Наталия Орешкина - Зойка

— Куда?

— Зайка, ну неужели ты думаешь, что я затеял какую-то гадость? Уверяю тебя, все будет в порядке.

Зойка послушно позволила закрыть себе глаза и последовала туда, куда ее подталкивал Леха, по мере продвижения до нее донесся плеск воды и тот самый аромат — только сильнее, — что шел от Лехи.

— Смотри, — сказал он, убирая руки.

Она оказалась в большой ванной комнате. Но осматриваться не стала, ее взор привлекла просторная ванна, наполненная водой, поверхность которой была покрыта пышной пеной и усыпана розовыми лепестками. На широких бортиках в изножьи и по бокам горели свечи, создавая интимную обстановку уюта и неги.

— Боже, — прошептал Зойка.

— Залезай и наслаждайся, а я пока перекусить организую.

— Лешик, у меня на голове больше земли, чем в цветочном горшке, если я сейчас туда так залезу, то вместо цветочной ванна станет грязевой.

— Если ты еще не заметила, тут есть душевая кабина — ополаскивай свою гриву, а потом отмокай. Тебе помочь?

— Сама разберусь. Иди.

— Тонуть будешь — зови на помощь, — сказал напоследок Леха, исчезая за дверью.

Зойка не стала больше ждать: ванна так и манила погрузиться в свою ароматную глубину и насладиться покоем и теплом. Быстро промыв волосы, она наконец осуществила задуманное. Ощущение блаженства окутало ее со всех сторон, но, только она прикрыла глаза, дверь отворилась, и вошел Леха. Оказывается, его сюрпризы еще не закончились. Он включил музыку, и по комнате поплыли томительные звуки блюза, а на бортик опустился бокал с вином.

— Расслабляйся, любимая, — прошептал Леха и, запечатлев на ее лбу легкий поцелуй, удалился.

То, как себя сейчас чувствовала Зойка, было, как в сказке, словно в тех заветных мечтах, осуществления которых желаешь в душе, но умом понимаешь их недосягаемость. Аромат роз кружил голову, как и вино, усталость, казалось, ушла в воду. Музыка унесла тоску, оставляя поле себя легкую печаль, а колеблющийся свет свечей словно согрел своей чувственной аурой. Сквозь музыку до нее доносилась Лехина беготня и громыхание. «Интересно, чего он там еще затеял? Господи, прямо не верится, что мне так с парнем повезло. С первого раза влюбиться в человека, отвечающего на твои чувства и стремящегося сделать все, чтобы ты это поняла».

Тут раздался стук в дверь.

— Надеюсь, ты не уснула? Пора заканчивать водные процедуры, — сказал, входя, Леха.

Зойка улыбнулась ему томной, разморенной улыбкой.

— Лешик, ты знаешь, какое ты сокровище? — промурлыкала она, начиная подниматься из ванной.

Лехе стало трудно дышать; по телу девушки сбегали струйки воды, оставляя на коже сияющие в свете свечей капли, дрожавшие живыми жемчужинами. А в его голове бродили мысли о том, как он губами снимает лепестки роз, прилипшие к ее телу. Она подняла руки, удерживая волосы наверху, от этого движения ее грудь поднялась, явив обалдевшему парню картину похлеще «Рождения Венеры» — куда там красотке Боттичелли до наших дам. Дрожащими руками он протянул ей полотенце.

— Зой, если я сейчас не уйду, то ужин так и не состоится. Вытрись и надень халат, вон на вешалке висит, а я тебя лучше в коридоре подожду, — враз осипшим голосом пробормотал Леха и вылетел из ванной.

Зойка, тихонько посмеиваясь над Лехой, тщательно вытерлась, чувствуя себя вернувшейся к жизни, надела купальный халат, явно принадлежащий парню, и вышла. Леха стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Он уже успел переодеться, но, как ни странно, не во что-то домашнее или спортивное, а в джинсы и футболку, казалось, обтекавшую его торс.

— Лешик, ты в порядке? — волнуясь, спросила Зойка.

— Да вот думаю в рэперы податься.

— Это с какой стати?

— Они штаны носят широкие, — с кривоватой улыбкой сказал Леха. — Не давят. — И посмотрел на себя вниз.

