиралась выпить чай. Будете? Проходите в комнату.

— Я бы выпила кофе, если у тебя он есть.

Ася кивнула и ушла на кухню. Всеми забытый чайник кричал SOS. Ася выключила плиту и начала готовить. Через несколько минут она появилась в комнате с подносом.

Лена посмотрела на ее руки и заметила:

— Моя свекровь пользуется кофейником, как в лучших домах Лондона. Хотя она больше любит Париж.

— Сливок у меня тоже нет.

Лена улыбнулась:

— Спасибо. Я пью черный. Ты думаешь, — продолжила она, видя, что Ася не собирается поддерживать светскую беседу, — я пришла скандалить? Нет.

— Тогда я не понимаю причины вашего визита, — удивилась Ася.

— Послушай, Настя, — несколько раздраженно попросила Лена, — мы с тобой почти одного возраста. Во всяком случае, имеем одних и тех же мужиков. Давай на ты, или тебе совесть не позволяет? Или гордость? Оставь. Я свое отревновала, а горбатого… Ну, сама знаешь.

— Я привыкла обращаться к людям на вы, — с настойчивым спокойствием ответила Ася. — Старых привычек не меняют. Но не обращайте внимания, говорите, как вам нравится.

— Ладно.

За столом опять воцарилось неловкое молчание. Стиральная машина смолкла, и Ася гадала, удастся ли ей сегодня завершить начатую стирку. Очень сомнительно.

Самый верный способ убить желание — это предложить деньги. Так рассуждал Иван, закрывая дверь за Леной.

Она долго ходила вокруг да около. Вспоминала студенческие годы, рассказывала, что с кем стало после института, осторожно зацепила их недолгое супружество, спрашивала о его жизни. Иван отделывался общими фразами и восклицаниями. Это его не трогало. Вот что действительно интересно — что сейчас происходит у Насти и как скоро уйдет Лена? Несколько отвлекшись на свои мысли, он не заметил, как бывшая жена продолжила тему, начатую на новоселье. Что ему оставалось делать? Он давно знал, что Лену так просто не остановить. Слушая ее, поддакивал и думал о своем — о Насте. Ругаются ли они с Юликом, подсчитывают ли взаимные обиды, или он соблазняет ее, уговаривает, упрашивает…

А Настя? Она ведь любит Юлика. Насколько велика ее любовь или сила воли, чтобы простить его или не поддаться искушению?

В очередной раз он прервал свои мысли, когда увидел распахнутое платье Лены, а ее рука легла на его живот.

— Что ты себе позволяешь, Лена? — воскликнул Иван.