Мириам Рафтери - По вине Аполлона

Виктория открыла глаза, по губам мелькнуло подобие улыбки.

– Тейлор, – тихо проговорила она знакомым высоким голосом.

Стоявший за мной Натаниэль вышел вперед и встал перед кроватью на колени.

– Я здесь, Виктория, – тоже очень тихо сказал он, обнимая ее.

Она широко раскрыла глаза. Она не помнит его, подумала я, чувствуя неприятную пустоту в желудке. Да и как она может его помнить? В конце концов прошло восемьдесят три года с тех пор, как она видела его в последний раз, незадолго до землетрясения, во время которого он исчез.

– Натаниэль, – прошептала она. Потрескавшиеся губы сложились в улыбку. Она подняла руку и провела пальцами по его лицу. – Я всегда знала, что ты вернешься.

Отдавала ли она себе отчет в том, что говорит, или она думала о другом Натаниэле, том, который погиб при аварии самолета? Я не могла с уверенностью ответить на этот вопрос, но почему-то это вдруг перестало иметь значение.

Следующие слова Виктории показали, что она в здравом уме, по крайней мере, в данный момент.

– Я назвала своего первенца Натаниэлем, – она задумчиво вздохнула. – Я следила за тем, чтобы после твоего исчезновения в семье всегда был Натаниэль Стюарт. Поскольку ты был единственным наследником мужского пола, я настояла, чтобы мой первенец носил мою девичью фамилию, хотя это и вызвало целый скандал. – В ее глазах промелькнула искорка. – Антонио, упокой Господи его душу, потакал мне во всем. Он ознакомил меня с делами компании, так что я смогла руководить ею. С тех пор «Уэствинд шипинг» переходила к старшему ребенку в семье, – она замолчала, словно ей нужно было восстановить дыхание.

Натаниэль сжал ее руку.

– Не утомляйся. У нас впереди много времени.

– Как раз времени у нас не много, – ее выцветшие глаза на мгновение вспыхнули и снова погасли. – Мой старший сын погиб во вторую мировую войну. Он был летчиком-истребителем. Какое-то время компанией руководила его дочь. Но потом она развелась с мужем и уехала в Европу, а руководство компанией вял на себя ее сын, мой правнук, Натаниэль Стюарт III. Но после того как самолет компании, на котором он летел, упал в море…

– Самолет компании? «Уэствинд» – это же судоходная компания, – перебил ее Натаниэль.

Виктория прикрыла глаза.

– Ты всегда был таким непреклонным, Натаниэль. Времена изменились, и мы изменились вместе с ними. Сегодня «Уэствинд» – авиационно-транспортная компания, хотя у нас имеется и некоторое количество грузовых судов. Так вот, его самолет, как я уже говорила, потерпел крушение. После этого я собрала все его личные бумаги и убрала их вместе со своим завещанием. Сейчас много говорят о карточках социального страхования и всем таком прочем, и я решила, что тебе понадобится какое-то доказательство для установления личности, если ты когда-нибудь вернешься.

– Ты знала, что я могу вернуться? – Натаниэль, казалось, не верил своим ушам.

– Да, конечно, – ответила Виктория таким тоном, словно говорила об опоздании поезда. – Как я сказала, после гибели правнука все дела компании снова свалились на меня. Но мне недолго осталось жить. Я молила Бога, чтобы появился кто-нибудь, кто взял бы на себя руководство компанией, по крайней мере, до совершеннолетия Вики.

Натаниэль посмотрел ей прямо в глаза.

– Ты уверена, что хочешь именно этого?

– О да. Совершенно уверена. Ну а теперь, Тейлор, пора тебе узнать, чем кончается моя история.

– Кончается?

– Ну да. Видишь ли, когда я была ребенком…

– Виктория, какое отношение рассказ о твоем детстве может иметь ко всему происходящему? – перебил ее на правах старшего брата Натаниэль с ноткой нетерпения в голосе.

Она подняла руку.

– Помолчи и ты узнаешь. Так вот, когда я была маленькой девочкой, я часто играла в куклы на чердаке.

Натаниэль задумчиво потер подбородок.

– Да, я припоминаю.

Дрожащим голосом она продолжала:

– Однажды – мне тогда было года четыре или чуть больше, – когда я по своему обыкновению там играла, началось землетрясение.

– Я помню это землетрясение, – Натаниэль нахмурился. – Все тогда с ног сбились, разыскивая тебя, а ты объявилась примерно через час после землетрясения. После этого ты больше ни за что не хотела играть на чердаке, и я построил для тебя кукольный домик.

Я вдруг догадалась, что мы услышим дальше.

– Я выбежала с чердака, – продолжала Виктория, – все вокруг выглядело как-то странно. Я побежала в свою комнату, по крайней мере это должна была быть моя комната, но все в ней было мне незнакомо. Тогда я залезла на скамеечку у окна, выглянула и увидела свадьбу.

– Свадьбу? – переспросила я. По телу у меня вдруг стало распространяться тепло.

– Это было так красиво, – голос Виктории становился тише, я чувствовала, что она переносится в какой-то свой мир. – Все происходило в беседке, посреди цветника. Натаниэль был очень красивым женихом, а ты, Тейлор, – очаровательной невестой.

– Я? – щеки у меня запылали. Я опустила голову, но Натаниэль успел заметить, как я покраснела.

– Ну да. – Виктория прикрыла рот рукой, пряча зевок. – Дорогая, становится поздно. В общем, я ничего не понимала, сад был полон незнакомых людей, и я очень испугалась. Поэтому я побежала назад на чердак, забыв даже взять свою любимую куклу, а когда вспомнила, уже ничего нельзя было сделать.

– Кукла в красном платье из набивного ситца, – сказала я, вспомнив разговор, который состоялся у нас однажды в кукольном домике.

– Да, та самая. Я пряталась на чердаке не знаю сколько времени, и только последний толчок привел меня в чувство.

Натаниэль уставился на нее, потом на его лице появилось понимающее выражение.

– Ты хочешь сказать, что ты…

Виктория удовлетворенно улыбнулась и наконец закрыла глаза.

– Да. Побывала в будущем. Прошло много времени, и я убедила себя, что все это мне приснилось. Но когда я встретила тебя, Тейлор, когда ты прибыла на свадьбу моего брата с этой кретинкой Пруденс, я поняла, что где-то история отклонилась от правильного пути и что ты та женщина, которой предназначено стать женой моего брата.

Она не помнит, потрясенно подумала я, что я знала ее раньше, что она была старой и обезображенной шрамами, не помнит, как диктовала мне свои мемуары в грязной пропыленной квартире… не помнит, потому что все изменилось и ничего этого не было.

– Боже мой, Виктория, – голос Натаниэля прервал мои размышления. – Почему ты мне раньше об этом не сказала?

– Ты бы никогда мне не поверил, – ответила она, и голос у нее был такой слабый, что я едва расслышала ее следующие слова. – Но теперь вы здесь, вы оба, и я наконец смогу отдохнуть спокойно, зная что все так, как оно и должно быть.

Я потянула Натаниэля за рукав и шепотом сказала, что оставлю его на несколько минут наедине с Викторией. Затем, сглотнув подступивший к горлу ком, сжала руку старой женщины и, наклонившись, поцеловала ее в мягкую, как кожа на старой перчатке, щеку.