Нэнси Холмс - Взрослые девочки

— Разумеется, — ответила Алия.

Он даже не протянул ей руки. Она тоже боялась проявить свои чувства.

Алия распорядилась, чтобы накрыли столик в комнате с изумрудами. Ей показалось, что роскошь этого помещения идеально соответствует их воссоединению.

Она тщательно оделась. Балмэн прислал ей вечернее платье из белоснежного шелка, идеально подходящее под бриллианты.

За ужином Баракет ни словом не обмолвился о том, где пропадал целых два месяца. Он говорил с Алией так, словно они расстались сегодня утром. После кофе она решилась спросить:

— Баракет, ты знаешь, что произошло с Энтони?

— Узнал только сегодня от Тарека, когда он забирал меня из аэропорта. А что?

— Это ты его убил?

— Зачем? После того как он все рассказал, в этом не было ни малейшего смысла. Пойдем, пора спать.

Алия встревожилась. Это был совсем другой Баракет — чужой и настороженный. Ей постоянно казалось, что он ее проверяет, ждет, когда она ошибется. Одна надежда, что хоть постель вернет прежние отношения. Хорошо бы.

Баракет вошел в спальню в халате. В руках он держал поднос, на котором стояла бутылка ракии. Вот и отлично, подумала Алия: первый раз в жизни ей по-настоящему захотелось выпить. По крайней мере удастся согреться и растопить возникший между ними лед. Она вернет возлюбленного при помощи ласк — когда-то же она завоевала его таким способом. Пришло время все повторить. Он никогда не мог перед ней устоять. Сейчас перед ней был посторонний, но через несколько минут в нем проснется человек, которого она знает и любит, ее муж, ее любовник. Она сделала внушительный глоток.

Баракет исполнял свой супружеский долг, не позволяя ей даже пошевелиться, чтобы доставить ему удовольствие. При этом он говорил ей вещи, которые Алия никогда прежде от него не слышала. Грубые, резкие слова, пошлости и гадости. Она чувствовала, что его переполняет ненависть. Он любил ее так, словно хотел заразить этим отравленным чувством. Ей не удавалось к нему прикоснуться, почувствовать его, приласкать. Он был груб, страшен и ненасытен. Завершив акт животной страсти, он влепил ей мощную пощечину. Алия закричала — больше от испуга, чем от боли, — и он ударил ее еще раз, гораздо сильнее. Затем вылез из постели и голый побрел в ванную.

— Баракет, не уходи! — крикнула вслед Алия. — Помнишь, как я просила тебя остаться в Париже? Это ничего, что ты меня ударил, ничего. Делай что хочешь, только не оставляй меня одну. Пожалуйста, не уходи. Я так хочу, чтобы мы были вместе, чтобы все было как раньше…

Баракет вернулся и схватил ее за горло. Алия едва не задохнулась. Потом железная хватка ослабла, и она рухнула на пол, при этом ударилась головой об угол стола и потеряла сознание.

Алия не знала, сколько прошло времени, прежде чем она пришла в себя. Голова ее была разбита, из раны на виске текла кровь. Алия с трудом поднялась на ноги и побрела в ванную. Все вокруг кружилось, перед глазами стоял туман. Она открыла кран с горячей водой и подставила тело под мелкие сильные струйки, вымыла волосы и осмотрела разбитую голову. Все тело было в синяках. Вспомнилось, как яростно он щипал ее за бедра, как больно кусал шею и грудь.

Алия не испытывала ни боли, ни гнева. Значит, теперь у них будет вот так. И ничего с этим поделать нельзя. Сказка закончилась.

Избиения продолжались. Алия терпела, никому не жаловалась и, лишь когда боль становилась нестерпимой, тихонько плакала.

Уже выработалась определенная схема. Каждый раз за тем, когда Баракет предлагал поужинать вдвоем, следовали побои. Они довольно часто выезжали. В эти дни Баракет становился таким же, как прежде: заботливым, ласковым мужем. Алие приходилось делать вид, что в их жизни ничего не изменилось. После ухода гостей он всегда провожал ее до дверей спальни и никогда не оставался на ночь. Зато если они ужинали вдвоем, Алия могла быть уверена, что ночью повторятся издевательства.

В ее жизни появился страх. Избиения становились все более жестокими и изощренными. Она никому не могла рассказать о происходящем. Баракет между тем стал умнее и бил только по телу, которое всегда можно прикрыть одеждой.

Большую часть времени Алия проводила дома, нервы ее начали сдавать. Она не могла заставить себя позвонить Яну, хотя ужасно по нему тосковала. Дельфина и Кеннет находились в Париже, Камилла и Джереми укатили по делам в Калифорнию. В некотором смысле ей было даже легче — никто не тревожил. Ну что толку, если она кому-нибудь пожалуется? Все равно это скоро закончится. Баракет поймет, как она его любит и что она уже давно расплатилась за свой незначительный проступок.

Между тем привычная схема издевательств изменилась. Однажды вечером Баракет защелкнул все потайные замки в изумрудной комнате и повернулся к жене. В руках у него был хлыст. Никогда раньше Баракет не прибегал ни к каким инструментам. Он оглушительно щелкнул хлыстом, вначале просто пугая ее, а потом принялся нещадно стегать по грудям, причиняя невыносимую боль. Неожиданно Алия поняла, что ей не выбраться живой из этой комнаты. От этой мысли ей даже стало легче. По крайней мере закончатся ее страдания.

— Прекрати! — завизжала она, поражаясь силе своего голоса. — Хватит! Прекрати!

Никогда раньше она не сопротивлялась и не противилась пыткам. Сегодня он довел ее до предела. Несмотря на истеричный крик, Алия полностью отдавала отчет в своих действиях. Она слишком любила этого человека, чтобы позволить ему превратиться в скотину. Она сорвала с себя вначале платье, потом всю остальную одежду. Теперь на ней не было ничего, за исключением канареечного бриллиантового ожерелья и таких же сережек — последнего подарка Баракета, который он сделал неделю назад. Когда начались регулярные побои, он стал покупать ей огромные вульгарные украшения. Иногда она находила их в ванной, иногда утром на ночном столике. Ни разу подарок не сопровождался запиской или открыткой. Она тут же надевала украшения на себя, но он этого не замечал. Жестокое отношение Баракета к жене принесло немало дохода парижским и лондонским ювелирам. Алия, в свою очередь, поражалась тому, как изменился его вкус. Все, что он дарил ей раньше, отличалось изысканностью и совершенством. Потом Алия поняла, в чем состоит его замысел: он перепрятал изумруды, а комнату, чтобы она не казалась пустой, наполнял дешевыми уродливыми камнями. Как-то раз он злобно процедил:

— Изумруды больше не твои. Но ты по-прежнему принадлежишь мне и будешь носить все, что я тебе прикажу.

Баракет опустил хлыст, прислонился к стене и сложил руки на груди. На губах его играла зловещая улыбка. «Посмотрим, что ты задумала, девочка».

Она расстегнула застежку колье, потом сорвала сережки и швырнула все ему под ноги.