Юна-Мари Паркер - Богачи

Гарри открыл дверь в спальню Морган и оцепенело застыл на месте. За туалетным столиком сидела его жена в розовом пеньюаре и расчесывала перед зеркалом волосы.

— Морган! — воскликнул он.

Женщина вскрикнула и обернулась. Она не сразу нашлась, что сказать, но через миг уже улыбалась.

— О Гарри! Как вы меня испугали!

— Тиффани! Боже мой! Я в первый момент принял вас за Морган. Мне и в голову не пришло… — Гарри вдруг замялся и смущенно покраснел, вспомнив двусмысленные обстоятельства, при которых они виделись в последний раз. — Вы знаете, что Морган в клинике?

— Да. Как она?

— Боюсь, ей придется пробыть там какое-то время. Я чувствую себя ужасно виноватым перед ней. Тяжелее всего она восприняла новые подробности, связанные с рождением Дэвида, потому что до последней минуты рассчитывала с его помощью удержать меня. Я так рад, что вы приехали за малышом.

— Да, я тоже. Я очень боялась, что вы передумаете, этим и объясняется моя поспешность.

— Тиффани, вы единственный человек, который имеет на Дэвида право, поэтому никто не будет чинить вам никаких препятствий. Он милый мальчик, я к нему очень привязался и буду скучать без него, но с вами малышу будет лучше.

— Я только что была в детской и провела с Дэвидом больше часа. Не могу дождаться, когда он будет принадлежать только мне. Я велела няне собрать его вещи.

— Когда вы летите обратно?

— Завтра утром. — Тиффани отложила щетку для волос и стала укладывать косметичку.

— Оставайтесь на ночь здесь. Я переночую у Элизабет и прикажу Дункану отвезти вас рано утром в аэропорт.

— Спасибо, Гарри. Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность… Мне нужно сказать вам одну вещь. Не знаю, представится ли еще когда-нибудь такая возможность. Я искренне сожалею, что так все вышло. Мы с Морган причинили вам огромную боль… доставили массу неприятностей. Мне крайне неловко, и я хотела бы принести вам свои извинения.

Гарри внимательно смотрел на молодую женщину, сидящую перед ним, которая до удивления походила на Морган и в то же время не имела с ней ничего общего. Мягкость и добросердечие Тиффани являли разительный контраст бездушной красоте и эгоизму ее сестры.

— Ну что ж… — Гарри смущенно кашлянул. — Теперь все позади. Я женюсь на Элизабет, осуществив наконец свою давнюю мечту. Вы вновь обретете своего сына. Что касается Морган… — он тяжело вздохнул. — Боюсь, бедняжке придется заново выстраивать свою жизнь. Не сомневаюсь, что у нее это получится. Морган обладает сильным характером и непреклонной волей.

— Что верно, то верно, — ответила Тиффани. — Беда в том, что в ней уродливо сочетается эгоцентризм шестилетнего ребенка и хищническая хватка прожженной женщины.

— Тиффани, я вот о чем подумал… не будет ли лучше, если Морган по выходе из клиники поживет какое-то время в Штатах?

— Вы полагаете, что оставаться в Лондоне ей ни к чему? — мгновенно оценила его идею Тиффани. — Пожалуй, вы правы. Она может поселиться на первое время в Саутгемптоне, отдохнет там, побудет под наблюдением психоаналитика.

— Вы, американцы, необычайно привержены таким вещам, — улыбнулся Гарри. — Мы к услугам психологов стараемся не прибегать.

— Морган понадобится серьезная помощь, чтобы оправиться после тяжелейшей душевной травмы. Разумеется, семья не оставит ее без заботы и внимания. Но как же обойтись без профессиональной поддержки? Ведь бракоразводный процесс станет настоящей трагедией для нее, непереносимым ударом по чувству собственного достоинства.

— Но другого выхода нет, Тиффани. Я пытался…

— Я ни в чем не виню вас, Гарри.

— Могу я задать один вопрос?

— Разумеется.

— Для меня остается загадкой, почему вы согласились родить ребенка для Морган. Чем вы руководствовались, когда решились на это?

— В двух словах не объяснишь, Гарри. Столько воды утекло с тех пор… Одно могу сказать, я счастлива, что теперь сын со мной, — с гордостью ответила Тиффани.

— А его отец? — Гарри покраснел, осознав бестактность своего вопроса. — Простите, я не имел права спрашивать.

— Все образуется, Гарри. Но об этом тоже в двух словах не расскажешь, — с улыбкой отозвалась она.

На следующее утро Тиффани усаживалась в «роллс-ройс» с маленьким Дэвидом на руках. Перкинс и няня стояли поодаль, в то время как Гарри, спозаранку вернувшийся от Элизабет, суетился вокруг отъезжающих.

— Вы уверены, что все будет в порядке? Вам удобно? Вы ничего не забыли? — не унимался он и изводил Тиффани своей заботой.

Тиффани крепко прижимала к груди сына и улыбалась в ответ.

— Не волнуйтесь, Гарри. Все будет хорошо. Няня дала мне расписание его кормлений, все необходимое у меня с собой, — она кивнула на дорожную сумку с пеленками и погремушками.

— Прекрасно! — Гарри оказался по пояс в машине и ласково погладил малыша по головке. — Будь молодцом, Дэвид!

— Спасибо, что позволили забрать его, — ответила она.

— Незачем меня благодарить. Сын должен жить с матерью. Именно поэтому… когда я узнал… Ну, ладно, удачи вам и счастливого пути! — с этими словами Гарри развернулся и ушел в дом, ни разу не оглянувшись на прощание.

Автомобиль тронулся, и Тиффани с грустью подумала о том, что Гарри никогда не суждено приласкать собственного ребенка.

В то же утро в одной из лондонских газет появилась фотография Морган и Гарри, сделанная в день их бракосочетания, и небольшая заметка под заголовком «Счастливые времена кончились», в которой сообщалось, что графиня Ломонд оказалась в клинике короля Эдуарда VII вследствие ссоры с сестрой, модельером Тиффани Калвин, прилетевшей из Лос-Анджелеса в Лондон, чтобы забрать своего ребенка. Граф Ломонд при этом категорически против отъезда сына из Англии.

Как обычно, пресса немножко исказила события.

Морган лежала в белой палате с высоким потолком и старинными овальными окнами, пребывая то в наркотическом сне, то в депрессии. Ледяное отчаяние и полная апатия парализовали ее волю. Время от времени у Морган появлялось ощущение, что она летит в бесконечную черную пропасть. Тогда глаза ее наполнялись слезами беспомощности, а сердце замирало в груди от страха. Она не находила в себе сил вырваться из плена мрачных мыслей и благословляла таблетки, которые повергали ее в спасительное забытье.

В один злосчастный миг она превратилась из блистательной, всеми любимой графини Ломонд в никому не нужную Морган Калвин, у которой нет ни достойного прошлого, ни надежд на будущее. Можно ли найти утешение в привлекательной внешности и капитале отца, если двери в сказочный мир, где она недавно купалась в лучах славы, раз и навсегда захлопнулись перед самым ее носом!

Расставаясь с Гарри, она должна проститься с балами в Букингемском дворце, открытием парламентских слушаний, на которых она присутствовала в алой бархатной мантии, украшенной графскими регалиями, с королевскими скачками, поло в Виндзоре, обедами в Мэйфаре и приемами в Бельгравии. Всему конец. Список потерь можно продолжать до бесконечности. Но главное, не будет охотничьего сезона в Шотландии и вечеринок на площади Монпелье. Все в прошлом.