Наталия Орешкина - Орешкина Наталия

Ленка купила диск с порнухой и тщательно изучила, как делают минет. Потом выловила одного из Антоновых друзей и весьма непрозрачно намекнула на желание с ним уединиться. Ну, и, недолго думая, применила вновь обретенные знания на практике. Если признаться честно, ей было противно, но ослиное упрямство, подогретое жаждой мести, вдохновило ее на сей «подвиг». Предмет ее усилий продержался невероятные тридцать секунд, но, однако, решив проявить чудеса героизма, попытался довести ее до оргазма. Ленка, понимая, что все его попытки ни к чему не приведут, скопировала стоны женщины все с того же диска, и наивный балбес, поверив в свои таланты, оставил ее в покое.

На следующий день она специально прошла мимо парней, и, конечно же, Антон не удержался:

— Лен, может, еще перепихнемся, девственности я тебя лишил, так чего тебе терять?

— Тошенька, — промурлыкала Ленка, называя его именем, которое он терпеть не мог, — любовник из тебя никакой, если ты даже девственницу от женщины отличить не можешь.

— А откуда же кровь?

— Да, может, ты свой крошечный писюлек об койку натер? Ну, или молнией от штанов прищемил? И немудрено, такую крохотульку не заметить, — ухмыльнулась она, а потом, повернувшись к Антонову другу, сказала: — Ты был просто великолепен, милый, надо как-нибудь повторить.

Парень, зардевшись от похвалы, ответил:

— Ты сама лучше всех. Просто волшебница.

Этим поступком она, конечно, унизила Антона, но заработала себе репутацию доступной девчонки. И если бы она знала, что буквально в тот же вечер, когда она осуществила свою месть, Антона изобьют чуть ли не до полусмерти, она бы еще подумала, стоило ли то, что она сделала, того, что получила. Тем более позже, когда Антон вышел из больницы, причем так никому и не сказав, что с ним случилось, его семья переехала в другой район города, и с Ленкой они больше ни разу не пересеклись. Но когда ты понимаешь, что от тебя парням нужно лишь одно, цинизм становится единственной защитой. Только в вечных стремлениях вернуть в свою жизнь что-то хорошее и настоящее она опять свернула не на ту дорожку. Что-то исправлять было поздно, и единственная, кто могла ей сейчас дать дельный совет, наверняка спит в любящих объятьях своего мужа. А вот она, Ленка, стоит у окна и глядит на парня, к которому ее необъяснимо тянет и с которым ее ничто не ждет. И даже если ей удастся сделать из него человека, сделает она это для другой. Оставшись опять на обочине чужого счастья. Только теперь уж она не будет вмешиваться, ну, во всяком случае, она на это надеялась.

Захотев попить, Зойка встала и подошла к окну, у которого стоял столик с кувшином. Наливая воду, она выглянула в окно и усмехнулась:

«Неужели Ленка этого не видит?»

Сзади ее обхватили такие знакомые и ласковые руки любимого.

— Что ты такого интересного там увидела?

— Сам взгляни.

— Это кто?

— Лешик, ну чего ты тупишь-то? Мишка, конечно.

— Твою мать! И как же он еще не в Ленкиной постели?

— Да потому, что он стратег. Не удивлюсь, если скоро Ленка у него из рук есть будет.

— А чего же он столько ждал-то?

— Он мне не исповедовался. Но, не сомневаюсь, причины были.

— Ей-богу, он смертник, если с ней связался.

— Поживем — увидим, — зевнула Зойка. — Пошли спать.

— Милая, тебя не тошнит?

— Нет, а что?

— Не могли бы мы поспать попозже?

— А ты не устал?

— Скоро узнаешь. — И Леха многозначительно пошевелил бровями.

Ленка проснулась оттого, что кто-то настойчиво тряс ее за плечо. С трудом разлепив глаза, она увидела Зойку.

— Зой, ты чего? Рано же еще, — хриплым со сна голосом проворчала она и попыталась опять заснуть.

— Лен, кончай дрыхнуть, в городе выспишься. Пойдем, я тебе что-то покажу.

— Че, новый сорт картошки посадили? — буркнула Ленка, все же начиная вставать.

— Нет, намного интересней. Шевелись, соня!

— Зой, а че, Леша успокоился?

— В каком смысле?

— Ну, ты вон какая активная, сразу видно всю ночь спала, — подколола Ленка.

— Ага, размечталась. Скорее кролики станут импотентами.

— Убийственное зрелище. — Ленка изобразила на лице крайний ужас.

Зойка свалилась рядом с ней на кровать, и они, как когда-то, лежали рядом, хохоча до слез.

Дверь открылась, и в нее заглянули мужчины с одинаково удивленными выражениями на лицах.

— Как думаешь, это заразно? — спросил у Мишки Леха.

— А кто его знает? Надо бы водочки для обеззараживания и профилактики булькнуть, — ответил Мишка.

Зойка отреагировала моментально:

— Я вам обеззаражусь. Вам ехать скоро, да и нам, Лешик, тоже надо в город завтра.

— Зой, ну че ты за эту работу цепляешься? Сидела бы дома, отдыхала.

— Да если я дома буду сидеть, то с ума сойду от твоей заботы. Будь твоя воля, ты даже ложку не разрешил бы мне брать.

Так, наблюдая за легкой перепалкой супругов, Ленка и Мишка спустились на кухню перекусить. Зойка с Лехой, дойдя до нее, уже закончили спор легким поцелуем, и наверняка бы на этом дело не кончилось, но присутствие гостей все же сдержало их от более откровенных ласк, хотя блеск страсти в их глазах был виден даже слепому. Выйдя за околицу, они по довольно торной тропинке подошли к реке. Над водой плавала легкая дымка тумана, капли росы хрусталиками переливались в розоватых лучах восходящего солнца, а тишину нарушал только легкий плеск волн.

Вдруг откуда-то из камышей раздался непонятный шум, что-то вроде шлепков. Все повернулись на звук и увидели пару лебедей, выплывающих из зарослей. Они хлопали крыльями, разминаясь после ночного отдыха.

— О-о-о, — благоговейно протянула Ленка. — Как красиво.

— Это еще не все, — сказала Зойка. — Глядите.

И тут из соседних камышей выплыла еще одна пара и присоединилась к первой.

— Вторая пара появилась только в этом году, — пояснил Леха и многозначительно переглянулся с Зойкой, которая незаметно кинула ему, соглашаясь.

— Давайте не будем их тревожить, — тихо сказал Мишка, и все компания согласно повернула к дому.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, дав им обещание как-нибудь еще приехать и обменявшись напоследок телефонами, Ленка и Мишка уехали.

Ленка звонила и барабанила в Мишкину дверь, крича при этом:

— Открывай! Я тебя все равно выловлю! Обещал соблюдать договор, а сам — в кусты! Не выйдет!

Дверь распахнулась, на пороге стоял Мишка, протирая спросонья глаза и зевая.

— Че визжишь, как поросенок, — недовольно проворчал он.

— А где тебя всю неделю носит?

— По делам ездил, я же к твоей ноге не привязан. У меня своя жизнь есть. Ты же гуляешь, где хочешь, и я не спрашиваю у тебя отчетов.

— Да я больше полугода, как монашка, живу, еще на хлеб и воду перейти — можно постриг принимать.