Зойка проследила за его взглядом — эрекция, как всегда, была на высоте.

— Лешик, такое ощущение, что он у тебя вообще не опускается.

— Очень смешно. Думаешь, приятно ходить с постоянным стояком, как пацан вчерашний? Ладно уж сейчас я тебя обнаженной увидел, а на кухне, когда ты раздевалась, то была вся взъерошенная и в грязи — та же история. Идем, может, за ужином отвлекусь.

Они прошли в гостиную, где был накрыт стол на двоих, и, надо сказать, умело накрыт. Горели в подсвечниках свечи; стояли столовые приборы; бутылка красного вина, обернутая салфеткой, ждала своей очереди; ваза с фруктами; хрустальные бокалы на тонких ножках; тарелочки с закусками и большое блюдо дымящихся спагетти с соусом.

— Ты это все сам приготовил? — удивилась Зойка.

— А ты видишь здесь еще кого-нибудь?

— Но когда ты успел?

— А че тут успевать-то? Долго, что ли, достать вино и фрукты в вазу положить? А в магазинах всякой-всячины в банках и упаковках полно: открыл, на тарелку положил и на стол.

— Но спагетти?

— У меня просто соус уже был готов, я спагетти отварил, полил разогретым соусом и все.

— Лешик, ты не сокровище.

— А кто? — обиделся Леха.

— Ты уникум. Таких, как ты, больше нет.

Леха просто расцвел от похвалы. Потом они ужинали, пили вино, рассказывая о себе, смеясь над нелепыми случаями, сочувствуя неудачам. Тарелки постепенно пустели, а вскоре и разговор сошел на нет. Они смотрели в глаза друг другу и никак не могли оторваться, ища и находя в глазах другого отражение собственных чувств.

Леха встал и приблизился к девушке, протянул руку, и она, не раздумывая, вложила в нее свою. И через мгновение оказалась в крепких Лехиных объятиях, осыпаемая нескончаемыми поцелуями. Она тоже потянулась к нему, обнимая и отвечая ему с неменьшей страстью. Леха подхватил Зойку на руки и куда-то понес. Через минуту они оказались в спальне. Одеяло на широкой кровати было откинуто в недвусмысленном приглашении, по всей комнате стояли стаканы со свечами, простыня была усеяна такими же лепестками, что плавали в ванной, и нежный их аромат, парил в воздухе легкой дымкой.

«И когда только успел?»- мелькнуло у Зойки на задворках сознания. Леха положил ее на постель и опустился рядом. Его руки скользнули под халат и стащили его с плеч, открывая взору нежную кожу, которую он начал покрывать легкими поцелуями, вызывая дрожь во всем Зойкином теле. Девушка потянулась к Лехе, но спущенный халат мешал, сковывая движения. Она недовольно завозилась, пытаясь избавится от «плена». Леха тут же помог снять халат, стремясь к ее ласкам не меньше, чем она — к его. Зойка нырнула руками под его футболку, потянув ее вверх, убирая преграду, мешающую касаться его тела, гладить напрягшиеся мышцы груди и плеч, пробежаться по спине, наблюдая, как он выгибается от удовольствия и его глаза темнеют от жажды обладания. Леха не просто ласкал ее, казалось, он совершал некий языческий ритуал поклонения женщине. Его касания были легкими и чувственными, он покрывал поцелуями каждый сантиметр ее тела, а его руки, казалось, не знали покоя, гладя, сжимая, исследуя. Зойкины руки скользнули к ремню, быстро справились с застежкой, пуговица джинсов тоже недолго сопротивлялась торопливым пальцам, а «молния» разошлась сама под давлением возбужденной плоти. Пальцы девушки двинулись внутрь и сжались вокруг напряженного до предела члена. Леха застонал и подался в кольцо ее пальцев, выражая без слов свое желание. Зойкина рука прошлась по шелковистой длине вниз, потом вернулась к вершинке, обводя головку, пробегая по рисунку вен, заставляя его вздрагивать от малейшего касания. Леха оторвался от девушки и быстро скинул остатки одежды, снова возвращаясь в ее объятья и прижимаясь к ней, давая ощутить всю силу своего желания. Зойка погладила твердые мышцы его живота и снова обвила пальцами член. Леха убрал ее руку.