Иосиф Гольман - Авдотья и Пифагор

Проехали еще одну развилку, вроде по главной дороге.

Пиф хотел попросить Дуняшу проверить на всякий случай по карте, однако теперь и Дуняша спала. Ладно. Никуда они из колеи не денутся.

И в самом деле, через некоторое время темень пробили мощные прожекторы, установленные на высоких стальных мачтах. Вот уже большая площадка видна. На такой и фура поместится. Впрочем, ни одной фуры, как и обещали соляровозы, здесь не было.

Вообще, их «жигуль» оказался единственной машиной, собравшейся этой ночью пересекать границу. Красота!

К ним подошел белорусский пограничник. Быстро на месте посмотрел документы на автомобиль и забрал на проверку паспорта, почему-то российские. Потом, вернувшись с еще одним служивым, возможно, таможенником, попросил открыть дверцу багажного отделения.

После чего… поднял шлагбаум и пожелал счастливого пути.

– Ничего не понимаю, — удивился Пиф. — А как же загранпаспорта?

Понял уже через минуту, въехав на… украинскую сторону!

– А разве Домачево не с Польшей граничит? — спросил он у толстого веселого служаки.

– Домачево — с Польшей. Но це не Домачево. Це Томашевка.

В общем, темнота и туман слегка подшутили над путешественниками.

Пиф, посоветовавшись с проснувшимися взрослыми пассажирами (Вовчик, похоже, решил придавить до утра), возвращаться в Белоруссию не стал, а проложил маршрут через Украину.

Дальше — больше.

Дуня, рассмотрев от нечего делать свой паспорт, обнаружила, что виза в нем вовсе не шенгенская, а британская, а это две большие разницы. В Польшу Дуняшу просто не пустили бы.

Еще раз переиграли планы. Решили ехать в Киев и там из Борисполя вылететь первым же рейсом в Бангкок, куда виза не требовалась.

Путешественники даже не предполагали, сколь удачной оказалась случайная ошибка. Они не только без приключений попали в Таиланд, но и избежали неприятностей на белорусско-польской границе. Эти старательно заготовленные неприятности уже стоили немалых денег семье Кураевых, однако принесли бы гораздо больше проблем Пифу и его спутникам.

В Бангкоке Пиф поработал гидом.

– Вот в этом отеле мы жили, — показал он на высоченное роскошное здание.

И проехал мимо, потому что день проживания в таком отеле мог сожрать половину его денежных запасов. Если, конечно, не влезать в резервные богдановские средства, выделенные Светлову на трансфер сына. Но влезать без нужды не хотелось — поэтому путешественники по совету веселого таксиста направились в один из многочисленных хостелов. Впрочем, вполне приличный: туалет в номере, душ хоть и на этаже, но очень чистый и с достаточным количеством кабинок. Зато жить там было в девять раз дешевле, чем в высотном отеле.

Остановились в двух крошечных номерах: бабушка — с Дуняшей, Пиф — с Вовчиком.

Вовчик оказался парнем веселым и позитивным, совершенно не избалованным. На нем сказывалось влияние обоих родителей, причем положительное. Настойчивый, даже настырный — как папа, точный и аккуратный — как мама. А также веселый и шкодливый, как и положено мальчику его возраста. Когда, гуляя, по мостику переходили канал, чуть не свалился в воду, исхитрившись рукой почти поймать довольно увесистого сомика. Сомиков там водились целые стаи — горожане могли и съестные остатки в воду слить, и специально рыб подкармливали. Последнее — в основном рядом с буддистскими храмами. В общем, рыбой кишели река Чао-Прайя и крупные каналы, где легко расходились пароходы, ее было полно в бесчисленных мелких каналах и канальчиках, превративших Бангкок в азиатскую Венецию. Но Пиф ни разу не видел на берегу рыбаков. Может, случайность, а может, эти сомики священны, раз их у храмов подкармливают?

Впрочем, Пифа гораздо больше сейчас волновали другие вопросы. Главный — ушла ли Дуняша от Марата к нему, Пифу? Или просто ушла от Марата? Ответа он пока не знал.

Самое печальное, что ответа пока не знала и сама Дуняша. После отвратительного вечернего происшествия она уже точно не хотела возвращаться к Марату. Ни за какие деньги и «Мерседесы»: ссадины на плече и синяки на бедрах не сошли до сих пор. Ей плохо становилось, когда она вспоминала бешеные глаза и железные пальцы мужа.

Он всегда был такой.

В классе из мальчишек его, может, только Пиф не опасался.

Хотя, казалось, ему более всего и следовало опасаться Марата — Пиф вовсе не собирался отступаться от девочки, которую Марат чуть не с первого дня в их школе считал своей.

Так было в четвертом классе. Так было и в выпускном. Да и второй приход в школу, по слухам, был связан с какой-то некрасивой историей в английском закрытом пансионе. Марата там держали на хорошем счету как из-за учебы, так и из-за высоких достижений в кунг-фу: во всех странах мира обожают студентов-исследователей и студентов-спортсменов, поскольку и те и другие поднимают статус учебного заведения. Но даже это не помогло. Марат вроде как здорово избил сына какого-то африканского дипломата. Историю не без труда замяли — Лондон, конечно, не Москва, но дипломат был из бедной страны, с невысоким жалованьем, и за определенные блага согласился отозвать исковое заявление. Тем не менее Марата от греха подальше вывезли на Родину. Второй раз он попал в Лондон только после окончания школы, когда хвосты неприятного инцидента были давно обрублены.

Дуняша мучительно раздумывала о дальнейшем.

С Маратом покончено, хотя она по-прежнему его боится. Хорошая или плохая — но это пройденная часть жизни, если, конечно, не дай бог, Марат ее не разыщет.

Однако хочет ли она прожить жизнь с Пифом? Как с братом — лучшего не придумать: вот уж в ком Дуняша была уверена, как в себе. Даже, наверное, больше, чем в себе. И речь не идет о каких-то проблемах в сексе — она не сомневалась, что Пиф вполне нормальный парень. Ей же было приятно целоваться с ним всю старшую школу, и не только целоваться. Они, конечно, не зашли так далеко, как Наташка с ее Лешиком, но со временем Дуняша точно бы стала женщиной Пифа — никаких «противопоказаний», кроме юного возраста и боязни потерять девственность, она в отношениях с Пифом не чувствовала. Нет, Дуняша опасалась другого. Называя вещи своими именами, она не была уверена, что будет счастлива с милым — а Пиф действительно бесконечно милый — в шалаше. Разумеется, она проживет и без «Гелендвагена», но у Пифа пока и на «Оку» не хватит. Впрочем, ждать она была готова — было бы чего ждать. Это первая половина проблемы.

Вторая волновала ее еще больше. Едут они на остров. С зарплатой в сорок тысяч рублей — Пиф уже обрисовал ей основные условия. Ее работа — под большим вопросом. Копить на хорошую жизнь долго придется, живя в это время на этом самом острове. А что это такое — жить на острове? Дуняша не знает. Не пробовала. Не взвоет ли на третьей неделе от пальм, океана, солнца и скуки? Не обольется ли слезами, вспоминая Москву с ее грязным снегом, вечно спешащей шумной толпой, вечерним неоном, театрами и ночными клубами? Не так часто они с Маратом посещали ночные клубы или театры, но если и не посещали, то потому, что не хотели, а не потому, что не могли.