Алана Инош - Ты

— Едрить твою в бедро!

Две других бабули посмотрели на неё удивлённо.

— Вот я чукча, — выругала себя вязальщица. — Я весь ряд изнаночными прошпарила! Распускать придётся. А вы кончали бы языками чесать, уже тошно слушать, как вы одно и то же перетираете. Вкатили бы вам по уколу, чтобы вы хоть ненадолго замолчали!

Диспут прекратился — очевидно, временно: истина не была установлена. Буддистка сложила пальцы в мудру и ушла в медитацию, а религиозная бабуля прочитала молитвы из чёрного потрёпанного молитвенника, зевнула, перекрестив себе рот, и улеглась. Вскоре послышался её смачный, булькающий храп.

— Вот высвистывает, — усмехнулась вязальщица. — Сейчас выспится, потом всю ночь будет ворочаться да охать...

В общем, у меня были весьма интересные соседки, но я в душе предпочла бы отдельную палату.

Но злоключения только начинались. Когда набожную бабулю выписали, на её место легла новая — кругленькая, как колобок, и очень беспокойная. Это была очень симпатичная бабуля, общительная и весёлая. Мудра (так я прозвала буддистку), потеряв свою прежнюю оппонентку в религиозных диспутах, попыталась выяснить верования новой соседки, но Колобок не проявила склонности ко всякого рода спорам: она была сторонницей мира и дружбы и отнеслась к увлечению буддистки мудротерапией с доброжелательным любопытством, задавала вопросы и слушала ответы и объяснения с искренним интересом. Любознательность Колобка понравилась Мудре, и она сделала её слушательницей своих проповедей. Вязальщица, или, как я про себя окрестила её, Петелька, нашла в новой соседке сестру по спице, если можно так выразиться: Колобок взяла с собой в больницу большие мотки шерсти и начатую работу. Если Петелька вязала какой-то нескончаемый балахон, то Колобок трудилась над детской шапочкой.

— Хоть какая-то польза будет от того, что я здесь проваляюсь, — пояснила она оптимистично. — Вот, внучке шапочку свяжу. Да ещё варежки с шарфиком нужно будет.

Колобок оказалась обладательницей могучего храпа. Нам стало известно об этом её таланте в первую же ночь, когда она затянула оглушительную арию через десять минут после отбоя. Когда мы ложились спать, она сообщила нам, что немного храпит, но Петелька ответила, что её предшественница тоже храпела, так что мы к этим звукам привычны.

— Ну хорошо, раз так, — сказала Колобок. — Но если вам будет мешать, толкните меня в бок, не стесняйтесь.

Но оказалось, что выражение "немного храпит" было слишком слабым в отношении звуков, издаваемых Колобком во сне. Она храпела не просто так, а артистично, с оперными интонациями, так что храп её предшественницы, Богомолки, казался тихим сопением. В шоке была не только я, но и Мудра с Петелькой.

— Как же мы спать-то будем? — послышался Петелькин шёпот.

— Да, у этой храп даже помощнее, чем у Никитичны, — заметила Мудра.

— Никитична по сравнению с ней — просто тихоня, — согласилась Петелька.

Некоторое время мы восхищённо слушали, поражаясь, как такая с виду небольшая и безобидная бабулька могла обладать таким поистине громовым шаляпинским басом. От её храпа дрожали стёкла, и я искренне опасалась того, что они могли треснуть. Было ясно, что под такое музыкальное сопровождение заснуть нам не удастся, и Петелька предприняла попытку как-то прекратить шумы. С тяжким кряхтением она села в постели, долго шарила своими сушёными старушечьими ногами по полу в поисках тапочек, подкралась на цыпочках к Колобку и деликатно постучала по её плечу пальцем.

— Ээ, извините...

Ответом был оглушительный взрыв храпа:

— Грррррхррррргхгхг!.. ("Достиг я высшей власти. Шестой уж год я царствую спокойно..." [5] ария царя Бориса из оперы М. Мусоргского "Борис Годунов" )

— Да вы посильнее, — посоветовала Мудра. — Нечего деликатничать.

Петелька аккуратно потрясла Колобка за плечо, и та проснулась.

— Храплю, да? — пробормотала она сонно. — Сейчас...

И она перевернулась на бок. Петелька вернулась к своей койке, долго взгромождалась на неё, кряхтя и охая так, будто от усилий вот-вот рассыплется на части, потом наконец улеглась и затихла. Настала сладостная тишина, и мы, наслаждаясь ею, уже успокоились, но, как выяснилось, слишком рано. Через пять минут с кровати Колобка послышалась новая ария.

— Ну вот, — пробурчала Мудра. — Опять эта музыка. Она и на боку храпит не хило.

Мы полежали несколько минут, не решаясь опять разбудить Колобка. Наконец Петелька сказала:

— Нет, это невыносимо... Невозможно спать. Попробуйте вы.

Во второй раз перевернуться на другой бок Колобка просила Мудра. Колобок перевернулась, и на несколько минут стало тихо. Мы попытались как можно скорее уснуть, но нам это не удалось. И на другом боку Колобок так же потрясала наши уши децибелами. Через пятнадцать адских минут настала моя очередь, и я попросила Колобка перевернуться, но особого эффекта мы не дождались: наша новая соседка была неисправимая храпунья.

— Что же делать? — спросила Петелька. — Она во всех положениях храпит!

— Турбина самолёта и та тише, — проворчала Мудра.

Исчерпав все средства, мы лежали в отчаянии. Но оказалось, что не только нам мешал громовой храп: в двух соседних палатах, справа и слева от нашей, тоже не спали. В нашу дверь осторожно постучались, и вкрадчивый женский голос спросил:

— Извините, а можно храпеть как-нибудь потише? Невозможно спать.

— Мы сами маемся, — ответила Петелька. — Мы уж просили её перевернуться, уж по-всякому... Ничего не помогает, всё равно храпит.

— Хрррэээээхррхррхррр! — подтвердила Колобок. ("Из-за острова на стрежень, на простор речной волны...")

— Вот, слышите? — развела руками Мудра.

— Прекрасно слышу даже через стенку, — ответила женщина из другой палаты. — И не я одна. Может, вы её ещё раз попросите?

— Да уж просили — не помогает, — вздохнула Петелька. — А по сто раз за ночь будить человека как-то неловко.

— Но это же ужас, — сказала женщина. — Мы же всю ночь не уснём.

"Коня! Коня! Корону за коня!" — восклицал король Ричард III в одноимённой пьесе Шекспира, а я была готова вскричать: "Полцарства за беруши!" После двухчасовых мучений Петелька пошла жаловаться дежурной сестре. Та пришла, послушала рулады Колобка и развела руками:

— Ничем помочь не могу, свободных мест нет. Терпите как-нибудь.

— Вы тогда выдали бы нам затычки для ушей, что ли, — попросила Мудра.

— У нас их нет, — ответила сестра. — Да если бы и были, то вряд ли существенно помогли бы.

— И ничего-то у вас нет! — проворчала Петелька. — Как всегда... Ну, тогда сделайте нам хоть дополнительный укол, чтобы уснуть.

— Не положено: будет передозировка, — отрезала сестра.

Таким образом, мы были обречены слушать эту "оперу". Мудра посоветовала нам попробовать абстрагироваться, но сделать это оказалось очень непросто. Уснуть нам удалось только под утро: Колобок проснулась очень рано, в четыре часа, и до подъёма в полседьмого просто лежала. Эти два с половиной часа тишины промелькнули, как одна минута.