Ксения Бунеева - Мой космос

- Вы ищете рыцаря, миледи?

Я оглянулась, неверяще расширяя глаза. Услышать такое от местной шпаны было чем-то фантастическим. Откуда он вообще взялся в той компании? Может, у меня все-таки галлюцинации и надо больше спать?

- А что?

Парень развел руками, попутно задевая моим пакетом стенку. Из полиэтиленового творения донесся странный звук.

- Осторожно! - я резко присела, хватаясь за пакет. - Там хрупкие предметы.

Он склонился ко мне и недоверчиво прищурился.

- Хрупкие?

- Ага, очень.

- Хрупкость - есть лишь видимость, - загадочно прошептал он прямо мне в лицо. Голос у него оказался вкрадчивым и тихим. Если бы он спел мне колыбельную, уснула бы на первом же куплете.

Пораженная до крайности, я чуть не плюхнулась на ступеньку и едва удержалась от падения.

- И что же там?

- Яйца, - твердо и решительно ответила я.

Парень смотрел на меня еще пару секунд, а потом выпрямился и оглушительно расхохотался.

Меня вдруг накрыла волна злобы. Да кто он такой? Смеется надо мной и из-за чего? Какой-то придурок, научившийся умным словам.

- Знаешь что? Иди-ка ты лесом.

Я вырвала у него пакет и быстро стала подниматься по лестнице.

- Стой!

Он побежал за мной и нагнал только у дверей квартиры.

- Если ты повернешь ключ, - медленно проговорил незнакомец, удерживая мою руку от, разделяющего нас, оборота в замке, - то мы больше не увидимся.

- Я должна расстроиться?

- А вдруг это твой шанс, единственный в жизни шанс, открыть что-то новое? Вдруг у нас больше общего, чем ты думаешь?

Я перевела на него усталый взгляд. Глаза, наверное, у меня краснющие.

Он едва ощутимо, очень нежно коснулся моего подбородка и провел невидимую линию до скулы.

- У тебя очень красивое лицо. Такое благородное, с такими плавными линиями.

Все мои слова, заготовленные для этого странного типа, исчезли. Осталось лишь полное недоумение.

- Тебя зовут Рита?

- Рита.

- А я Димитрий. Дай мне свой номер, хочется тебя увидеть еще раз.

Он снова провел рукой по моей щеке.

- Иначе потеряю сон, если не смогу опять увидеть это лицо.

Ничего не понимая, я проговорила все цифры. Он записал их, пожелал спокойной ночи и с поклоном удалился.

Я подождала, пока входная дверь за ним закроется. Вернее, не могла двинуться с места, пока не услышала ее хлопок.

- Ну не фига ж себе!

Протяжно выдохнула и вошла в квартиру.

Родной дом встретил меня привычными запахами - табака, жареной картошки и дешевых духов. Подкопченные обои, отклеившиеся на стыках, хранили следы всего этого с потрясающей верностью. Уже много лет они напоминали мне о каждом прожитом дне. Словно смеялись над тем, что я провела их в этой ветхой квартире.

Грустно. Обыденно.

Я поставила на тумбу пакет и стала разуваться.

- Риточка, это ты? - донесся дребезжащий голос бабушки из зала.

- Да, бабуль.

- Мы тебя уже заждались.

- Я на работе была.

- Поздно что-то, - посетовала Анна Васильевна.

- Дополнительный заказ был, бабуль. За него, кстати, вдвойне заплатили.

- Риточка, ты там на кухне картошку бери. Я пожарила.

- А ты, бабуль, ела? Я тут купила кой-чего.

- Сейчас посмотрю. Реклама только начнется.

Я мельком взглянула на часы. Полдевятого. Время бабушкиного сериала. Не знаю, что она находит в этих мексиканских запеканках, но оторвать ее от экрана, как только начинается "Любовь и обман" просто невозможно.

