Ирина Щеглова - Уж замуж невтерпеж

— За чем? — не понял я.

— Сережа! — Жена вцепилась мне в локоть, зашептала: — Наверно, надо там тряпки какие-то забрать… Ну, постель, одеяла, подушки…

— А-а…

Настя удивленно крутила головой, ничего не понимая. Моя сестра наконец заметила ее, поздоровалась, извинилась: «Тут у нас такой кавардак, вы уж простите… сами понимаете…»

И поехали мы за приданым. По дороге выяснилось, что бабушка с самого утра причитала: «Как же так? А приданое-то? Где приданое невесты-то?»

— Ой, я не знаю, — переживала сестра, — ну как мы сейчас заявимся, что скажем?

— Да ладно, разберемся, — беспечно отозвался я.

Невестина деревня оказалась вовсе не деревней, а выселками, маленьким хутором в нескольких километрах. Нам повезло, потому что хутор находился аккурат недалеко от шоссе, и мы не увязли в грязи.

Мы без труда нашли приземистый домишко, вросший в землю в прямом смысле этого слова, потому что, когда мы, согнувшись, чтоб не удариться головами о притолоку, вошли в сени, то оказалось, что там земляной пол, в крохотной кухне, где помещались лишь лавка, печь и стол, под ногами тоже была земля. Испуганная пожилая женщина, мать невесты, долго не могла понять, чего мы от нее хотим, и только после неоднократного объяснения засмущалась, покраснела и пригласила нас пройти в комнату, очевидно, заменявшую собой спальню. В комнате под ногами были крашеные доски, очевидно, брошенные прямо на землю. Крохотное подслеповатое оконце, пышная кровать с горкой подушек и древний комод, откуда красная от смущения женщина стала доставать какие-то жалкие тряпочки.

Мы сгрудились в проходе, мешая друг другу, в комнате всем было не повернуться. Женщина по одной извлекала из недр комода измятые старые наволочки, простыни, полотенца… Показывала, складывала в стопку… Снова доставала. Я готов был провалиться сквозь землю. Но моя сестра, чуть ли не со слезами на глазах, терпеливо собирала эти жалкие тряпки в узел. Я хотел увести ее, честное слово, проще было бы заехать в магазин и купить несколько комплектов постельного белья, но зачем-то же ей понадобилось мучить и себя, и нас, и эту несчастную.

Обобрав мамашу невесты до нитки, мы отправились восвояси. Сестра нервно прижимала к себе узел с бельем. Настя истерично усмехалась и помалкивала.

Дома узел был предъявлен бабушке. История повторилась.

— Где ж приданое-то? А? — удивленно переспрашивала старушка, разглядывая жалкий узелок.

Сестра собственноручно развязала узел, вытащила первую попавшуюся тряпку:

— Вот наволочка…

— А приданое-то где? — с подозрительностью переспросила бабушка.

— Вот, еще наволочка, вот простынь, — терпеливо объясняла сестра, доставая по очереди слежавшееся, не очень свежее белье.

— Ах, господи ты боже мой! — расстроилась старушка. — А приданое-то где?!

Обманули бабульку, обманули! Она-то рассчитывала на воз добра: на перину, одеяла ватное, верблюжье, атласное да тканое, на подушки пуховые, наволочки, да простыни, да пододеяльники с подзором, крахмальные, вышитые, на сервизы чайный да столовый, на отрезы тканей, шали, платки, шарфы, да кофты, да платья, да по´льты аль шубы… Что ей грезилось, о чем мечталось старушке, ведь, слава богу, годков-то ей под девяносто, и сама когда-то замуж выходила, и детей своих женила, замуж отдавала, но такого позора не видела!

Настя улизнула на кухню и «путалась там под ногами», как заметила одна из пробегавших мимо родственниц. Настя рвалась быть полезной, но в ее полезности все сомневались. Хотя даже для той безымянной девчонки, подружки, нашлась работа — чистка картошки, а ведь она тоже никто на этой свадьбе, просто подружка племянницы дяди Славы…

Снова дядя Слава ходил по дому гоголем, он нарядился в костюм с отливом, даже галстук повязал, покрикивал:

— Время, время, товарищи!

Это он собирал свадебный поезд, пора было ехать в ЗАГС. Наши машины уже успели украсить лентами и шариками. Хорошо, что пупсов и кольца не прикрутили…

До ЗАГСа — рукой подать, но не пешком же идти. Невесту забирали почему-то из школы. Ее где-то в спортзале держали, что ли…

Расписали молодых. Потом свадебный поезд, и я в том числе, колесил по району, возил молодых к немногочисленным памятникам. Кому-то не хватило места в машинах, были какие-то обиды, даже слезы.

На обратном пути натолкнулись на ряженых во главе с дядей Славой. Они растянулись по шоссе цепью и не пускали встреченные машины. Ловили всех, дядька лично наливал стакан самогона из чайника и поил проезжающих. Ну, со мной этот номер у него не прошел, он меня хорошо знает… Настя храбро тяпнула мутную жидкость, закашлялась, зажала рот рукой. Жена глянула на дядю так, что он, видимо, вспомнил о половнике и не рискнул настаивать.

После самогона Настя окончательно сникла. Оно и понятно: на голодный желудок теплой сивухи, да еще и укачало в машине. А у нас, как назло, — никакой закуски. Жена поглядывала на Настю с тревогой и тихонько спрашивала: «Не тошнит?» Героическая Настя пучила глаза и мотала головой, не разжимая губ. Стало быть, тошнило…

Наконец вернулись к школьному спортзалу. А там к нашему приезду собралась приличная толпа — человек в триста. Почти вся деревня. Дядя Слава — грудь вперед, покрикивал да распоряжался, приглашал дорогих гостей «честным пирком да за свадебку».

В украшенном бумажными гирляндами и шариками спортзале стояли накрытые столы. Молодых провели вперед, следом важно поплыли какие-то старушки. Мы сели недалеко от входа, чтоб незаметно улизнуть. Настя хоть и вела себя терпеливо, но смотреть на нее было жалко: с непривычки оно тяжело…

После самогона хотелось закусить. Но хватать со стола еду, пока все не начали есть, неудобно. А бабки затеяли какие-то конкурсы по заворачиванию младенцев, разбору капустных кочанов и отрыванию лепестков у здоровенной бумажной ромашки.

Молодежь потихоньку разливала и закусывала. Мы, плюнув на приличия, присоединились. Дядя Слава все равно не увидел бы, к тому моменту он уже мало что соображал. Жениха тоже изрядно накачали. Он вообще куда-то исчез. Потом пропала и невеста. Кто-то попытался включить музыку, но бабульки возмутились и погнали любителей потанцевать на улицу. А сами затянули нечто тягучее и гнусавое, под знаменитую куриную лапшу — ну просто вылитые похороны!

Вот тут-то мы и собрались смыться.

Но в самый последний момент ко мне обратилась озабоченная тетя Люба.

— Андрюхи нигде нет, — шепнула она, имея в виду своего сына-жениха, — а Наташку куда-то дели, никто не помнит куда…

— Понятно, — вздохнул я и отправился на поиски.

Невесту нашли без меня, ее как раз вели мне навстречу, кстати сказать, люди совершенно посторонние. Я их отправил в спортзал, пообещав немедленно вернуться с женихом. Жениха мы вдвоем со свидетелем нашли у свидетельницы, они, пардон, занимались любовью. Кое-как удалось его вытащить из постели, одеть, привести в вертикальное положение и доставить в спортзал, прямо в объятия к невесте.