Ксения Бунеева - Мой космос

Спектакль слишком затягивался. Я начинала ощущать усталость. Злость отступала и на ее место постепенно приходила опустошенность и понимая полной бессмыслицы всего произошедшего. Впрочем, яблоко раздора прокатилось между мной и мамой еще пять лет назад и по сей день невозмутимо находилось в нашей квартире. Удивительно, что этот скандал случился так поздно.

- А это вы спросите у вашей внучки, Анна Васильевна, - ответил Семен. В этой ссоре он был единственным, кто не повысил голос. Мне показалось, что она даже гордится, что такой шум в его честь. - Она явилась под утро пьяная и бросила мне в лицо деньги.

- Риточка, - бабушка схватилась за сердце.

Я просто опешила. Просто не думала, что этот слизняк способен на такую грязную ложь.

- Вы...да что вы несете? - закричала я. - Дряни своей научной перечитал?

- Рита, успокойся, - бабушка схватила меня за плечи и прижала к себе. - Успокойся, внученька. Тебе здоровье беречь нужно, ты молодая еще.

- Видишь, какую змею ты пригрела на груди, Лида. Смотри, как она нагло врет и еще оскорбляет меня.

Мама в голос рыдала, уткнувшись в его плечо.

- Рита не такая! - звонко закричала Дашка, выскакивая в коридор. - Она хорошая, а вы плохой!

- Дашенька, Даша, - попыталась урезонить ее бабушка.

Она схватила ее за руку и попыталась увести, но сестренка ловко вывернулась и отскочила в угол.

- Вы, дядя Семен, злой! И Риту зря обижаете! И мама из-за вас плачет, и...

Она хотела сказать что-то еще, но вдруг покраснела и с ревом убежала в комнату.

- Вот и ребенка довели! - рассердилась бабушка. - Да что ж мне делать с вами всеми? Даша, Дашенька, иди к бабушке.

Мама ревела и что-то неразборчиво бормотала. Ее грудь то и дело сотрясалась от рыданий, а всхлипы становились все громче.

- Да что ж вы все делаете со мной? Мама, Дашка... - говорила она. - Семочка, и ты тоже?

- Тише, Лида, не плачь, - он стал гладить ее по спине и успокаивать.

Я окончательно растерялась, не зная, что и сказать. Происходящее вокруг казалось даже не кошмарным сном, а каким-то ужасом наяву. Наверное, мы все сошли с ума.

- Маргарита, ты чего молчишь? - закричала мне мама.

- И что же мне сказать?

- Прощения у Семена проси!

Мне в этот миг показалось, что грянул гром. Молния разрушила наш дом до основания, и он осыпался мелкими осколками прямо к моим ногам.

Моя мать хочет, чтобы я попросила прощения у ее любовника. Иначе назвать этого человека не могу. Не бывать этому никогда.

- Лида! - строго закричала бабушка. - Ты что творишь с девками своими? Мало я тебя порола в детстве?

Она, разгневанная и красная, появилась в коридоре и решительно двинулась к маме и ее любезному.

- Семен, хватит в нашем доме смуту наводить. Попугал и достаточно. Давай, иди вещи распаковывай обратно.

- Бабушка! - вскрикнула я.

- Давай, Сема, оставайся. Ты уйдешь, а эти тут передерутся между собой, - ее слова звучали мольбой, - они родные мне, плохого им не хочу. Оставайся.

Отчим торжествующе посмотрел на меня и поцеловал маму в лоб.

- Пойдем, Лида, вещи разбирать.

- Семочка! Правильно, мой хороший, правильно, - она разулыбалась сквозь слезы и вцепилась в него.

- Тогда уйду я.

- Рита! - вскричала бабушка.

- Не могу видеть, что вы тут творите.

Я ворвалась в комнату и стала быстро собираться. Наспех одевалась, путая пуговицы и срывая молнии. Кое-как застегнула на себе куртку и выскочила в прихожую.

- Риточка, ты-то чего удумала? Рита!

- Все нормально, бабушка. Я в институт.

- Рано еще же...

- Ничего, прогуляюсь воздухом, подышу...

Я спешно завязывал шнурки, чуть не разрывая их пополам.

- Не бойся, бабуль, я из своего дома никуда не уйду. Нам с Дашкой эта квартира от отца досталась. Он хоть и ходок, зато смог жилье заработать, в отличие от некоторых!

Последнее я сказала в полный голос. Затем встала и прокричала так, чтобы все слышали:

- А деньги мои позорные так и не вернул.

Как только входная дверь за мной захлопнулась, я села на ступеньку и расплакалась. От бессилия что-то изменить, от обиды и от несправедливости. Мне было больно и горько понимать, что все это случилось именно со мной. Тяжело осознавать, что собственная мать предпочла тебе какого-то мужика, недостойного и лживого. Я ведь всегда желала ей добра и была непротив замужества. Но не такого счастья я для нее хотела, совсем не такого.

От стресса и недосыпа я ощущала себя выжатой как лимон. Желудок возмущенно заурчал, требуя еды. Вчерашний заработок я отдала Семену и оставалось только надеяться, что в моей сумке еще остались деньги. Покопавшись в ней, я обнаружила полторы сотни. На дорогу и легкий обед хватит, а вечером снова будет зарплата.

День выдался донельзя ясным и теплым. Как будто мне назло солнце вынырнуло из-за туч и ярко светило на, отвыкшую от тепла, землю. Люди весело улыбались, смеялись, переговаривались между собой. Вместе с природой оживали и они. Наверное, сегодня только у меня было сумрачное настроение.

А чему мне радоваться? Вон даже стекло проезжающей мимо машины говорит об этом. Стоит только на меня взглянуть и сразу понятно, что у этой девушки не все в порядке. Неумытая, нечесаная, глаза красные, руки сложены в плотный замок на груди. Не завидую тем, кто меня видит.

Я раз за разом прокручивала в голове все случившееся и никак не могла понять, почему мама так поступила. Когда наступил тот момент, сделавший меня и Дашку неважными для нее? Неужели так просто променять родных детей на чужого мужчину?

Помню тот день, когда Семен впервые появился в нашей семье. Отчим был при параде - нарядный, с цветами и конфетами. Вежливо разговаривал с нами, делал комплименты бабушке. Расспрашивал меня об учебе и о том, куда я хочу поступать, даже помощь предлагал, если решусь идти в его вуз. Мама тогда была очень счастливой. Она весело порхала по кухне, суетилась, готовила на стол, что-то негромко напевала под нос. Ее лучшее красное платье и туфли на высоком каблуке восхитили нас всех. Никогда после я не видела ее такой красивой.

А потом настали привычные бытовые будни. Новый член нашей семьи сразу же проявил себя не лучшим образом. Сначала он жаловался на недожаренные гренки, потом на открытую форточку, Дашкины сандалии в коридоре, на саму Дашку, потому что она громко плакала и на меня, резкую, грубую и неблагодарную.

Я пыталась найти с ним общий язык. Честно. Пробовала интересоваться его научными работами, беседовала с ним. Однако, для первого оказалась слишком глупа, а для второго слишком груба. Семен списывал все на мое плохое воспитание и неуважение ко всем подряд. "Наверное, она в твоего первого мужа, Лидочка", - часто повторял он. А мама только отвечала: "Она очень на него похожа". И здесь я не могла ей перечить - похожа на отца, как две капли воды.