Окунув ноги в домашние тапки, хоть они уж и порядком стоптаны, ощутила блаженство. После целого дня на ногах это настоящее счастье - переобуться.

Из дальней комнате доносилось тарахтение маминой швейной машинки. Квартира у нас угловая и она решила расположиться со своим рабочим инструментом именно там, чтобы не раздражать излишне нервных соседей.

- Мам, я пришла! - крикнула я, как только ее железный монстр затих - наверное, она перевернула ткань.

- Да, Рита, слышу.

На кухне было очень накурено. Пепельница дяди Семы наполнилась доверху и окурки уже вываливались на белую бабушкину скатерть. Ох, и расстроится она, когда увидит.

- Добрый вечер, - кивнула я.

Отчим многозначительно оторвал глаза от книги.

- Привет. Что принесла? - он скосил глаза на пакет и чуть сдвинул очки.

Небритый, в растянутой домашней тельняшке, с очками в дешевенькой оправе и сигаретой в зубах, Семен очень напоминал алкоголика. Только вот он капли в рот не брал за свои пятьдесят с хвостиком. Наверное, поэтому мама его и выбрала пять лет назад.

- За сегодня зарплату отдали. Вот решила продукты купить.

Я стала выкладывать содержимое пакета на стол. Семен с интересом наблюдал за мной и брал каждый предмет в руки. Пару минут он крутил его, выискивая срок годности, затем проверял состав и кивал - то одобрительно, то осуждающе.

- Ритуль, ты зачем этот сыр купила? В нем же сплошные консерванты, - он брезгливо отодвинул баночку с плавленым продуктом. - Вредный он.

- Зато недорогой, - ответила я. - И по вкусу ничего.

- Легкомысленная ты девица, Рита, - покачал головой отчим. - Совсем о здоровье не думаешь. Вот все вы такие, молодежь. Я помню, когда студентом был...

Дальше я не слушала. Поучительные речи моего отчима можно было записывать на диктофон и продавать на радиорынке, как лекции для тренировки терпения. Выслушать его не представлялось возможным. Семен считал себя, кандидата философских наук, умнее всех на свете. Ему было плевать, что у кого-то может быть свое мнение. Он считал непосредственным долгом учить всех и каждого, дабы внести истину в этот потерянный мир.

- ...привыкли вы сейчас есть пестициды и консерванты, оттого и внутри все гнилые. Знаешь истину "ты - то, что ты ешь"? Так вот нынешняя молодежь...

- Дядь Сем, а вы чего читаете? - решила прекратить эту словесную диарею.

Отчим словно спохватился. Мотнул головой и поправил очки.

- У меня лекция завтра. Вот, готовлюсь. Хочешь послушать?

- Нет-нет, - поспешно отказалась я. - Знаете, так устала. Поужинаю и спать.

- Жаль. Тема очень интересная. "Осознание бытия в маргинальных слоях общества".

Я хмыкнула.

Это у нас что ли? Мы самые, что ни на есть маргиналы. И сильно сомневаюсь я, что подобные нам, которых сотни в стране думают, что же такое их бытие. Я, например, совершенно не думаю, когда по несколько часов стою с листовками в переходе. И мама не думает, когда сутками сидит за швейной машиной. И бабушка, когда ей приходится мести двор за полставки.

А он думает! Великий мыслитель! Читает по три-четыре лекции в неделю, кичится своей ученой степенью и ходит в засаленной рубашке.

Я остановилась, бездумно глядя в холодильник с тем самым вредным сыром в руке.

Хватит, Рита. Еще немного и сорвешься. Глубоко вдохни и иди ужинать. Тебе еще курсовой писать.

Холодильник захлопнулся, оставляя меня в раздумьях по поводу ужина. Аппетит как-то пропал после лекции о нравах современной молодежи. Семен углубился в дальнейшее чтение своего талмуда. Видимо, чтиво производило на него глубочайшее впечатление, так как отчим то и дело хмыкал и сдвигал брови.