Влада Орлецкая - Снегопад чудес

Бывает летом такое явление — грибной дождь. Ей же довелось наблюдать грибной снегопад. Не то чтобы с неба вместо снега, законного для первых чисел марта, падали сушеные подосиновики, подберезовики, белые и шампиньоны. Вовсе нет. Просто это действительно выглядело как-то необычно: ярко сияет мартовское солнце, по голубому небу разбрелись пушистые, как овечки-мериносы, беленькие облачка, а сверху летят крупные хлопья снега. Ну и как же это, скажите на милость, называется?

Будто в небесной канцелярии произошел сбой. Или сдвиг по фазе…

Сбой, по-видимому, был серьезный. Анна физически ощутила это на себе, потому что не далее как вчера строгая, но справедливая начальница Лариса Викторовна попросила ее написать заявление по собственному желанию. Хотя на самом деле желание это принадлежало руководству.

Анна, само собой, увольняться не собиралась. Даже в мыслях не было. В этой компании, занимавшейся производством пластиковых окон и прочих конструкций для дома, она работала секретарем. Пардон, офис-менеджером. Хотя, сказать по правде, ее функции мало чем отличались от секретарских. Она устроилась сюда семь лет назад, когда в городе только-только начал развиваться подобный рынок услуг. Как раз к этому времени она уже окончила педагогический университет. В школу после прохождения практики даже не тянуло, и она, пройдя секретарские курсы, стала подыскивать себе работу в коммерческих структурах. И нашла.

Платили немного, да и сама по себе должность не предполагала карьерного роста. Впрочем, Анна никогда в начальники над умывальниками особенно и не стремилась. Ей хотелось просто спокойно работать и получать стабильную зарплату. Вот и все.

Шефиня разговор об увольнении начала издалека.

— Анечка, милая, тебе уже двадцать девять лет. Должность офис-менеджера рассчитана на юных девушек, вчерашних студенток. Сколько же тебе можно быть девочкой на побегушках?

Бархатный голос Ларисы звучал так душевно, что Анна решила, будто начальница хочет предложить ей повышение или какую-то другую, более интересную должность. Девушке стало тревожно, но в то же время она ощутила прилив бодрости. В самом деле, даже не будучи карьеристкой, последнее время она уже стала тяготиться своим положением. Наверное, начальница тоже почувствовала, что ее секретарь, Анна Цветкова, созрела для серьезных дел.

Однако следующая фраза Ларисы буквально выбила у девушки почву из-под ног.

— Так что, Анечка, как это ни печально, нам придется расстаться с тобой.

— Но, Лариса Викторовна, за что вы меня увольняете? — пробормотала Анна, чуть не плача.

— Милочка, так складываются обстоятельства. С какой стати я, генеральный директор компании, должна давать тебе отчет в моих действиях?

Уже потом, когда Анна пришла за расчетом, кассирша Наталья сказала ей, по секрету, разумеется, что шефиня взяла на ее место свою племянницу. Обижаться и роптать было глупо. Оставалось только проститься со всеми, забрать с кухни посуду, достать из шкафчика лежащую в пакете сменную пару туфель и… уйти. Что она и сделала.

Хороший подарок преподнесла ей судьба в канун 8 Марта. У всех праздник, а Анне даже на корпоративную вечеринку не удастся сходить. Не положено. И отмечать не с кем. Все подруги давно замужем, празднуют дома в кругу семьи или в компаниях себе подобных, с мужьями. Такая вот «селяви» получается… Одна-единственная незамужняя, а точнее, разведенная подруга, Маша Хворостенко, и та была занята: она трудилась диспетчером в такси, и у нее как раз на 8 Марта выпадала смена.

Вообще-то у Анны был мужчина. Она познакомилась с Антоном Волгиным пять лет назад, но их встречи-свидания можно было пересчитать по пальцам. Он сразу объявил себя убежденным холостяком и всегда был с ней предельно честен. У него были другие женщины, Анна знала об этом, благодаря опять же его патологической честности. В целом Антон был неплохим человеком, веселым, легким, — просто семейные отношения его не интересовали. Как он сам говорил, я, мол, из-за этого не парюсь. Ни о каких детях, разумеется, речи также быть не могло.

Восьмого марта Антон позвонил ей и поздравил.

— Привет, Ань. С праздником тебя, — сказал он, когда Анна сняла трубку.

— Привет. Спасибо, Антош…

— Что-то у тебя голос кислый. Неприятности?

— Да… на работе. Меня уволили.

— Я же говорил, что твоя директриса Лариса — замечательная крыса.

— Ты приедешь сегодня?

— Нет, заяц, сегодня никак. Давай как-нибудь на днях, ладно?

— Ладно, — будничным голосом ответила Анна, смирившись со своей одинокой участью.

А что еще она могла ему ответить? Ведь они встречались все реже и реже.

Вероятно, у свободолюбивого Антона с каждым днем становилось все больше новых приятельниц, поэтому он приглашал Анну на свидание или же сам приезжал в гости только тогда, когда до нее доходила очередь.

Разговаривая с Антоном, девушка смотрела на себя в зеркало. У нее были длинные вьющиеся волосы неопределенного цвета — пепельные скорее всего. И такого же оттенка брови и ресницы. Это, конечно, не придавало ее лицу особой выразительности. Правда, хороши были большие серо-голубые глаза, и прибавляли обаяния милые веснушки на маленьком носике — уточкой. Иными словами, типичная девушка средней полосы…

Затем позвонила мама и тихонько, опасливым шепотком, чтобы не слышал отец, поздравила дочь с Международным женским днем. Девушка тоже поздравила мать, пожелала ей здоровья и, как водится, благополучия.

С отцом Анна уже давно была в ссоре. Вернее, он с ней. Его, как человека, воспитанного в домостроевских традициях, безгранично возмущал тот образ жизни, который вела дочь. Он специально купил ей квартиру в еще строящемся доме в районе Горского жилмассива, рассчитывая на то, что, имея подобное приданое, дочь быстрее выйдет замуж. Он даже подыскал Анне жениха, когда убедился, что она не в состоянии сделать это самостоятельно.

Владимир Яковлевич, отец Анны, был человеком властным и деспотичным. Нет, он за всю жизнь руки не поднял ни на мать, ни на обеих дочерей. Но тем не менее домочадцы постоянно испытывали дискомфорт, находясь рядом с ним. Он привык повелевать: в клинике, где занимал должность ведущего хирурга, а затем в своей фирме. Так что женщинам в этой семье рассуждать о своих предпочтениях, спорить или иначе выражать свои мысли было не принято. Все вращалось вокруг интересов Владимира Яковлевича. Анна всегда его боялась. Отец казался ей похожим на античного бога Юпитера.

Мать, Людмила Сергеевна, полностью потеряла себя как личность за долгие годы брака с этим человеком. А младшая дочь ее Яна как-то находила с ним общий язык — подлизывалась, проще говоря.