Мария Бомон - Шоко Лад и Я

— Потрясающе, просто потрясающе! — восхитился Джейкобсон, сидевший на диванчике напротив меня. — Вы опровергаете бытующее мнение, что писатели никогда не выглядят… как бы это сказать поделикатнее? Никогда не выглядят на столько, на сколько они пишут. Я всегда удивлялся, почему Энди Макнаб отказывался показать себя публике. Люди болтают, что он самое настоящее разочарование во плоти… Скажите мне, Шоко, вы живете в Лондоне или приехали из провинции?

— Лондон, — ответила я автоматически, — Крауч…

Мэри довольно сильно пихнула меня в бок и произнесла:

— Ну же, ну же, Адам, ты и сам все отлично понимаешь. Шоко пришла сюда не рассказывать нам историю своей жизни.

— Конечно же, Мэри, — заволновался Джейкобсон. — Только прежде чем приступить к делам, позвольте позвонить в обслуживание номеров и заказать шампанское. Нужно же поднять тост за автора и ее достойнейший дебют… И конечно же, за редактора «Мейл», который привлек к Шоко внимание нации.

М-м, мне определенно нравятся его слова. Что ж, может быть, Джейкобсон не так уж и плох. Я откинулась в кресле и полностью расслабилась, наверное, в первый раз за сегодняшний день. Видимо, не стоило этого делать. Когда Джейкобсон снял трубку и начал заказывать шампанское, я попыталась закинуть ногу на ногу и услышала треск распарывающихся стежков. Лучше держать колени вместе, если только я не хочу избавиться от проклятого платья самым простым и очевидным способом.

Как кружится голова! Два бокала шампанского — и я полностью вжилась в образ. Я Шоко Лад. Девушка, «сумевшая изменить облик современной популярной прозы», куколка, «являющаяся национальным достоянием и самой талантливой английской писательницей», распутная девчонка, чья «страстная и откровенная проза озарила яркой вспышкой старомодные и затхлые коридоры издательств». Или как-то так. Я слишком много выпила шампанского, чтобы вспомнить рецензии слово в слово. Впрочем, не имеет значения, ведь Джейкобсон мне льстит безо всякой меры. И что самое приятное, мне необыкновенно нравятся его слова.

Издатель вытащил пробку из второй бутылки и снова наполнил мой бокал. Я чувствовала себя необычайно расслабленно. Настолько, что моя пятая точка почти уже соскальзывала с дивана. Надеюсь, к тому времени, как Джейкобсон прекратит говорить обо всех моих восхитительных качествах и достоинствах и наконец приступит к делу, я не усну. Судя по всему, Мэри мыслила в том же направлении и решила хоть немного продвинуться в деловых вопросах.

— Адам, мы очень рады, что вы восхищаетесь произведением Шоко Лад, и чувства ваши понятны и вполне объяснимы. Однако, полагаю, мы собрались с другой целью.

— Ты абсолютно права, Мэри, абсолютно права, — ответил Джейкобсон. Он испытывал заметное чувство облегчения, ведь подобострастное лизание задницы можно было отложить хотя бы на несколько минут. — Мы в восторге от того, что приобрели права на первый роман Шоко. Полагаю, вы и сами прекрасно понимаете, мы заинтересованы в дальнейшем развитии нашего сотрудничества. Можете поверить, для издателя нет ничего приятнее, чем видеть, как один из его авторов растет и развивается. Мы всегда помним об этом и поэтому решили предложить Шоко задаток… — он сделал паузу и посмотрел на меня, — за следующие три романа.

Три! Он сказал — три? Не уверена, что смогу осилить даже один. Так, нужно сосредоточиться. Я выпрямила спину, и это оказалось не слишком хорошей идеей, поскольку платье не захотело двигаться вместе со мной. Я почувствовала, как хрустнуло еще одно ребро, и невольно ойкнула. Мэри попыталась заглушить этот звук, наступив мне на и так болевшую ногу и одновременно поинтересовавшись у Джейкобсона:

— Вы уже можете назвать определенную сумму?

— Конечно. В «Смит Джейкобсон» действительно верят в вас, Шоко. Полагаю, подготовленное нами предложение послужит превосходным доказательством серьезности наших намерений.

Джейкобсон взял блокнот отеля с кофейного стола, снял с ручки колпачок и записал что-то. Затем оторвал листок, сложил пополам и пододвинул по столу к Мэри. Я попыталась заглянуть через плечо своего агента, внимательно изучавшего написанное, но на платье лопнуло еще несколько стежков. Придется распрощаться с глупой затеей, пока грудь окончательно не вывалилась из корсета и ситуация не стала критической. Мэри снова сложила листок и передала мне. Развернув его и взглянув на сумму, написанную костлявой рукой Джейкобсона, похожей на паучью лапку, я захихикала. Мэри снова наступила мне на ногу, и я вспомнила ее наставление: «Выгляди разочарованной». Находясь одновременно в шоке и состоянии алкогольного опьянения, я не могла поручиться, такое ли выражение лица желала увидеть Мэри. Однако, полагаю, я изобразила не столько разочарование, сколько: «Черт возьми, этот придурок только что предложил мне четыреста двадцать пять тысяч фунтов!»

Верно, четыреста двадцать пять тысяч фунтов.

За следующие три написанные книги.

О сексе.

Пока я пыталась все осмыслить, заговорила Мэри.

— Огромное спасибо, Адам, — произнесла она спокойно. — Полагаю, вы хорошо подумали над своим предложением, но мы вынуждены его отклонить.

Теперь уже я со всей силы наступила ей на ногу. Что, черт возьми, Мэри творит? Мне предложили целое состояние, а она легко отказалась от денег, даже не посоветовавшись со мной.

Джейкобсон откинулся в кресле и пристально посмотрел на нее поверх очков. По выражению его лица невозможно было прочесть что-либо. Хотя не могу утверждать с уверенностью, ведь в моих глазах он уже начал раздваиваться.

— Вероятно, стоит еще раз обсудить с коллегами это щедрое предложение и хорошенько все обдумать. — На этой ноте Мэри мягко завершила разговор.

— Что ты наделала? Просто не могу поверить, — разразилась я гневной тирадой после ухода Джейкобсона.

Под влиянием алкоголя я перестала подавлять эмоции, и выпитое шампанское уничтожило, стерло с лица земли все мои комплексы. Та часть рассудка, которая обычно в ужасе трепещет при мысли о громадных гонорарах, впала в кому, а корыстная и алчная сторона, наоборот, проснулась и не на шутку разозлилась.

— Успокойся, дорогая моя, — принялась уговаривать меня Мэри. — Поверь, если бы я хоть на секунду подумала, что четыреста двадцать пять тысяч фунтов — это предел, то откусила бы руку с чеком по самое плечо. Запомни мои слова: все впереди. Как говорил Арнольд: «Я еще вернусь». Но в любом случае разве ты не покончила с написанием книг? Мне казалось, ты не нуждаешься в жалких деньгах Джейкобсона.

— Я… хм… они мне не нужны… Но если бы я хотела… гипотетически… Ты могла все испортить… В теории, — заплетающимся языком проговорила я.