Барбара Тэйлор Брэдфорд - Все впереди

В общем и целом дом был в некотором смысле находкой, и мы с Эндрю поняла это. Неважно, что он находится дальше от Нью-Йорка, чем нам хотелось бы. Как-нибудь мы привыкнем к таким поездкам, утешали мы друг друга в тот день. Мы с Эндрю влюбились в эту усадьбу, и к концу лета она стала нашей.

Весь остаток 1986 года мы провели в трудах, приводя в порядок наши новые владения, ночуя под открытым небом и наслаждаясь каждым мгновением уходящего лета. К осени этого года наши дети стали настоящими деревенскими эльфами, практически живя на улице, а Трикси азартно охотилась на белок, кроликов и птиц. Что же касается меня и Эндрю, мы чувствовали большое облегчение, сбежав от напряженности городской жизни и от стрессов, которых у него на работе было предостаточно.

В конце концов весной 1987 года мы смогли по-настоящему переехать в дом, и тогда мы принялись осваивать территорию и планировать сады, лужайки и огороды вокруг дома. Это сам по себе большой труд, столь же увлекательный, как и приведение дома в порядок. Нам с Эндрю нравилось работать с Анной, садовницей, которую мы наняли, и Эндрю обнаружил, что у него есть способности к садоводству и огородничеству, чего он никогда не подозревал. Казалось, растения, за которыми он ухаживал, очень быстро растут, и за короткое время у нас появились розарий, грядки с овощами и чудесный сад.

Понадобилось не много времени, чтобы мы поняли, насколько мы были мудры, покинув город, и по мере того как проходили недели и месяцы, мы все больше влюблялись в этот замечательный уголок Кеннектикута.

…В данный момент, пройдя сквозь застекленную террасу и оказавшись на длинной галерее, я остановилась на мгновение, наслаждаясь благородным покоем нашего дома.

Солнечный свет вливался в прихожую из многих комнат, и в теплом июльском воздухе в летучих осколках бриллиантового света дрожали тысячи пылинок. Внезапно изумительно красивая, словно усеянная драгоценными камнями, бабочка порхнула мимо меня и застыла над вазой срезанных цветов на столе в центре галереи.

Я затаила дыхание, жалея, что у меня под руками нет холста и красок и я не смогу сохранить невинную красоту этой сцены. Но все это находилось в моей мастерской, и пока я сбегала бы туда и вернулась, бабочка, без сомнения, улетела бы. Поэтому я продолжала стоять, любуясь ею.

Когда я наслаждалась спокойствием раннего утра, думая о том, какая я счастливая, потому что у меня все это есть, я не могла знать, что вскоре моя жизнь глубоко и бесповоротно изменится.

Я не знала тогда, что именно этот дом спасет меня от саморазрушения. Он станет моим раем, моим убежищем от всего мира. И в конце концов он спасет мне жизнь.

Но поскольку в тот момент я ничего этого не знала, то беспечно шла по галерее в кухню, радостно думая о предстоящем празднике. Моей беззаботности и оптимизму относительно моей жизни и будущего можно было только позавидовать.

Машинально я включила радио и стала слушать утренние новости, делая себе гренки к кофе, который я сварила себе раньше. Я изучала длинный список домашних дел, составленный мной накануне, и мысленно планировала свой день. Затем, доев гренок, я побежала наверх, чтобы принять душ и одеться.

У меня рыжие волосы, зеленые глаза и примерно две тысячи веснушек. Я не думаю, что я уж такая хорошенькая, но Эндрю со мной не согласен. Он всегда говорит мне, что я прекрасна. Но ведь у каждого свое представление о красоте, так он мне сказал, но, в любом случае, я должна признать, что он предубежден.

Я знаю только одно: я бы хотела, чтобы у меня не было этих противных веснушек. Если бы только моя кожа была чистой и белой, как лилия, я смогла бы смириться со своей яркой окраской. Непослушная копна красновато-коричневых волос принесла мне за многие годы множество прозвищ: самые популярные были Рыжик, Морковка, Огонек, но ни одно из них мне не нравилось. По правде говоря, как раз наоборот, я их ненавидела.

Поскольку я всегда относилась с презрением к маминым заботам о собственной внешности, я приучила себя не быть тщеславной. Но я подозреваю, что в глубине души я тщеславна, и в такой же степени, как она, если уж говорить правду. Но я утешаю себя тем, что большинство людей тщеславны, очень много внимания удаляя своей внешности и одежде и заботясь о впечатлении, которое они производят на окружающих.

Теперь, приняв душ и одевшись в трикотажную майку и белые шорты, я стояла перед зеркалом, разглядывая себя и делая гримасы своему изображению. Я обнаружила, что время, проведенное вчера в саду без шляпы, не прошло даром: число моих веснушек увеличилось в десять раз.

Несколько кудряшек вились у меня на висках и около ушей, я пригладила их мокрой рукой, мечтая о том, чтобы я была светлой воздушной блондинкой. По моему мнению, окрас слишком живой, а глаза неестественно зеленые. Свою масть я унаследовала от папы; не могло быть никаких сомнений, чья я дочь. У нас были одинаковые глаза и волосы. Заметьте, что с возрастом его волосы слегка поблекли, хотя раньше они были такие же яркие, как мои, и глаза у него не такие ярко-зеленые, как были раньше.

Я думаю, одно из преимуществ пожилого возраста это то, что все понемногу сглаживается. Я все время говорю себе, что стану похожей на несравненную Кэтрин Хэпберн, когда мне будет семьдесят лет. «Будем на это надеяться», — обычно замечает Эндрю, когда я признаюсь в этом несколько тщеславном желании. Однако, видимо, я чересчур самонадеянна: какая женщина, рыжая или нет, не мечтала бы иметь столь безупречный вид, как эта кинозвезда.

Зачесав назад волосы, я перехватила их резинкой, завязала белой лентой в конский хвост и побежала вниз по лестнице.

Мой маленький кабинет, в котором я работала с бумагами и вела домашние счета, находился в задней части дома, и его окна выходили на огород. Усевшись за широким старомодным письменным столом, который мы нашли в местном актикварном магазине Крикет-Холл, я подняла трубку телефона и набрала свой нью-йоркский номер.

На третий звонок ответила бодрым английским «хэлло» моя свекровь.

— Это я, Диана, — сказала я. — Доброе утро.

— Доброе утро, дорогая, как ты там? — осведомилась она и, не ожидая ответа, продолжала: — Здесь в городе ужасно жарко.

— Могу себе представить. У нас в Коннектикуте такая же жара. Могу только поблагодарить Бога за кондиционер. Кстати, как там мои сорванцы?

Она засмеялась:

— Божественно. Я не могу тебе не сказать, как я рада побыть с ними пару дней. Спасибо тебе за это, Мэл. Это так мило и тактично с твоей стороны — дать мне возможность с ними поближе познакомиться таким образом.

— Они вас любят, Диана, и обожают быть с вами, — ответила я, совсем не покривив душой. — Что вы собираетесь сегодня с ними предпринять?