Айрин Эльба - Я все смогу. Книга первая [СИ]

Раньше я никогда не видела, как плачут мужчины, и… Господи, не желаю более становиться свидетелем этому. Издав крик, больше похожий на рык раненого животного, Андрей Романович упал на колени, закрывая голову руками. По его лицу стекали скупые мужские слезы, а тело сотрясала нервная дрожь. Миша, такой же бледный, как шеф, бессмысленным взглядом обводил пространство, сжимая и разжимая кулаки.

— Ч-что случилось? — Алиса, подбежав к другу, осторожно взяла его лицо в свои маленькие ладошки.

— Их больше нет… их обоих больше нет.

Закусив губу, чтобы самой не разрыдаться, я оттащила всхлипнувшую Алису в сторону и обняла. Михаил, немного пришедший в себя, опустился рядом с братом и положил руку ему на плечо. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы с подругой успокоились и отправились в приемную, но мне показалось, что не меньше вечности.

Дальше началась кутерьма состоящая из бумажной волокиты, смешавшаяся для меня в один сумасшедший коктейль. Честно говоря, я не очень вникала в суть требований медперсонала, предоставив Алисе (юристу по профессии) разбираться со всем самой.

Домой мы приехали только в девятом часу утра, при этом оставив Михаила и Андрея разбираться с родственниками девушки. При виде нас Денис нахмурился, но вопросов задавать не стал. Напоив обеих чаем с мятой, он разобрал мою постель, а сам повел буквально валящуюся с ног Алиску в её квартиру, располагавшуюся аккурат напротив моей.

Не раздеваясь, я завалилась поверх одеяла, моментально забываясь тяжелым сном, в течение которого мне снился мой Владимир с маленьким ребенком на руках.

Стоит ли говорить, что проснулась я в ужасном настроении. Закутавшись в плед, накинутый заботливым другом, я поплелась на кухню. Денис в это время с кем-то разговаривал по телефону, хмурясь и то и дело повторяя: "Да, конечно". Достав из холодильника сок, я открутила крышку и присосалась к горлышку, поленившись даже взять стакан. Как только друг закончил разговор, он повернулся ко мне.

— Михаил звонил? Как они? Когда похороны?

— В пятницу. Хотели похоронить раньше, но мать Елизаветы сможет приехать только через три дня.

— Бедные её родители, — вспомнив свое собственное состояние и выражение лица мамы, когда мы узнали, что Марины не стало, я поежилась.

Всегда чуткий Денис, поняв, какие мысли меня одолевают, подошел и обнял, не говоря глупых слов утешения. Так мы и стояли в обнимку, каждый погруженный в свои мысли.

Новое кладбище, хранившее в своем череве не более двухсот человек, в этот солнечный и яркий день, было забито сотней черных безликих людей. Отовсюду слышался женский плачь, смешивающийся с противным карканьем ворон. Вокруг свежевыкопанной могилы толпились близкие и знакомые Елизаветы, по возможности старавшиеся не смотреть на гроб. А в нем…

На атласной ткани, с разметавшимися в разные стороны кудрями и с умиротворенным выражением на лице, лежала совсем молоденькая девушка, прижимая к груди маленький сверток. Легкое платье, цвета слоновой кости, лишь сильнее подчеркивало неестественную бледность красивого личика и синеву губ.

Батюшка, стоя в изголовье гроба, тихим голосом читал молитву, раскачивая в руках кадило. Надрывный плачь матери Елизаветы, которую поддерживали за руки муж и младший сын, буквально разрывал сердце на части. В такие моменты особенно остро осознаешь, как хрупка наша жизнь и как мало надо для того, чтобы распрощаться с ней. Комок боли и непролитых слез, душащий меня с самого начала похорон, постепенно скручивался еще сильнее, мешая даже дышать. Хотя в гробу и лежала совершенно другая девушка, не похожая на Марину, мне почему-то мерещилась именно она. Слишком много похоронных церемоний в моей жизни…

Страшнее всего было смотреть на лицо Андрея Романовича, кажется, постаревшего за прошедшие несколько дней. Пара прядей седых волос в сочетании с осунувшимся лицом, делали его похожим на призрака себя прежнего, наглядно показывая, что делает с людьми смерть близких.

В этот солнечный и яркий день, совершенно не сочетающийся с кладбищенской атмосферой, еще один человек хранил в деревянном гробу свое сердце…

Как и обещал Михаил, Юльку привезли в начале новой недели, вместе с её, подозрительного вида, гувернанткой. Узнав о приезде племяшки, я первым делом отправилась проверять счет одной из своих карточек, предназначенной именно для "развлечений". Чувствую, эта неделя будет очень веселой!

Поставив мысленные пометки на места, которые мы сегодня должны посетить в обязательном порядке, я с двенадцати часов дня не могла усидеть на работе, все порываясь в гости к Мише. Алиска, видя мое нетерпение, лишь многозначительно улыбалась, хотя и сама ждала встречи с малышкой. Вот что-что, а Юльчонка любили все! Шестилетний белокурый ангелочек, с большими зелеными глазами, так похожими на мои собственные, вызывал чувство симпатии с первой же встречи. Со второй в неё просто влюблялись без памяти. Самое смешное, что будучи с младенчества на попечении любящих бабушек, тетки, дядей и отца, которые в ней души не чаяли и выполняли любое желание, она выросла на удивление скромным и неизбалованным ребенком, во всем знающим меру. А её философские высказывания о жизни и проблемах человечества, иногда подвергали в шок всю нашу веселую семейку. Папа на это всегда отвечал: "А что вы еще хотели от внучки политика и военного?". Спасибо еще, что мой родитель не таскал малышку по полигонам, как меня. Как вспомню свои юношеские годы, проведенные в "армейском" режиме, аж жутко становится! Зато я одна из немногих девушек могу похвастаться, что прошла военную подготовку "от и до"! Правда, когда мамка узнала, на какие именно "курорты" мы ездили с родителем, влетело обоим.

В общем, к шести часам я, вместе с Лиской, уже дежурила возле подъезда Мишки, ожидая появление племяшки. Когда прочная железная дверь приоткрылась, являя нам Юлю и её "няньку", я с радостным криком бросилась навстречу малышке, по которой жу-у-утко соскучилась! С ответным визгом: "Тетя!", племянница подскочила ко мне, радостно улыбаясь.

Я, было, попыталась взять её на ручки, но увы, годы дают о себе знать. Кряхтя, я поставила малышку на место и сделала шаг назад, осматривая её с ног и до головы.

— Как же ты выросла!

— А то! Представляешь, я в этом году в школу пойду! — радостно пропела племяшка, подпрыгивая на месте.

Да-а-а уж, помню свой первый класс! В те времена я тоже была преисполнена оптимизма, считая его первым шагом во взрослую жизнь. К пятнадцати годам, когда хотелось послать и школу, и учителей вместе с будильником подальше, самой большой радостью для меня был — сон. А уж когда удавалось прогулять первые пары и проваляться до полудня, этот день вообще считался праздником! Эх, детство-детство, счастливая пора…